Авиатор: назад в СССР 14
Шрифт:
— Вопрос не ко мне.
— Да?! А кто же тогда будет отвечать? — продолжал давить Егор.
Не понимаю, зачем эту комедию разыгрывать. Будто он не знает, с кем мы работали. В Средиземном море решались вопросы гораздо более высокие, нежели сохранность техники.
— Могу только вам посоветовать обратиться на площадь Дзержинского, дом 2.
Чубов отклонился назад. Как-то он слишком явно хотел выведать у нас информацию.
— Я там уже был. И в Совете Министров был. Знаете, что мне там сказали?
Дурацкий вопрос. Будто
— Мне сказали представить вас к награждению самим… — произнёс Чубов и указал назад.
Вновь в поле зрения попал портрет Горбачёва. Мне кажется, что ему уже икается от столь частого упоминания.
— Мы не против. А чем наградят? — «проснулся» Морозов.
Олег не сдержал улыбку, как и ещё пару человек. Коля — сама простота.
— Грамотой. От имени Верховного Совета. На большее вы не наработали. Все свободны. Белкин и Самсонов со своими лётчиками остаются.
В кабинет вошла Катенька и ещё два человека с подносами.
— Долго ходишь. Не до чая. Идите отсюда, — сказал Чубов.
Ну вот, даже чаю не попили! Я не очень расстроился, а вот Коля хотел перекусить.
— Есть хочу, Серый. Давай под шумок свалим, — предложил Морозов, пока «яковлевцы» медленно выходили из кабинета.
— Мы слишком заметны. Потерпи. На корабле же терпел, — ответил я.
— Там вариантов не было.
Чубов прикрыл окна и внимательно оглядел нас.
— Значит, ничего не расскажете, так? Думаете, мне неизвестно, что были стычки с американцами. Что после их ударов были повреждены два новых МиГ-29М на стоянках в Ливии. А что же вы мне не рассказываете, как повредили двигатель на МиГ-29К? Вашем любимом борту номер 311. Про Суховцев я промолчу. Там тоже хватает повреждений. Мне кто-нибудь ответит, в чём дело?
Вообще, Егор Алексеевич вёл себя достаточно спокойно. Голос холодный, спокойный. Эмоциям Чубов не поддавался. Правда с упорством идиота он пытается узнать то, что ему знать не положено.
— Егор Алексеевич, вам уже сказали, кто может ответить. Не забывайте, что наши лётчики связаны некими… обязательствами с известным всем Комитетом, — проговорил Белкин.
— И мы, и вы тоже, — поддержал его Самсонов.
— Прекрасно. Вы все тоже связаны обязательствами с нашим Министерством. А потому, подготовьте представление на своих лётчиков.
— Наградить грамотой можете и вы. Без представления, — заметил Самсонов.
— Это был сарказм, если вы не поняли. КБ Яковлева тоже поставлю подобную задачу. Думаю, орденов Октябрьской революции будет достаточно.
На лице Олега и Николая было расстройство. Морозов и вовсе скривился так, будто лимон съел.
Орден Октябрьской революции — высокая награда. Ниже, чем орден Ленина, конечно. Глупо было ожидать от «моего друга» Чубова чего-то большего. И правда, хорошо, что хоть грамотой не ограничился.
— Также ваши конструкторские бюро теперь должны быть готовы к важному правительственному
В кабинет постучались. Дверь открылась, и появился заместитель Чубова Борис Паклин. Раньше он был замом Белкина, но потом ушёл в Министерство. Тот ещё товарищ для наших фирм!
— Всем добрый день! Но привыкайте к словам «Бон Жюр»! — радостно заявил Паклин.
Странный какой-то намёк. Даже Чубову он не слишком понравился.
— Борис Николаевич будет возглавлять работу по подготовке к данному мероприятию. Мне нужно от вас по два лётчика, плюс резервные…
— Для чего? — спросил Белкин.
— Не перебивайте. Также нужно подготовить по два истребителя для демонстрационного показа. Это должны быть новые и самые последние модификации. Можете даже использовать Су-27К и МиГ-29К. Так же…
— Зачем эти демонстрационные показы? У нас сейчас много работы по исследованию данных после командировки. Плюс мы новые модификации разрабатываем. Зачем какие-то демонстрации сейчас? — перебил Егора Самсонов.
Дело говорят генеральные. Люди устали после командировки, а тут надо какие-то показухи устраивать.
— Я сказал, не перебивать меня, — твёрдо заявил Чубов. — Решение принято не мной, но я его предложил председателю Совета Министров.
Насколько я успел узнать, председатель — теперь товарищ Русов. Думаю, там не было больших споров по принятию данного решения. Вот только, что это за показ такой, что нужно одобрение «сверху»?
Тут я и вспомнил, как вошёл в кабинет товарищ Паклин. С каким приветствием он это сделал.
В кабинете зазвонил телефон.
— Борис Николаевич, доведите распоряжение Совета Министров, — сказал Чубов и снял трубку.
Пока он тихо выслушивал кого-то на другом конце провода, Паклин достал бумагу и начал водить пальцем.
— Тут много всего, но главное, что нам поставлена задача на участие в Международном авиакосмическом салоне в Париже. А именно в Ле-Бурже.
Вот это новость! Морозов аж присвистнул. Чубов повесил трубку и продолжил вместе с нами слушать Паклина. Как только он закончил, Егор Алексеевич снова взял слово.
— Борис Николаевич руководит подготовкой. Я — заместитель руководителя делегации в Париже. Возглавит её товарищ Русов. Срок готовности и предварительного показа — конец мая этого года. Есть вопросы?
— Да. У меня только два лётчика готовы на данную минуту. И то, основной показ я могу доверить только Родину. Он и Морозов убывают в отпуск, и это не обсуждается, — занял твёрдую позицию Белкин.
— У меня есть, но я бы тоже отправил Олега. Ему так же не мешает отдохнуть после длительной командировки, — снова поддержал коллегу Самсонов.
— Хорошо. Вы можете отдыхать столько, сколько нужно. Конец мая — крайний срок готовности. Это указание Совета Министров.
Здесь ничего не поделаешь. Приказ выпущен на высоком уровне, а Чубов не учёл возможности конструкторских бюро. Но время есть.