Авиатор: назад в СССР 4
Шрифт:
— Товарищ подполковник, никакой…, — начал говорить Макс, но Ребров снова перехватил слово.
— Ничего не хочу слышать. Шаг из строя зачинщикам драки. Живо!
Естественно, никто и не собирался делать шаг вперёд, бросая тень на остальных. Однако, кому-то всё равно придётся выйти. Чего уже отсиживаться? Выйду сейчас и, возможно, остальных в покое оставит комэска. Хотя, идея тупая, как пробка.
— Я, курсант Басолбасов, — сделал шаг вперёд Вася.
Кажется, этого не ожидал Ребров. Судя по выражению его лица, он планировал
— Васятка, ты чего? А как ты умудрился так?
На ходу ничего особо Басолбасов не смог придумать. Стоял он молча и не произнёс и слова.
— Вот так значит ты «Экипаж» смотрел. Ну, Вася! Поручился я за тебя, а ты…
Мысль с выходом из строя теперь была не настолько глупой. Что-то сказать кроме правдивой истории потасовки с кучей противников у нас не получится. Чем нереальнее правда, тем лучше в неё верят. Зато выйду я, и парни за мной потянутся. Я в это верю.
— Товарищ подполковник, я тоже зачинщик, — шагнул я из строя, встав рядом с Васей.
— Родин, Чкалов ты наш, тебя чего понесло за Басолбасовым?
— Своих не бросаем, товарищ подполковник, — молодцевато ответил я.
— Слышишь, рыцарь Айвенго, ты уже не первый раз влетаешь. Мне тебя как вот отчислять…
— Товарищ подполковник! — буквально выкрикнул из строя Рыжов. — Я тоже был там.
Вот зря Тёмыч сопереживать начал. Его реально не было с нами. Ребров выпучил на нас глаза, словно он увидел темнокожего президента США. Надеюсь, он доживёт до того момента, когда это уже не будет никого удивлять.
— Рыжов, тебе чего не сиделось дома? Супруга так хорошо справляется, что ей помогать не надо?
— Товарищ подполковник, ещё я устраивал, — вышел из строя Костян.
— Я тоже! — встал рядом с нами Макс.
Потом ещё один, и ещё. Короче, отсиживаться из наших пацанов никто не стал. Каждый сделал свой шаг вперёд.
— Вы совсем уже обалдели?! Это… это, — начал заикаться Ребров.
Он был в шоке от увиденного и не имел в своём арсенале каких-то действий на этот счёт. А у меня в душе было тепло, осознавая, что все мои однокашники сделали шаг вперед и не прятались за спинами.
— Это как?! Египетская, китайская и кон… конская богомышь, как вы так умудрились?!
Вольфрамовичу, который не знал за кого ему уцепиться в этом строю нарушителей, ходил перед нами, сложив руки за спиной.
— Вы понимаете, какой это залёт? Курков, сержант ты или недоразумение в стакане, как ты допустил такое?
— Товарищ подполковник, всё не так было. На территории ничего не произошло…
А при этих словах Ребров даже отступил на пару шагов назад. Его глаза расширились до размеров, как минимум, бейсбольного мяча. Он будто Ленина живым увидел.
— Я с вами или дуба дам, или бухать начну. Не знаю, что и хуже. Каким образом… нет, на кой чёрт вы попёрлись всем стадом в самоход? Я вас как отмазывать теперь буду?
Ребров
— Один из вас, контуженных пельменей, стал причиной этого безобразия. Сейчас он должен выйти из строя, и тогда вы все отделаетесь лёгким испугом, а он поедет в народное хозяйство. Где та сволочь, которая…
Не успел он договорить, как Вася сделал ещё раз шаг вперёд.
— Всё началось с меня, — громко сказал Басолбасов.
— Тобой и закончится. Ведь, тебя же предупреждали, Василий?
— С ним ещё я был, — снова вышел я из строя. — Готов ехать в народное хозяйство!
Процедура с шагами повторилась. Этот эпизод стал решающим в нашем противостоянии с системой.
— И не отчислишь всех. Знаете, на что давить. С этого дня, все увольнения будете проводить в казарме. Парк у вас будет автомобильный, а вместо кафе — столовая! Рыжов, тебя это тоже касается, папа года!
Ребров ещё несколько минут распинался перед нами, но это уже было не таким обязательным к выслушиванию. Много мата, а цивилизованных слов мало. Зато, как мне кажется, Ребров был в глубине души нами доволен. Все были сегодня как один.
В этом году лето выдалось очень жарким. Температуры за 30° по Цельсию, дождей нет, как и ветра. Правда, это не мешает нам с Женей нежится под лучами яркого солнца и лишь изредка заходили в тёплое море.
— Ты такой задумчивый, Серёжа сегодня. Что не так? — спросила Женя, положа мокрую голову мне на грудь. — Расскажи.
В увольнение ходил у нас только Рыжов. Отпускали его на выходные, с возвратом вечером в воскресенье, но иногда получалось и с утра в понедельник ему приходить. Главное чтобы комэска не увидел.
Всем остальным выход за забор был воспрещён. Но если очень хочется, как мне сейчас, то старый добрый метод самохода никто ещё не отменял. Правда, теперь приходится уговаривать ответственного, который назначается к нам из числа инструкторов.
Сегодня как раз был Швабрин, а значит можно весь день провести со своей девушкой на теплом берегу моря.
— О месте службы задумался. Мне светит золотая медаль, а значит, могу выбирать. А что выбрать не знаю.
— Есть же ещё время у тебя подумать. Может, с кем-то посоветоваться?
— Мне Рыжов советует в Белогорске остаться с ним. Он, как я понял, уже знает своё распределение, — ответил я, поглаживая спину Жени.
— Не самое плохое место, правильно? — сказала она с некой надеждой в голосе.
Конечно, Женя не хотела отсюда уезжать, да и место в Белогорске неплохое. Да вот не лежит душа у меня здесь служить. Понятно, что если будет приказ оставить меняв Белогорске, деваться некуда. Но ведь есть возможность поехать, куда ты хочешь. А я не знаю, чего хочу!