Авиатор: назад в СССР 4
Шрифт:
— Ну как встал, — поёжился Бардин. — Короче, я попробовал выключение, и запуск двигателя в полёте. Испытатели такое постоянно…
Договорить я ему не дал. Схватил за лямку подвесной системы и притянул к себе. Такого не ожидал услышать от своего друга.
— С ума сошёл? Чего творишь, Костян? — зарычал я на него.
— Родя, пусти, — попытался отбиться этот ас от меня. — Чего началось?
— Мы думали, что у тебя реальный отказ. Оказывается, ты себя героем почувствовал? Зачем эти выкрутасы?
— Пусти,
Я оттолкнул его от себя как можно сильнее. За отказы мне ещё никто не предъявлял претензий. Будто бы я хотел подвергать себя опасности специально.
— Тебе острых ощущений не хватает? Задница мало потеет в комбезе во время полёта? — подошёл я к нему ближе. — На твоём месте, я бы здесь не кричал. Народу много.
— Что, правда, глаза колит? Не дали тебе отдельно полетать, так ты теперь меня сдать решил? — ехидно улыбнулся Костя. — А ещё друг…
— Тебя никто не сдаёт. Сам же кричишь на всю Ивановскую. В кабинет пошли — Швабрин ждёт.
Закинув вещи в здание высотного снаряжения, мы заспешили в наш класс. Сейчас у Фёдоровича должен состояться серьёзный разговор с Костей. Главное, чтобы он понял свою ошибку.
— Иван Фёдорович, разрешите получить… — вошёл в класс Костя, но тут же был схвачен за ворот комбинезона, словно котёнок. — Вы чего?
— Иди сюда! Я тебе покажу, — подвёл он его к окну.
На заднем дворе в это время стоял возле мусорки человек. Это был штатный водитель мусоровоза, который два-три раза в неделю вывозил отходы из баков. Передвигался этот парень, выглядевший старше Швабрина, скованно и очень сильно хромал. А правая рука у него почти не двигалась. Даже не представляю, как ему тяжело управлять автомобилем с такими недугами.
— Знаешь это кто? Веня Смиренко, учился на три года старше меня. Мог бы стать лётчиком. Грезил службой в испытателях. Теперь видишь где он? — спросил Фёдорович, придвинув голову Кости к стеклу. — Чего молчишь?
— О чём мне вся это история должна сказать? — продолжал дерзко разговаривать Бардин.
— Веня, на четвёртом курсе, решил вместо полёта на средней высоте, в зоне на предельно-малой покуролесить. На спор! Крутился так, что потерял управление. Еле-еле посадил его в поле, но совсем неудачно, как видишь.
Дерзкое выражение лица Кости сменилось растерянностью. Не ожидал он такой пример увидеть перед собой.
— Тебе уже говорили, что небо ошибок не прощает? Веня — это яркий пример этого. Одна ошибка и всё закончится, — сказал Швабрин, отпуская Бардина. — Подумай над тем, что ты сегодня сделал.
Иван Фёдорович взглянул на меня и направился на выход, оставляя нас одних. Молчаливая пауза продолжалась около
— Я думал, что уже могу. Серый, ты всё ещё считаешь, что это было зря? — спросил Костян, присаживаясь за парту.
— Абсолютно уверен. В лучшем случае, тебя бы обвинили в разрушении самолёта, если бы он разбился. А если бы ты не успел катапультироваться?
Костян поведал мне весь ход события, что происходило в кабине.
— Изначально хотел выключить двигатель в зоне, но тогда всё отразится в объективном контроле. Поэтому, идею забросил.
Уже после выхода из первой атаки, на высоте 4500, скорость была 850, и Костян решил, что в заднюю полусферу выйдет сразу из атаки, когда выполнит условные пуски.
— Но мысль пришла в голову сразу, как только увидел спутный след.
— И твой мозг начал работать по непонятной программе, смоделировав ситуацию с его использованием? — спросил я, на что Костя смиренно кивнул.
Бардин решил, что выключать двигатель, просто так, в зоне было не разумно. Но если загнать самолёт в рамки случайного попадания в спутную струю, можно списать всё на незначительную ошибку при выходе из атаки.
— И ты принялся подстраиваться к нам сзади в надежде цепануть поток?
Вот может ведь у него голова работать хорошо! Но только не в том направлении.
В общем, подходит в полёте к нам Костя ближе, а двигатель всё равно работает устойчиво. Уже в непосредственной близости от хвоста, выбрасывает самолёт Кости оттуда.
— Я смотрю, вы обороты добавляете. Думаю, мол, спалили мои намерения. Отворачиваю от хвоста и тут же рычаг управления двигателем на «Малый газ», а затем и на «Стоп».
Думал в тот момент Костя, что всё у него под контролем. Полная тишина не настала. Есть ощущение, что самолёт в плотном воздушном потоке.
— Обороты авторотации, сколько были? — спросил я.
— На роторе низкого давления вроде 70 %. Высокого давления показывал и того выше. Сейчас уже не упомню.
А дальше мой друг действовал как по инструкции. Тумблер «Запуск в воздухе» включил, рычаг управления двигателем на «Малый газ». Пошёл звук запуска…
15 секунд и ничего. Затем ещё раз и снова неудачно.
— Где-то через секунд 35 только запустился двигатель. Я уж думал всё, если честно…
— Тебя не смутило, что «свечи» запуска могли сгореть, если бы ты «Запуск в воздухе» не отключил через 40 секунд? — снова спросил я.
— Серый, тебя там не было. Ты откуда это всё знаешь, что и как делать? Сам-то запускал в полёте? — снова съехидничал Костя.
— В моём случае мой двигатель на «элочке» атаковала птица. У тебя же всему виной твоё личное желание самоутвердиться…