Авиатор: назад в СССР 4
Шрифт:
— Всё получится, — сказал я, похлопав по плечу своего товарища.
— А вообще что там? — спросил Макс, который пришёл в следующей партии людей.
— Хорошо. Диван у комбата стоит. Телек небольшой но цветной. «Рубин» вроде. Кондиционер жужжит и холодит. А ещё…, — задумался Тёмыч. — Аквариум у него.
— Я тебя не про интерьер спрашиваю, а про сам процесс, — сказал Макс.
— А что процесс? Мы зашли. Потом нас спросили — согласны ли на учебный полк? Все согласились. И всё.
И, правда — будущие инструктора находились в кабинете не долго. Судить
— Следующий идёт Родин, — выглянул из кабинета Голубев и пригласил меня жестом руки.
За большим столом заседали командиры рот, замполит батальона и начальник отдела кадров. Комбат рядом с ними, уступив своё место Брускову. В углу журчит вода в аквариуме. На экране.
Вошёл я, как и предписывает Устав. Представился Брускову, который даже не соизволил поднять на меня глаза и оторваться от списков и таблиц на желтых листах.
— Итак, Родин Сергей Сергеевич, средний балл 5 ровно, золотая медаль, спортсмен. Что у него с рейтингом? — спросил замполит училища.
— В своей роте — первый, товарищ подполковник, — проинформировал его Голубев.
— Прекрасно. И что вы нам скажете? Мы вас слушаем? — спросил меня Брусков.
Что за манера у него такая? О чём я ему должен сказать? Не нравитесь вы мне, товарищ Брусков! Вот хочется ему сейчас выдать что-то вроде — говори нормально, Брус.
— Я готов ответить на ваши вопросы, касаемо своего предварительного распределения, — завуалировал я своё желание послать училищного замполита.
— Мы вас прямо спрашиваем, где вы хотите служить?
В армии, квадратный ты товарищ, который нам не товарищ! Похоже, нужно прямо говорить, куда я хочу. Да только не знаю. В училище нам рассказывали о местах службы вскользь, да поверхностно.
— Сергей Сергеевич, мест очень много, — официальным тоном начал говорить кадровик.
— Родин, если ты сомневаешься, мы тебе посоветуем. Расскажем где и какие есть части. Потом сможешь подумать и принять решение…
— Так, Александр Васильевич, это что сейчас было? В смысле потом принять решение? — затараторил Брусков. — Он будущий офицер и должен принимать решение сейчас. Это у капиталистов сделки, раунды переговоров. Здесь армия! — стукнул он по столу.
— Товарищ подполковник, Родина воспитывали бабушка и дедушка. Отец-лётчик погиб, мать умерла, когда ему было немного лет. Он не знает, что и где находится.
— Надо было интересоваться до того как заходить сюда. Итак, Родин, твоё решение.
— ВВС Московского военного округа, — произнёс я, зная, что туда меня никогда в жизни не отправят.
— Разбежался. Нет там мест, — сказал Брусков, даже не взглянув на списки мест.
— Товарищ подполковник, по разнарядке…, — начал говорить кадровик, но «квадратный» его остановил.
— Нет, Вячеслав Палыч. Я видел, что там нет Московского округа.
Всё понятно с этим распределением. Ничего не поменяется и в моё время. Дадут список, и выбирай, что предложат.
— Товарищ подполковник, это неслыханно, — выразил своё недовольство комбат, вставая со своего места. — Перед нами человек, заслуживший право выбора. И мы сейчас, уж простите, занимаемся его обманом.
— Вы вздумали меня учить, Александр Васильевич? Я вас услышал. Родин, предварительно вы едите… в Туркестанский Военный округ. Вопросов, как я понял, у вас ко мне и присутствующим нет…
— У меня есть, что им сказать.
— Прекрасно. Говорите и мне тогда, — усмехнулся Брусков, записывая что-то в свою таблицу.
— Вам я ничего не скажу, товарищ подполковник. Жизнь за меня скажет. А остальным — почему бы и не ТуркВО. Сейчас это приоритетное направление. Честь имею, товарищи! — выпрямился я в струнку, не поворачиваясь к Брускову, и вышел из кабинета.
Краснознамённый Туркестанский Военный округ, наверное, не самое плохое место для службы. Сейчас так вообще это главный округ в стране, не считая столичного и, возможно, заграницы.
Несколько учебок, готовят команды для отправки в зону боевых действий. Авиация с приграничных аэродромов округа выполняет полёты по различным задачам вглубь Афганистана. На полигонах вблизи границы проводятся тренировки и акклиматизация личного состава.
Короче говоря, вся «движуха» сейчас там. Я попытался вспомнить хоть одну из воинских частей в тех местах и ничего у меня на ум не приходит. В моём времени это территория уже других государств и с трудом верится, что советское наследие не было попилено на металлолом, а аэродромные плиты не стали дорогой или материалом для строительства частных домов.
— Серый, ну чего там? — спросил Макс, когда я вышел в фойе.
— Выбрал ТуркВО, — сказал я. — Не знал, что выбирать, вот мне и предложили. Пускай будет он.
— Серёга, ну надо было чего-то поинтереснее выбрать. Чего ты в горах да в степи забыл? — спросил Костян.
— А мы с тобой, как будто не из степных мест. Наоборот, мне такая природа привычнее, — намекнул я ему на ландшафты нашего Владимирска.
Все эти предварительные «ласки», именуемые распределением, Филькина грамота и не более того. Как решат в кадрах, так и будет. Но внутренне я уже готов увидеть с высоты долину реки Амударья и Ферганскую долину.
Вечером мы смогли встретиться с Женей на КПП и я рассказал ей о сегодняшнем событии в штабе батальона.
— Папа любил туда ездить. Я сама как-то бывала там. Но в тех местах жарче, чем в Белогорске. А хоть известно, какой город? — спрашивала она, поправляя мои растрепавшиеся волосы.
— Этого не скажут, поскольку нужно будет приехать в штаб округа, затем тебя отправят в дивизию. И вот там и определят тебе место твоей службы.
— В общем, сказали куда бежать, но не сказали зачем. Ну, так же положено, правильно? — спросила Женя.