Авиатор: назад в СССР 5
Шрифт:
Валера появился слева от меня и вышел вперёд, чтобы я его разглядел. Самолёт моего ведущего болтало из стороны в сторону, и он с трудом выдерживал направление и высоту. Похоже, что немного зацепило командира звена.
– Торос, ответь Сто восьмому. Как результат? – спросил Валера.
– Цель поражена. Спасибо. До прилёта вертушек продержимся. Ух, – выдохнул в эфир авианаводчик.
– Понял. Сто девятый, переходим на стартовый канал «Островного».
Через пару секунд в эфире уже звучали переговоры аэродрома Бокайды. Оттуда тоже должны были
Я проконтролировал параметры своего самолёта. Все было в норме. Смущал меня только топливомер, стрелка которого показывала неутешительные восемьсот девяносто килограмм.
–Сто восьмой, у тебя борт в порядке? – запросил я.
– Нет, – с трудом ответил Валера. – Фонарь запотевает, приборы ерунду показывают. Похоже, что теперь ты ведущий в паре.
Вот так новость! В училище похожая передряга случилась со мной. Тогда мне помог мой инструктор Швабрин, а сейчас уже мне придётся вести за собой товарища.
– Понял, – сказал я и проговорил про себя радиообмен с аэродромом Бокайды. – Островной, Сто девятому на связь.
С первого раза меня не услышали. Группа руководства отправляла несколько экипажей на выполнение задачи.
– Отвечаю, Сто девятый, – уставшим голосом ответил руководитель полётами.
– Островной, доброй ночи. Иду парой со Сто восьмым по обратному маршруту, пересекаю государственную границу. Прошу посадку у вас, по причине малого остатка топлива и повреждения у ведущего.
Руководитель полётами не торопился отвечать. Его, видимо, я поставил в тупик своей просьбой о посадке у них на аэродроме, а нам сейчас такое промедление ни к чему.
– Сто девятый, уточняю возможность вас разместить, – сказал руководитель Островного.
Чего уточнять? Дайте сесть, а потом будете размещать, кормить, поить и разбираться с нами. Мысль была о том, что какой-то неадекват сидит в кресле руководителя, совершенно незнакомый с понятием «оказание помощи терпящим бедствие».
– Сто девятый, если есть возможность, запросите посадку на своём аэродроме. Вас ставить негде.
Вот это причина! Удивляет меня такой подход к оказанию помощи в нашей армии.
– Островной, я Сто девятый, топлива на Дворцовый уйти у нас не хватает. У Сто восьмого повреждения, как приняли? – повторил я.
Может, просто не понял руководитель полётами? Странные какие-то ответы у местной группы руководства.
– Сто девятый, я повторяю… – снова начал отвечать представитель «Островного», но на заднем плане послышался довольно грубый голос.
– Я тебя сейчас уконтропуплю! Дай им посадку!
Пока я изрядно потел в районе спины, а местный управленец воздушным движением раздумывал садиться нам в Бокайды или прыгать в районе Ташкента, нашёлся на том конце приниматель правильных решений.
Похоже, что сейчас нам точно разрешат посадку. От такой встряски даже меня взбодрило, пусть и не было ещё возможности этим вечером расслабиться.
– Сто девятый Островному! Заход рассчитываете сходу? – вышел
Как мне кажется, это и есть руководитель полётами. А тот, кто разговаривал с нами изначально, наверняка дежурный по приёму и выпуску воздушных судов или какой-нибудь молодой руководитель зоны посадки, пришедший недавно в полк. Вот молодёжь и не сообразила.
– Точно так. Посадка парой.
– Принял.
– И… и медиков, – прохрипел в эфир болезненный голос, похожий на Валерин.
– Понял. Медицинскую помощь обеспечим, – ответственно заявил руководитель полётами.
В Бокайды посадку я ещё не делал, но здесь заход на полосу гораздо проще, чем в Осмоне. Местность пустынная, сухая, минимум растительности, а ближайшие холмы далеко от лётного поля. Именно поэтому летом здесь жарко, как в степях Владимирска.
В эфир уже начал кричать речевой информатор на самолёте, что на борту аварийный остаток топлива.
– Сто восьмой, дотянете до аэродрома? – запросил руководитель полётами.
– Островной, дотянем. Посадка с ходу, снижение… снижение рассчитываю с двадцати пяти километров, – тяжело произнёс Валера.
Даже не могу себе представить, что там в кабине у моего командира звена. Такое ощущение, что он серьёзно ранен и из последних сил держится в сознании.
Вместе приступили к снижению. Постепенно убираю обороты и ручку отклоняю на себя. Полосу видно на большом расстоянии в такую светлую ночь, и она нас приветливо встречает огнями подхода и прожекторами.
– Островной, Сто девятый, дальний прошли, посадка парой.
– Сто девятый, посадку разрешаю, ветер боковой справа до шести метров, – выдал условия руководитель полётами.
Валера начал проседать. Его МиГ продолжал покачиваться из стороны в сторону, так и норовя задеть меня и сесть до полосы. С такой амплитудой мне опасно с ним заходить на посадку, но, возможно, только наблюдая меня справа от себя, он может сесть.
Лишь после ближнего привода, Гаврюк выровнялся. Касание у него вышло жёсткое, но в пределах ограничений по прочности конструкции. Я же выпустил тормозной сразу после касания, а вот мой ведущий ещё бежал несколько сотен метров, прежде чем начать тормозить и за ним появился оранжево-белый купол. Остановился Валера в самом конце полосы.
– Выключаюсь. Скорую подгоните… сюда, – произнёс он в эфир.
Я как можно быстрее срулил с полосы на стоянку, чтобы иметь возможность добежать до самолёта напарника. Да не тут-то было! Мест свободных в Бокайды нынче немного. При первом взгляде на стоянку можно сделать вывод, что техники сюда нагнали – мама не горюй! Помимо местного полка истребителей МиГ-23 ещё и Су-17, вертолёты и пара Ил-76, которые загружаются техникой и личным составом прямо сейчас.
Несколько двадцать третьих уже запущены или рулят к полосе, чтобы уйти на задачу. Повернув голову на ВПП, я увидел, как отрывается пара этих самолётов, несмотря на стоящий в конце полосы самолёт Валеры.