Авиатор: назад в СССР
Шрифт:
— Ты чего задумался? — спросил меня Виталик, когда мы сидели в казарме, в ожидании возвращения остальных с экзамена по физике.
Странно, но вспомнил Краснову. Подумал, что если сейчас не поступлю, поеду домой и зайду в гости. За пирожки спасибо скажу!
— Знакомую вспомнил. Одноклассницу.
— Красивая? Писать обещала? — продолжил допрос Казанов.
— Вроде. Извини, Виталь, сейчас как-то не по себе. Ты ж видел вс"e, — сказал я и подош"eл к окну. Перед казармой один из курсов занимался строевой подготовкой. Вспомнилось, что через много
В расположение заш"eл сержант Бирсов и Баля с, явно, довольными ухмылками. Радуются, что отомстили.
— Ну что, псы? Думали это всё? Сегодня в наряд по столовой заступаете, насколько я знаю. Будете там друг за друга заступаться, — сказал Бирсов, поддерживая свою загипсованную руку.
— Я гляжу, ты доволен, обморок? Сил"eнок не хватает, чтобы себя показать? Так ты поднасрать решил! — обратился я к ефрейтору.
— Ой-ой, — усмехнулся Баля. — Зато цель достигнута. А ты, енот, следом пойд"eшь. Для тебя тоже что-нибудь придумаем.
Два ржачных животных развернулись и зашагали прочь.
— Не переживай, ну... преподаватель видел, что ты не использовал шпаргалки, — сказал Виталя.
— Охотно верю. Ну ладно, ещё не вечер.
В казарму вош"eл майор Неваднев и дал указание построить заступающий наряд на «взл"eтке». Сейчас должно начаться самое «интригующее» явление военной службы — инструктаж по мерам безопасности.
— Горячее голыми руками не брать. Ножом пользоваться аккуратно. В споры с работниками столовой не вступать, — в подобном ключе проходит данное мероприятие.
А уже через полчаса четыре человека, и я в том числе, стояли на первом этаже столовой в белых рубахах с длинным рукавом и рабочей одежде.
Невыносимая жара, пронзительные и оглушающие крики с кухни, а также — запах. Те самые «приятные ароматы», после которых одежду надо выбрасывать. Никакая стирка хозяйственным мылом не поможет отбить этот «ле парфюм де ль арми».
Как оказалось, здесь тоже есть свои менее энергозатратные места — хлеборезка и офицерский зал. А в мо"e время мы подобным не занимались! Хлеб резала одна из официанток, она же заведовала самым ходовым товаром — сливочным маслом и булочками.
В офицерский зал, где обедал начальник училища, путь и вовсе был закрыт. Нельзя было даже громко разговаривать в радиусе нескольких метров от входа в него. Сервировкой стола там занималась самая красивая из официанток. Если таковой не было на смене, то заведующая столовой. Начальника училища нужно всегда встречать, как подобает.
Нас, абитуриентов, отправили на первый этаж к своим. Однако мой путь к сервировкам столов лежал через разгрузку продуктов.
Дежурный по столовой оказался прапорщик. Из разговоров курсантов я понял, что он из службы тыла. Толстый, с усами легендарного Буд"eнного и совершенно незаметный, поскольку показался он перед нами только в начале наряда при получении продуктов.
— Щас опять свалит куда-то. Опять сами по
— Ну шевелитесь, шевелитесь! — подст"eгивал нас прапорщик, уплетая при этом булочку с чаем. Не знаю, куда он так торопился, но тентованный ЗИЛ-157 нужно было разгрузить как можно быстрее.
— Мог бы и побольше народу дать, — сказал мой коллега, скидывая очередной мешок картошки.
Неплохо забив мышцы, я вернулся к своим на этаж. Вся столовая заранее поделена на участки и за каждый отвечал кто-то из состава наряда. Чтобы не было обидно, при дележе участков тянули жребий.
Самым тяжелым был варочный цех. Жара и зимой и летом от множества электрокотлов, печей и духовок в которых постоянно что-то варилось, жарилось и парилось. Я и не сомневался, что именно нам с Виталей выпадет варочный цех.
— Поставь это сюды! — указывала полненькая повариха.
— Геннадьевна, ну куда ты?! Сюды надо ставить! — кричала другая, помешивающая что-то в огромной кастрюле.
Не натаскался я сегодня ещё! Сначала машину разгрузи, а теперь в «кухонные шахматы» играть заставили. Под командованием горластых женщин-поварих Виталик и я постоянно что-то перетаскивали — вёдра с шинкованными овощами, коробки с макаронами, мешки с крупами. Самое энергозатратное это баки по 20 литров с горячими блюдами отнести из цеха в лифт.
— Хоть лифт есть. Подумал, так потащим, — сказал я, загружая в лифт бак с гороховым пюре. Хотя, не уверен, что это именно оно.
— Таскаем... ну.... и таскаем. Когда... уже загрузим? — кряхтел Виталик.
— Эй, хлопцы! — позвала нас одна из поварих, отмеченная большой родинкой над глазом. — Он уже неделю не работает. Вам чего, усач не сказал?
Я этому прапорщику, с большими усами сейчас эту кастрюлю на голову насажу! Не мог предупредить?
— Вот эти коробки тоже наверх. И быстрее! — грозила «меченая» повариха.
Пешком, по узкой лестнице на верхние этажи — хорошая проверка на силу, выносливость и способность терпеть боль от ожогов.
— Ну... почему лифт сломан? — возмущался Виталик, когда нам покорился один прол"eт.
— Представь, что ты на тренировке, учишься... держать... равновесие. И не филонить!
На ступеньках был плотный слой жира, который позволял нам почувствовать себя фигуристами в парном катании.
— Ну... откуда столько... жира...ааа?! — сказал Виталик и не удержался на своих ногах.
Поскользнувшись, Казанов смачно приземлился на свою пятую точку. В последний момент, он отпустил бак и тот боком упал на бетонную поверхность. «Гороховый деликатес» тут же начал выливаться, но от полного уничтожения ценнейшее блюдо спас я, поставив его ровно.
— Растяпы! И как вам самол"eт доверять, — кричала повариха сверху, сбрасывая нам швабры и тряпки. — Шевелитесь!
— А ты ещё спрашиваешь, откуда здесь жир, — сказал я Виталику.
Когда приш"eл личный состав на ужин, нас, конечно, интересовали результаты экзамена. Их должны были довести в казарме.