Авиатрисы
Шрифт:
Ночь прошла спокойно, однако утром, когда Томас собирался выдвигаться к госпиталю, две женщины попытались утащить провизию военных и сбежать в лес. Никто даже слушать Эбигейл не стал, их догнали и застрелили в спину. Лишь одна осталась с Эби, решив ей довериться. Пусть графиня не могла спасти дома и семьи, но уберегла самое ценное – ее жизнь.
После нескольких дней пути они прибыли в пункт назначения, но Эбигейл всю дорогу оставалась мрачной. Ни Томасу, ни новой знакомой не удавалось ее разговорить или приободрить. Эби часто сидела с блокнотом, делая заметки о поездке, или
Госпиталь Милости и Императорской благодати – огромное сооружение, похожее на дворец, с монументальными лестницами, фасадами, украшенными мозаиками и лепниной, с башенками и флигелями. Построенный в лесном массиве, изначально он предназначался для отдыха знатных дам. Более двухсот лет назад здесь обнаружили минеральные источники, благосклонно влияющие на психическое здоровье. Пациентки возвращались из санатория в совершенном умиротворении. С началом войны в здании организовали госпиталь для тяжелораненых солдат и офицеров – в отдалении от линии фронта, не слишком близко к городам.
Эбигейл, наполненная злостью и решительностью после произошедшего накануне, сразу направилась к начальнику госпиталя и по совместительству главврачу. Томас не пытался ее остановить, равнодушно наблюдая, когда взорвется эта «внутренняя бомба», но готовый в любой момент задушить истерику или направить в нужное русло. Если чуть подправить начало, получится отличная история о спасенных деревенских жителях.
Томас прошел в кабинет начальника вслед за графиней, показал грамоту.
– Добро пожаловать, я вас ожидал еще вчера! – воскликнул главврач. – Меня зовут Лео Лакс.
– Нас кое-что задержало, – отозвался Томас.
Эбигейл его перебила:
– И дело необходимо срочно уладить. Мы спасли женщину из сожженной деревни. Вы сможете ее принять?
– Ей требуется лечение? Боюсь, у нас недостаток медикаментов. Ежедневно привозят десятки раненых солдат. Порой их приходится класть в коридорах. А тут еще из деревни! Куда мне ее?..
– Вы не поняли. Достаточно крыши над головой и работы.
Томас продолжал наблюдать испытующе, словно каждую секунду оценивал, что графиня скажет дальше. Она выглядела столь искренней и ранимой! В душе он пожалел, что подчинился премьер-министру и принудил Эби к поездке. Ее место – на балах или хотя бы в уюте собственного замка.
– Здесь всегда не хватает рук! Но что она умеет?
– Всему научится, – заверила Эбигейл, – и будет вам благодарна.
– Боюсь, благодарности недостаточно. Мне нечем кормить вашу подопечную.
– Мне нужно ее устроить во что бы то ни стало! – Губы Эби дрожали, будто еще секунда – и она разрыдается. На лице плясали эмоции прошедших дней, все ужасы и неспасенные жизни.
Томас решил вмешаться:
– Доктор Лакс, рассмотрите возможность принять женщину на работу. А я поспособствую получению госпиталем финансовой поддержки казны.
– О каких размерах поддержки мы говорим?
– О разумных. Не наглейте.
– Что ж, не смею вам отказать.
– Вот и славно. – Наконец-то Эби улыбнулась, хоть и вымученно. – А теперь – главное.
Главврач нахмурился.
– Я бы сказал, девушка восстанавливается, насколько возможно в таком положении, однако из столицы поступило указание перевести ее в Винтервью.
На секунду Эбигейл потеряла дар речи, ее брови поползли вверх.
– Неужели?.. Но как?
– Абсолютно логичное решение, – объявил Биен. – И ожидаемое.
– Томас, как вы можете говорить подобное?! Я категорически против! А Лилиан знает?
– Нет, надеется на пенсию и демобилизацию домой. Наивная… Она и не заметила, что стала подопытной крысой, когда попала к вам в академию. Теперь это ее судьба.
Эбигейл сжала кулаки.
– Хотя есть в этом и некая справедливость. Самолеты и бомбы… – начал было Лакс.
– Замолчите. Томас, вы можете что-нибудь сделать? Нельзя с ней так обходиться! Это бесчеловечно.
– Боюсь, у нас нет выбора. Вы же понимаете, среди авиатрис каждый экземпляр на счету.
– Экземпляр? Вы так говорите, будто они и не люди вовсе.
– Предупреждаю, графиня, не перегибайте палку. Империя потеряла слишком много пилотов. Если от Барт не будет пользы, военные могут взяться за вашу сестру. Когда вернетесь в академию, будет сложно объяснить, почему она до сих пор не на фронте.
– Томас…
– Не пугайтесь. Мне многое по силам. Вы ведь будете душкой?
– Хорошо, но я сама поговорю с Лили, – голос Эби осип и срывался.
– Давайте тогда провожу. – Начальник госпиталя встал и повернулся к двери. – Заодно устрою вам экскурсию.
– Я лучше пока разузнаю новости с фронта, – сказал Биен.
– На вашем месте я бы не оставлял даму одну, – отозвался Лакс.
– Все в порядке. Графиня справится.
Они покинули кабинет, прошли по коридору, затем по лестнице. Эбигейл с доктором отправились в другое крыло, оставив Томаса одного. Высокие потолки и оштукатуренные набело стены создавали двоякое впечатление, будто с помощью ремонта рекреацию для знатных дам можно превратить в нечто иное, стереть архитектурные изыски, спрятать под толстыми слоями побелки, обезличить. Новый чистоплюйский, стерильный госпиталь примет всех нуждающихся, но перемелет, как мощный станок.
Эбигейл сглотнула – откуда только эти мысли в храме медицины? Здесь должны заботиться о людях, спасать героев на их последнем пути.
– Тут у нас тяжелораненые, в той стороне – операционные, направо – зона для восстановления. А нам вон туда, – говорил Лакс.
Какой-то солдат обратился к Эбигейл:
– Вы даруете надежду. – Он был тощий, без руки, с огромным ожогом на лице.
– Да благословят вас Небеса и император. Спасибо за вашу службу, – отвечала директриса.
Они шли дальше, людей, снующих мимо, становилось меньше. Потом очутились в темном полуподвальном коридоре. Сидя на табуретке, дремала медсестра. Она явно заснула под монотонный бубнеж радиоведущего, который скрипучим голосом вещал о том, почему в Республике нет изобразительного искусства, а низкий уровень образования привел к колоссальному культурному разрыву между соседями.