Аврора Горелика (сборник)
Шрифт:
В официальном своем статусе дед был мастером социалистического реализма по живописи. Огромными картинами на классические сюжеты, то есть из жизни партии и Красной Армии, дед вошел в самую высшую плеяду секретарей союза художников и академиков. Надо сказать, что он обладал несомненным талантом. Если между головами вождей надо было нарисовать небо, оно возникало с такой глубиной, что у зрителя захватывало дыхание. Летящие по степи буденновские лошади были настолько живыми, что казалось, сейчас затопчут вас своими копытами. Только фигуры простых советских людей почему-то получались у него топорными, неказистыми – сущими ублюдками на фоне божественной природы.
Однажды
По части теории дедок тоже не знал себе равных. Особенно ярко его теоретическая сила проявилась в годы борьбы с космополитизмом. Не знаю, догадывался ли он, что после его теорий носители упадочнических идей попадали прямиком в руки практиков гэбухи, но, если и догадывался, это не вызывало в нем ничего, кроме торжества.
Жертвы истории, мой внук, нередко говорил он, тоже должны гордиться своим участием в нашей грандиозной феерии. Ни один зек не погиб даром. Любой никчемный польский поручик, сраженный в затылок пулей российского пролетариата, вошел в историю. Лучше бы красная сволочь ушла в эту вашу гребаную историю, чем польские поручики, сказал ему однажды внук. Анна, Анна, панически закричал тогда дед, как будто у него все кишки вывалились. Вбежала старая казачка, встала в позу барельефа. Проморгали внука, Анна, всю ночь вопил старик, упустили целое поколение! Сын пристроился в вырожденческом ЦК, прибежище гнусных либералов, а внук просто подхватился в белую стаю!
Всю ночь нападал академик на свою библиотеку, выхватывал том за томом философов всех времен и народов, пытался найти ключ к поколенческому предательству. В чем прячется загадка?! А внук тем временем, найдя ключ от дедовского винного погребка, с хохотом двух олухов-сокурсников нагружал для похода в женское общежитие. Экое странное легкомыслие!
Минуту или две Слава Горелик стоит, задумавшись, в просцениуме. В течение этой паузы зритель может обратить внимание на второй план сцены, где компания профессорши Летик продолжает обрастать новоприбывшими. Там сдвигаются столики, провозглашаются неслышные тосты, иногда доносится нестройное пение. Ст. Официант и Мл. Официант то и дело проходят туда с подносами пива. Слава, выйдя из задумчивости, перехватывает Ст. Официанта.
ГОРЕЛИК
Послушайте, любезнейший, вы мне нужны для продолжения монолога. Можете сыграть роль моего деда в коротком диалоге внутри монолога?
Ст. ОФИЦИАНТ
Почему бы нет? Живо представляю себе этого почтенного господина.
ГОРЕЛИК
Ну, вот, великолепно! У вас в руках книги, в которых вы находите пометки внука. Начинайте!
Ст. ОФИЦИАНТ
(с воображаемыми книгами в руках). Какие наглые и безвкусные пометки он оставил на полях моих книг! Ну и ну! Во загнул! Хрящ! Блин! Букаха! Гребись налево! И ни одного вопросительного знака, товарищи! У этой молодой сволочи на все уже есть ответ – гребись налево, восклицательный знак!
ГОРЕЛИК
Прекрасно! У вас даже интонация дедушкина проявляется. Итак, начинаем рубаться от пифагорейцев к Пармениду! Существо есть!
Ст. ОФИЦИАНТ
He-существа
ГОРЕЛИК
Если существо есть, а не-существа нет, значит, существо не может произойти из не-существа, так?
Ст. ОФИЦИАНТ
Хорошо хоть это ты понимаешь, недоучка! А ведь это твой Парменид говорил, что движения не существует, что все неизменно!
ГОРЕЛИК
Дед, перестань визжать! Ведь ты же все-таки мужчина! Ты служил тайным агентом, ты был мужем моей неотразимой бабушки! Ты был знатоком не только Маркса, но и Платона.
Ст. ОФИЦИАНТ
Хватай Платона, читай, сукин сын! Не он ли относил существо к неизменной идее? Не он ли соединил движущееся и неподвижное?
ГОРЕЛИК
А разве ты не видишь разницы в понятиях «существо» и «субстанция»? Да знаешь ли ты, что Аристотель делил субстанцию на материю и форму?
Ст. ОФИЦИАНТ
А до тебя так и не дошло, что и то и другое имело качество существа! Ты не понимаешь, что именно тогда и возникло ядро нашей философии!
ГОРЕЛИК
На мой взгляд, тогда оно и развалилось – за две тысячи лет до рождения. Вернее, сгнило. Фома Аквинский, товарищ академик, отделил существо субстанции от существа идеи.
Ст. ОФИЦИАНТ
Твой Фома Аквинский все запутал! Неужели тебе неясно, что во всех своих частях и на всех уровнях реальность движется через диалектический процесс противоположностей от тезиса к антитезису и далее к синтезу, в котором и выявляются новые качества? Гегелем! Гегелем мы вас всегда били! Ну-ка, старый друг Георг Вильгельм Фридрих, не ты ли сказал, что рацио – это не только путь к реальности, но и сама, но и сама реальность?!
ГОРЕЛИК
Хо-хо! А как насчет Макса Вундта, который отличал чистое существо от существа ординарного и говорил, что только ординарное существо находится в пределах нашей досягаемости? Не он ли заявил, что существует диалектическая игра между двумя типами существа?
Ст. ОФИЦИАНТ
Ты мне еще Джаспера сунь, который совсем запутался в ординарном, аутентичном и трансцендентном!
ГОРЕЛИК
И суну, и суну! И прихлопну тебя Хайдеггером, который отличал Dasein, то есть тот тип существа, который существует с нами, от Ek-sistenz, то есть от повторяющегося аутентичного существа и от трансцендентного существа, подобного Божественному. И наконец, паршивый красный дед, я дам тебе под дых Паулем Вейсом, что видит реальность в составе четырех видов существа – актуального, идеального, экзистенциального и Бога, и все они взаимосвязаны, хоть и противоположны. Ну? Молчишь!
Ст. ОФИЦИАНТ
Кто тебе позволил читать эти книги? Они не для беспартийных! (Вытаскивает из кармана мобильный телефон, набирает какой-то заветный номер, что-то шепчет, глаза его горят.)
Глаза Горелика тоже горят. Не двигаясь, он следит за разговором своего «дедушки». Каким-то образом во время этого «диалога в монологе» на сцене появились два молодых человека, брюнеты, стриженные ежиком, в черных майках и черных джинсах. Теперь внимание зрителей переключается на эту пару. Молодые люди занимают столик на авансцене. Сидят, похлопывая ладонями по столу, как будто в предвкушении ужина. Смотрят друг на друга с большим удовольствием, словно давно не виделись.