Австралийские этюды Полет бумеранга
Шрифт:
Я рассказываю об охране природы в СССР — об охране почв и лесов, о спасении зубра и соболя, о заповедниках, о проблеме Байкала, о чистом воздухе Москвы и об Обществе охраны природы.
После выступления задают много вопросов, а затем Нина Михайловна также делится своими впечатлениями о Москве. Она говорит, что действительно в Москве воздух удивительно чистый для такого крупного города. Только вот в самолетах у нас еще курят. Это единственный вид транспорта, на который еще оказывают влияние международные правила. Но в наземном транспорте курить у нас запрещено в отличие, например, от австралийских автобусов, где курильщиков просят лишь пройти
Получив билет на пароход «Принцесса Тасмании» для себя и для автомобиля, я возвращаюсь в департамент и сообщаю об этом. Все удивлены, как мне удалось заказать билет всего за две недели. Обычно на машины нужно заказывать место за полгода, а на такие праздники, как Рождество и Пасха, даже за два года вперед. Поэтому доктор Или, узнав о моем успехе, восклицает: «Ну, ты просто везучий парень!»
Покидая университетское общежитие, прощаюсь с директором. Он просит меня обязательно приехать на следующий фестиваль «Мумба». Оказывается, меня считали участником фестиваля, так как я приехал в день открытия и уезжаю на следующий день после закрытия. Пришлось с сожалением сообщить, что я не был ни на одном из фестивальных мероприятий.
Перед отъездом из Мельбурна Нина Михайловна приглашает меня провести время в кругу ее семьи. Выезжаем из центральной части города, сдавленной серыми многоэтажными зданиями, и вскоре оказываемся в зеленом пригороде с уютными домиками, выстроенными на небольших участках разгороженного заборами эвкалиптового леса. На пороге дома нас встречает муж Нины Михайловны — Клемент Берн Кристесен; он просит называть его просто Клем.
В ходе теплой добросердечной беседы узнаю, что Клем Кристесен — поэт и писатель-очеркист, а кроме того, — издатель солидного литературного ежеквартального журнала «Минджин Куотерли».
Клем дарит мне несколько номеров этого журнала, а затем вместе с женой надписывает для меня недавно вышедшую свою книгу «Рука памяти». Великолепно изданная, с изящными иллюстрациями, книга содержит повести, рассказы и стихи Клема, выходившие ранее в разных журналах. Повести я обещаю прочесть впоследствии, а несколько стихов просматриваю сразу и с удовольствием выражаю искреннее восхищение: тонкие, лиричные стихи о природе, о человеческих чувствах, их можно сравнить по стилю со стихами Мея или Фета. Клему такое сравнение ничего не говорит, но Нина Михайловна даже зарделась от такой похвалы ее мужу и, пока я проглядываю книгу дальше, вполголоса объясняет ему, в какую когорту классиков его предлагают включить.
Выходим во двор и прогуливаемся по участку, заглядывая под валежник, выслеживая птиц в кронах деревьев. Супруги Кристесен, по горло занятые творчеством и служебными делами, не притрагиваются к лесу на своем участке — здесь для них лишь общение с природой в короткие часы отдыха. Подойдя к забору, Нина Михайловна говорит:
— А вот эта территория тоже принадлежала нам, но мы ее продали.
— Если не секрет, что заставило вас отказаться от части земли, ведь ее все здесь очень ценят? — спрашиваю я.
— В двух словах: я отказалась от куска земли здесь, чтобы иметь возможность увидеть родную землю.
— Как это?
— Длинная история… Еще ребенком я попала сюда, в Австралию, вместе со своими родителями. Они покинули Россию в начале века, жили в разных странах, а затем осели в Мельбурне. В семье всегда говорили только по-русски, часто вспоминали родные края, много рассказывали мне о Родине, о ее
— Не открою секрета, если скажу вам, что, несмотря на все годы, прожитые здесь, вы говорите по-английски с заметным акцентом, — замечаю я.
— Да, это я прекрасно знаю, — смеется Нина Михайловна.
— Но вот русский язык у вас безукоризненный, нет ни малейшего акцента, будто вы вчера прибыли из Москвы.
— Это приятно слышать, я ведь преподаю свой родной язык, и мне важно знать, что доношу его до учеников без каких-либо искажений, — довольная похвалой, улыбается Нина Михайловна. — После первой поездки, когда уже лишилась половины своего участка, я неоднократно бывала в Москве по служебным делам. Мне удалось установить научные и педагогические контакты с кафедрой английского языка в Московском университете, и особенно я рада моей дружбе с замечательным ученым и педагогом Ольгой Сергеевной Ахмановой. Бывала у нее на кафедре, дома в Москве и на подмосковной даче — это маленький домик на Рублевском шоссе, у самой Кольцевой дороги.
— С большим удовольствием сообщу вам, что я хоть и недолго, но учился английскому у Ольги Сергеевны. И конечно, перед моим отъездом она просила передать вам сердечный привет и этот небольшой сувенир, — говорю я и вынимаю из сумки роскошную матрешку, врученную мне в Москве О. С. Ахмановой.
Нина Михайловна и Клем искренне радуются при виде русского сувенира и долго разглядывают и раскладывают его.
— Громадное спасибо за привет и сюрприз, — говорит Нина Михайловна. — А я тоже приготовила вам маленький сюрприз. Приглашаю вас попить чайку к своему соседу, но не к тому, что купил у меня участок, а к другому. Я уже позвонила ему, и он ждет нас. Это мой старинный друг Алан Маршалл.
— Тот самый? — удивленно восклицаю я. — Он вам знаком?
— Он мой сосед, — словами из «Евгения Онегина» отвечает Нина Михайловна и смеется. — Пойдемте, он уже вышел на порог своего дома.
Мы идем по узенькой тропинке через лужайку к соседнему дому, и оттуда навстречу нам, опираясь на костыли, шагает крепкий, широкоплечий старик невысокого роста. Еще издали он лучезарно улыбается нам. У Алана Маршалла доброе, мужественное, с крупными чертами лицо: высокий лоб, глубоко посаженные веселые глаза, большой красивый нос, квадратный подбородок. Остановившись, он крепко пожимает нам руки.
— Очень рад видеть гостя из Советского Союза, — говорит Алан Маршалл. — Вы ведь, наверное, знаете, что я имею честь в течение ряда лет быть президентом общества «Австралия — СССР».
— И я рад передать вам, большому другу нашей страны, горячий привет от Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами (в этом союзе я активист Ассоциации дружбы с народами Африки). Уверяю вас, что не только члены союза, но и миллионы моих сограждан разных возрастов и профессий — ваши верные друзья, почитатели вашего таланта.