Австралийские этюды Полет бумеранга
Шрифт:
Поставил машину в центре города и случайно захлопнул дверь, забыв ключи внутри автомобиля. Машина у меня весьма комфортабельная — «фалькон автоматик», сам же я одет в штормовку и грубые башмаки. Чувствую, что в таком «полевом» виде неудобно самому заниматься взломом машины на многолюдной улице. Могут ведь подумать, что не мой автомобиль, поэтому звоню из автомата в полицию.
Буквально через пять минут приезжает полицейский. Объясняю ему, в чем дело. Он тут же достает из своей сумки соответствующую отмычку, уверенно вскрывает ветровое стекло, открывает дверь и, предлагая мне занять место в машине, сразу уезжает.
Только оставшись один, соображаю, что полицейский не спросил у меня никаких
Теперь нужно позвонить в Управление национальных парков и охраны природы. Опять обращаюсь к услугам телефона-автомата, но он «съедает» последнюю монету. Чтобы не идти снова разменивать мелочь, пытаюсь использовать другой способ. Звоню в справочное бюро и прошу связать меня с Управлением национальных парков. Справочное бюро сразу соединяет меня с этим учреждением. Секретарь подключает меня к телефону директора, а тот, поговорив со мной, переключает связь на Джеймса Хемсли, который ведает приемом иностранных специалистов. Все это происходит в течение трех минут на одном канале связи.
Нахожу Джеймса в его офисе. Небольшого роста, коренастый, круглолицый англичанин с гладкой лысиной и ореолом седеющих волос вокруг нее, с курносым носом и живыми светлыми глазами. Он переехал сюда из Лондона, по образованию ботаник-систематик. Мы с ним быстро находим общий язык и получаем удовольствие, вспоминая латинские названия весенней европейской флоры. Затем переходим к деловому разговору. Меня интересует положение дел с охраной природы на острове. Получаю ведомственные материалы и исчерпывающую информацию.
Позднее я расспрашиваю его, почему он переехал сюда из Англии. Оказывается, прибыл он сюда шесть лет назад с женой и четырьмя детьми. Что же послужило причиной переезда? Джеймс с обстоятельностью англичанина излагает три основные причины. Первая — это недовольство современными нравами и укладом жизни в Англии. Там стало слишком много хиппи, поп-музыки и тому подобного. Все это в целом способствует моральному упадку среди молодежи. Здесь же для воспитания детей условия значительно лучше — ближе к обстановке доброй патриархальной Англии, которую он помнит еще по дням своей молодости. Вторая причина в том, что в Лондоне он уже достиг своего «потолка» по организации охраны природы и дальше пошла, по его выражению, рутина. Здесь же для него открылось широкое поле деятельности.
— Ну а третья причина, — улыбается Джеймс, — просто хотелось посмотреть самую дальнюю от Англии землю с удивительной флорой и фауной.
Гордостью Джеймса является то, что он создал здесь, в Тасмании, новую систему актов по охране природы, которые только что вошли в силу. Основной лозунг действий Джеймса Хемсли: от протекционизма к динамичной охране. В новых актах об охране природы учтены привычки местного населения. Это и охота на лань, которая завезена на остров, и охота на птенцов буревестников. На северном берегу имеется даже коммерческая охота на птенцов, на остальном побережье — только для личного потребления.
— Мы вводим в разряд охраняемых все местные виды, но постепенно, — акцентирует Джеймс. — Мы должны быть очень осторожными, — растягивает он это слово. — Экзотические виды, как правило, не нуждаются в охране. Вы знаете — экзотическими мы называем домового воробья, черного дрозда, лису, кролика. Забавное смещение понятий в Южном полушарии, не правда ли?
Я рассказываю Джеймсу о наших заповедниках, о зубрах, о сайгаке, о лосе, о белом и буром медведях. Ему очень нравится, что в нашей стране так серьезно поставлена охрана природы, и многое его удивляет. Оказывается, он почти ничего не знал об охране природы в Советском Союзе. Он знаком с охраной природы в Кении, Уганде и Танзании, где работал в шестидесятых годах,
Простившись с мистером Хемсли, я еду ночью в сторону полуострова Тасмана. Дорога сильно петляет, я сверяюсь с картой на каждой развилке, чтобы попасть в избранные мною места. Проезжаю по дамбе через залив, в окно автомобиля врывается запах застоявшейся морской воды.
Останавливаюсь ночевать у дороги, прямо на берегу бухты Даннели-Бей, за селением Даннели. Волны таинственно плещут в темноте совсем рядом. Не вижу ничего вокруг и с трудом догадываюсь о характере окружающей местности. Лишь вдали на холме видно, как догорает лес. Поднялся сильный ветер, и начался дождь. Машина даже вздрагивает под порывами ветра.
Утром, проснувшись, обнаруживаю, что море ушло. Сейчас отлив, и вода теперь в пятистах метрах от меня, а ночью шумела у самых колес автомобиля. Хорошо, что я остановился у самой воды во время прилива, если бы в то время был отлив, то я проснулся бы уже под водой.
Читатель, вероятно, помнит, как без труда я нашел место первой высадки Джеймса Кука, расположенное в пригороде Сиднея, в бухте Ботани-Бей. Там сейчас популярный туристический центр, толпы народа прибывают туда ежедневно; оборудован музей, и можно познакомиться с деталями этого исторического события. Совсем иначе обстоит дело с местом первой высадки Абеля Янса Тасмана. Оно обозначено на карте Тасмании, но дороги туда до сих пор не существует. Значком помечена лишь точка на пустынном лесистом побережье, к которому нет ни одной даже пешеходной тропинки. Но мне как географу очень хочется побывать на этом историческом месте. Поэтому, ориентируясь по карте, я сворачиваю с асфальтового шоссе на грунтовую дорогу и доезжаю до фермы, которая расположена на краю леса.
Хозяина застать не удалось: он на полевых работах. Жена фермера говорит, что от конца дороги, которая уходит в глубь леса, нужно еще пройти около семи километров пешком через лесные заросли, а дальше несколько километров на север по побережью. Там, как она слышала, есть какой-то памятник. Жена фермера вручает мне ключ от ворот. Оказывается, вся северная часть полуострова — собственность ее семьи и без ключа туда не попадешь. Доезжаю до ограды, но ворота отперты — нахожу фермера с сыном, работающих на опушке леса. Они здесь уже с самого раннего утра. Знакомлюсь с симпатичными гостеприимными хозяевами и еще раз расспрашиваю их о дороге к месту высадки Тасмана. Отец и сын очень похожи друг на друга. Оба они рыжие, длинноносые, с узкопоставленными глазами, в веснушках и с рыжей щетиной на щеках — типичные австралийские фермеры. На них черные полупальто и черные картузы. Фермер объясняет дорогу, а сын лишь в конце немного его дополняет. Но пока отец говорил, сын даже не шевельнулся — чувствуется строгая семейная дисциплина.
Оставив машину в лесу там, где кончилась дорога, я двинулся по тропинке через эвкалиптовый лес с папоротником, затем вышел на травянистые болота. Там я обнаружил стадо овец. Посреди болота на палках высотой около метра установлены большие дуплянки.
Потом жена фермера пояснила мне, что так они привлекают уток, чтобы развести их для последующей охоты. Некоторые виды здешних уток охотно гнездятся в дуплянках.
За высоким песчаным валом, поросшим густым кустарником, слышен рокот морского прибоя. Нахожу сухое русло, прорезающее песчаный вал, выбираюсь по нему на песчаный пляж. На горизонте видны маленькие острова, гористые и зеленые. Куда ни глянь — никаких дорог, домов, пастбищ, до самого горизонта нетронутая природа.