Австралийские этюды Полет бумеранга
Шрифт:
На обратном пути замечаю оставленный машиной след — действительно странное зрелище: он идет сначала к скалистому правому борту дороги, а затем почти поперек за дорогу, в глубь кустарников. Загадка для следопыта.
Приезжаю в Даннели. Станция «Кальтекс», где я могу получить бензин, закрыта. Ни души. Дело в том, что Австралийский университет имеет договор на заправку бензином только с этой фирмой. Придется ждать. Беру в маленьком магазинчике кофе и сижу в машине, потягивая горячий напиток и разглядывая, как действует разводной мост на канале. Мост этот не поднимается, а вращается. Дежурный
Подъезжает автомобиль, в котором сидят двое очень похожих друг на друга мужчин с пышными усами и бакенбардами. Одному лет за сорок, у него седые виски, а другой — совсем молодой. На заднем сиденье пристроился худощавый подросток. Все приветливо улыбаются, старший выходит из машины и представляется. Его зовут Джим Эрншоу — строитель по профессии, владелец мотеля и станции «Кальтекс». Его младшему сыну Биллу семнадцать лет. Оказывается, он увлечен зоологией, собирает и изучает всех местных животных.
— Представляете, как у Билла глаза на лоб полезли, когда он увидел вашу машину с надписью: «Департамент зоологии», — смеется Джим.
Мои новые знакомые приглашают меня в бар, который расположен в двухстах метрах отсюда. Оказывается, после рабочего дня они приехали сюда пропустить по кружке пива. Им даже в голову не приходит, что можно было бы пройти пешком двести метров от их дома до бара.
За кружкой пива Эрншоу рассказывает, что он уехал из Англии десять лет назад, чтобы найти спокойное место для воспитания детей (примечательно: причина та же, что и у Хемсли, с которым я беседовал в Хобарте). Эрншоу говорит, что он провел недавно в Англии пару недель и рад был поскорее вернуться сюда.
Начинаю внимательнее приглядываться к своему собеседнику — высокий, крепкий, поджарый мужчина с большими мозолистыми рабочими руками, с волевым лицом и крупными резкими чертами лица, с пронзительным умным взглядом серых глаз. Оба сына явно уступают ему в размерах. Старший, Лестер, хотя и носит такие же «ноздревские» бакенбарды, как и отец, но очень уж сухопар и невысок.
Джим просит меня зайти к нему на ужин. Оказывается, станцию «Кальтекс» с рестораном и мотелем Джим и Лестер построили собственными руками.
За ужином вся семья собирается в полном составе: отец, мать, двое сыновей и дочь. Джим обращается к шестнадцатилетней дочери: «Говори, дочка». Девочка скороговоркой читает молитву — благодарение за пищу, посланную Богом. Все молча, не шелохнувшись, слушают и по окончании молитвы сразу приступают к еде.
— Какую религию вы исповедуете, Джим, протестантскую, католическую или иную? — спрашиваю я.
— У меня своя религия, — отвечает Джим и добавляет: — Для меня она важна, как своего рода дисциплина в семейной жизни.
Билл буквально засыпает меня вопросами на зоологические темы. Отец притворно сердится на него, но видно, что на самом деле очень доволен любознательностью сына. После ужина Билл исчезает из дома — он отправился за валлаби в лес. А Джим и Лестер ведут меня на участок, где они держат восемь валлаби Беннетта. Им периодически приносят детенышей, оставшихся без матерей после дорожных столкновений.
— Все валлаби почти ручные, но обратите внимание — самки более осторожны, чем самцы, — замечает Джим.
— Наверное, потому, что в будущем им придется беречь потомство у себя в сумке, — отвечаю я.
Советую Джиму создать здесь зоопарк. Это привлечет в его мотель больше туристов. Заодно я рассказываю ему о посещении места высадки Тасмана и высказываю предположение, что в будущем туда проложат дорогу и толпы туристов потянутся в этом направлении, как раз мимо мотеля Эрншоу. Рассказываю также о ферме Эрика Уоррелла в Госфорде и о гигантском бетонном диплодоке. Джим, будучи строителем, мог бы соорудить какое-нибудь животное перед своим отелем.
— У меня уже есть мысль сделать у дороги большой монумент с надписью: «Земля Тасмана. Здесь он высадился», — говорит Джим.
— Ведь фактически он высадился именно здесь? — спрашивает он, ожидая моего подтверждения. — Ведь не там же, — он указывает пальцем на лесистый полуостров, — а здесь!
Я смеюсь и, не желая поддерживать такое нарушение географической истины, предлагаю ему другой вариант.
— Ты лучше так напиши, Джим: «При открытии острова Тасман высадился недалеко отсюда и остановился в этом мотеле».
— О, это прекрасная идея! — восклицает Джим.
Он просит меня остаться в их мотеле хотя бы на один денек, но я отказываюсь: мне нужно утром быть уже в Порт-Артуре.
Прощаюсь с хозяевами и еду на юг по ночной дороге. Моросит дождь, около одиннадцати градусов тепла. В свете фар мелькают поссумы, кролики, а в Порт-Артуре, прямо в центре, у самой церкви, — бурый бандикут. На проводах у опушки леса замечаю светлую сову — тасманийскую сипуху.
Развалины Порт-Артура замечательны прежде всего интересной архитектурой. Это остатки древней крепости, в которой содержались заключенные, но рядом с ними жили и те, кто их охранял, включая самого губернатора сэра Артура. Очевидно, он был по существу высокопоставленным ссыльным на этом краю ойкумены.
Разница была лишь в том, что заключенные обитали в узких казематах крепости-тюрьмы, а у губернатора был отдельный дом со львами по бокам широкого крыльца.
Мне особенно повезло, что развалины этого города я впервые вижу среди ночи. Прямо на дороге из черной темноты выступает фантастический остов старинной церкви с черными глазницами ворот и окон. Он действительно расположен посреди дороги — перед самой церковью она раздваивается и охватывает с двух сторон это причудливое здание.
Проезжаю городок и останавливаюсь ночевать на берегу моря, за песчаным валом. Чуть дальше расположено чье-то частное владение с невежливой надписью: «Private property, keep away» [17] .
17
Частная собственность, держись подальше (англ.).