Австрийская площадь или петербургские игры
Шрифт:
– Подожди, Алексей, - остановил Петр вставшего из-за стола Чернова. Дай типографии задержку на два с половиной часа.
– Зачем зря деньги палить?
– удивился тот.
– Успеем за два.
– Петров дискутировать хочет. Дадим ему время, а сверх тридцати минут - за его счет.
– Как читатели будут доверять газете, если мы такое вранье печатаем? Ты хочешь подписчиков растерять?
– возмутился Петров.
– Ты вчера зарплату получил, и премию вроде бы немалую. Хочешь всех по миру пустить? Тогда печатай правду, как ты ее понимаешь!
–
– Тяжелый ты человек, Рубашкин, - вставая, сказал Кокосов.
– Помнишь, у Андрея Вознесенского: "Есть толь ко брутто-нетто, быть человеком некогда". Про тебя написано!
Когда все вышли, Петр налил полстакана водки и, выпив, набрал телефон Яковлева.
– Указ у меня на столе, завтра утром будет напечатан, - быстро сказал он.
– Предупрежден, значит - вооружен, - засмеялся Яковлев.
– А что с моей статьей - затор?
– Давно готова, ждет твоей подписи.
– Ты завтра свободен? Приезжай на Невский, часов в двенадцать. Охране скажешь, что ко мне.
* * *
Субботнее утро было дождливым и холодным. От сырого, колючего ветра не спасала даже кожаная куртка с меховой подкладкой, и Петр облегченно вздохнул, войдя в теплый вестибюль недавно отстроенного бизнес-центра возле Малого концертного зала. Он сказал, куда идет, и один из охранников молча кивнул головой. Поднявшись на третий этаж, Петр оказался в длинном и безлюдном коридоре с одинаковыми дверями. Одна из них в дальнем конце была отворена, и он зашел в маленькую приемную. Никого не было, кроме сидевшего у стены Артемьева.
– А ты-то чего тут делаешь?
– удивился Петр.
– Да надо поговорить с Владимиром Анатольевичем, - заметно смутившись, ответил Артемьев, и Петр понял, что он раздосадован их встречей.
"Не хочет, чтобы о его беседе с Яковлевым узнали журналисты", подумал Рубашкин и спросил:
– О чем же говорить, если вы конкуренты?
Артемьев не успел ответить, услышав голоса, из кабинета выглянул Яковлев.
– Извините за задержку: у меня разговор с Беляевым. Потом я приму Петра - минут пять хватит?
– Не знаю, сколько будешь читать.
– Хорошо, посмотрим, - рассеянно улыбнулся Яковлев.
Через некоторое время вышел Беляев. Он выглядел озабоченным и хмурым.
– Ну как, договорились?
– спросил его Артемьев.
Покосившись на Петра, Беляев неопределенно пожал плечами и направился к выходу.
– Заходи, Петр, - крикнул Яковлев через полуоткрытую дверь.
– Где подписаться - в начале или в конце?
– Где хочешь, - сказал Петр.
– Но ты все же прочитай.
Яковлев перелистал страницы и махнул рукой:
– Ты не хуже меня знаешь, что надо. Главное, чтобы статья вышла.
– Не беспокойся, все будет в порядке, обещаю.
– На днях я проведу пресс-конференцию. Можешь дать о ней информацию?
– Смотря, что там будет...
– Щербаков и Артемьев снимают свои кандидатуры, и мы образуем коалицию.
– А Беляев?
–
Петр подумал, что этот неожиданный ход резко меняет предвыборную ситуацию. В одиночку Яковлев значительно уступал Собчаку и Болдыреву, но союз со Щербаковым и Артемьевым давал весомые шансы победить в первом туре.
– Удивлен?
– спросил Яковлев.
– Собчак будет в шоке. Он до сих пор не считает тебя серьезным соперником.
– Так это нам на руку, - загадочно улыбнулся Яковлев, - чем позже разберется, тем лучше.
– Я напечатаю отчет о пресс-конференции. Напечатаю, чего бы это ни стоило.
– Не боишься, что тебя тут же уберут?
– Надеюсь, до этого не дойдет. Ефремов не вернется раньше конца мая, а заменить меня другим - скандал. Вряд ли Прохоров захочет накалять обстановку.
Яковлев крепко пожал Петру руку и ничего не сказал. Все было понятно без слов.
Выходя, Петр столкнулся с Артемьевым. Тот, видимо, не усидел на месте и ждал под дверью.
"Неужели подслушивал?
– подумал Петр.
– Не может быть".
Застегивая куртку, Рубашкин вдруг почувствовал, что в приемной кто-то есть. Оглянувшись, увидел Кошелева. Тот, ссутулившись, сидел в самом углу и был почти незаметен.
"А этому что здесь надо?"
– Здравствуйте, Петр Андреевич, - первым заговорил Кошелев.
– Вот уж кого не ожидал здесь встретить, так это вас.
– Почему?
– Всем известно, что вы из другой команды.
– Я не из команды, я сам по себе, - сказал Петр, и на душе стало горько от одиночества и неприкаянности.
– Так не бывает, - приветливо улыбаясь, возразил Кошелев.
– Мы все из какой-то команды. Один из той, другой - из этой. Меняется время, и люди меняются. Вот вам живой пример: иду я на Пасху в церковь по улице Куйбышева, а навстречу Юрий Филиппович, бывший первый секретарь обкома партии. Расцеловались, как положено, "Христос воскресе!". Поговорили о демократии, о том, что нужно развивать инициативу, цивилизованные рыночные отношения. Да, люди меняются, а команда остается. Как дворяне в прежнее время - их с детства в полк записывали и до самой смерти. И мы с вами так же. Помните, я в кафе говорил, что вы еще измените мнение, что в конце концов мы подружимся.
– Вас снова уволили?
– спросил Петр. Разговор был ему неприятен, и он хотел уйти, но Кошелев держал его за рукав, как бы дружелюбно, но крепко.
– Да, я снова безработный, - беззаботно ухмыльнулся Кошелев.
– Однако ж вам работы прибавлю. У меня есть для вашего пера интересный сюжет. Вы не поверите, об Австрийской площади! Расскажу все, с документами и коммен аты1.
Беляев остановился; было слышно, как булькает вода, которую он наливал в стакан. Спустя полминуты зал загудел: говорили все сразу, а несколько человек, перекрикивая друг друга, диктовали сообщения в свои редакции по сотовым телефонам.