Австрийская площадь, или Петербургские игры
Шрифт:
На работе его никто не спрашивал, никто не звонил.
— Что делают эти, из комиссии? — поинтересовался Кошелев, заглянув к замначальника финансового управления.
— С утра не появлялись, — развел руками тот.
«Ждут, когда я уеду. Но не дождутся», — подумал Кошелев, усаживаясь за стол. Он понимал, что комиссия обязательно найдет основания для увольнения. Ясно, что Собчак торопится. Перед выборами ему нужен свой человек. И увольнения не избежать. Но надо успеть сделать все, что возможно. И пора готовиться
— Будем любезничать, — решил Кошелев. — Надо- значит, надо!
Он вспомнил выборы в 90-м году, когда его спросили, почему он пользовался чужой фамилией. Что же я тогда ответил? Кажется, сказал, что, работая с врагами и всякой нечистью, был как разведчик в тылу врага. А разведчику все позволено. Все!
1.39. В Насмешку бес щетинит шерсть
Телефакс включился в четверть шестого. Кошелев смотрел, как медленно выползает лента со сбитыми кое-где буквами:
«Голове адмiнистрацiи Петроградского
района мэрiи Санкт-Пiтербурга
г-ну П.К.Кошелеву
Рiдний Павло Константинович!
Уважiв Вашу i Мэрiи Санкт-Пiтербурга запрошуi до передачи скульптури императора Россiи Александра II работи скульптора М.М.Антокольскиго, поспешаю уведомити, что указанний памятнык е собствинность Украiни, входить в державну долю коллекцiи Музiйного фонда Украiни i бережется у Киiвском державном музее русскыго искусства.
Вопрос до ее передачы в Санкт-Пiтербург можит решаться на уровни правiтельства Украiни при положiтельном решенiи правiтельствим Россiйской Федерацiи об обмене указанной скульптури на реликвии украiнского народа, якiи сбiригаются в музiях Санкт-Пiтербурга.
Допрежь положiтельних решенiив этих вопросов на междержавним уровни пiриговоры по передачы Санкт-Пiтербургу скульптури Александра II, а такжи Вашу командiровку у Киiв считаим преждевриминними.
С низким поклоном.
Начальник управи музiив
мiнiстерства культури i мистецтв Украiни
А.Ф. Бялiц»1.
Дочитав, Кошелев улыбнулся — товарищ Бялиц украинского языка не знал и, судя по всему, знать не хотел. Но важнее другое: в левом поле письма ясно просматривалась малюсенькая условная закорючка, введенная в Центральном аппарате КГБ еще в 91-м году для распознавания спецсообщений.
«Всюду наши, и что бы ни случилось, Систему никто не разрушит. Зря стараются», — подумал Кошелев. Он потянулся к пульту связи и нажал кнопку вызова приемной мэра.
— Крутинина. Срочно! Кошелев просит.
Крутинин взял трубку и, переспросив, кто звонит, удивился:
— Ты, Паша, конечно мастер, но как из Киева смог выйти на нашу спецсвязь — ума не приложу.
— А я не из Киева, я уже здесь. Задание мэра выполнил. Ответ украинского министерства получил, высылаю сейчас же по факсу.
Скользкий листок втянулся в черную утробу аппарата, и Кошелев услышал, как на том конце линии шумно задышал Крутинин, читая ответ из Киева.
— Молодец, поздравляю! — сказал он наконец. — Сдавай документы и дуй в бухгалтерию за командировочными расходами. Сейчас подпишу у шефа разрешение на компенсацию представительских. Миллиона три хватит?
— Брось, Витя, не в деньгах счастье. Обойдусь без компенсаций.
— Разбогател?
— Жила бы страна родная, и нету, понимаешь, других забот! Н-е-т-у!
— Ладно, пойду докладывать, — растерянно ответил Крутинин и отключил связь.
«Нужно действовать, действовать на опережение», — подумал Кошелев и снова повернулся к пульту.
— Добрый вечер, Владимир Владимирович, Кошелев беспокоит, — сказал он, услышав голос первого заместителя мэра Путина. — Есть для меня что-нибудь новое?
— А что может быть нового? — сухо и ровно ответил Путин. — Тогда говорил и еще раз повторяю: уходи, Паша, по-хорошему, а без работы не останешься. И сейчас не поздно, хоть ты и накуролесил. Шеф у нас злой, но отходчивый…
— Скорее, забывчивый!
— И это есть. Но нам друг перед другом ловчить ни к чему. Пиши заявление, и будет порядок. Обещаю, что все улажу. Ты же не теленок, чтобы с дубом бодаться, — усмехнулся Путин.
— Я подумаю…
— Опять виляешь, Паша, — в голосе Путина послышалось раздражение, — а ведь время не на тебя работает. Додумаешься до того, что я при всем желании помочь уже не смогу. Думай, но только до тех пор, пока бумажки от комиссии Голубева не ушли в прокуратуру. После будет поздно.
— Хорошо, послезавтра к вечеру, — обещал Кошелев, решив, что в Смольный не поедет и заявление писать не будет. Впрочем, и Путин это знал. Опытный человек Владимир Владимирович и проницательный. Во внешней разведке КГБ, — а Путин был именно оттуда, — дураки не задерживались. Их быстренько сплавляли в режимные службы каких-нибудь сверхзакрытых объектов, куда только самолетом можно долететь, да и то не всяким, а специальным. Кошелев это понимал и завидовал, но завидовал по-хорошему. В конце концов дело у всех общее.
«Жила бы страна родная и нету других забот, — пальцы сами собой отстукивали такт песни, которую Павел Константинович помнил и любил с юных лет. — Но Путин — молодец! Сумел стать правой рукой у Собчака и себя не забывает. Сто против одного, что он уже придумал для себя пару вариантов, если буревестника демократии заземлят на выборах. Так легко обозначив послезавтрашний день, Путин подстраховался, и дней пять у него, Кошелева, наверняка есть».
— Валентина Николавна, соедините меня с Домом журналистов, лучше прямо с Сидоровым, и узнайте, как связаться в Москве с Невзоровым, — велел Кошелев секретарше.