Автограф президента (сборник)
Шрифт:
Именно тогда генерал познакомился с матерью, хотя, конечно, в момент этого знакомства ни он, ни она и предполагать не могли, что она станет женой чекиста Ивана Вдовина.
Я постараюсь воспроизвести этот эпизод так, как он мне запомнился со слов генерала.
…Они шли по длинному госпитальному коридору: молодой врач Ирина Киселева в белом халате и белой шапочке, из-под которой выбивались густые пряди темных волос, и рядом с ней тридцатилетний статный мужчина в военной форме и в небрежно накинутом на плечи
Военный виновато улыбался, слушая, как «врачиха» сердито ему выговаривает:
— Повторяю, это безобразие, товарищ лейтенант! Сначала ваше начальство приказывает нам сделать все возможное, чтобы спасти Вдовина, а на второй день после операции присылает к нему стенографистку! — Голос «врачихи» буквально дрожал от праведного возмущения. — И так продолжается несколько дней! А Вдовин, между прочим, еще в реанимации!
— Ирина Федоровна, поймите, — как мог, оправдывался военный, — его сведения для нас на вес золота! Дорога каждая минута! Я друг Вдовина и…
— А я его лечащий врач! — перебила его Ирина Федоровна. — И несу ответственность за его здоровье!
У двери реанимационной палаты она на секунду задержалась и строго сказала:
— Даю вам пять минут, и никаких разговоров, которые могут неблагоприятно отразиться на его состоянии!
Она взялась за ручку двери и, глядя на военного снизу вверх, тем же строгим тоном продолжила:
— Если вы не выполните мое указание, я доложу начальнику госпиталя и добьюсь, чтобы все визиты к Вдовину были прекращены до его полного выздоровления! Обещайте мне не говорить с ним о делах!
— О чем же нам тогда говорить? — недоуменно пожал плечами лейтенант госбезопасности.
— Обещайте, или я вас не пущу к больному! — настойчиво потребовала «врачиха».
— Ну хорошо, — сдался лейтенант, — обещаю его ни о чем не спрашивать и говорить с ним только о приятном.
— А конкретно? — недоверчиво спросила «врачиха», несколько удивленная тем, что лейтенант так быстро принял ее условия.
— О вас, например, — с улыбкой ответил лейтенант. — Можно?
— Обо мне можно. — Лицо Ирины Федоровны тоже озарила милая улыбка. — Ну ладно, идите, — великодушно разрешила она и открыла дверь.
Лейтенант госбезопасности вошел и увидел своего раненого друга.
Голова и правое плечо Вдовина были забинтованы, небритые щеки ввалились, на бледном лице выделялись только лихорадочно поблескивавшие от высокой температуры глаза.
— Салют, компаньеро Хуан! — бодро сказал лейтенант и поднял правый кулак в интернациональном приветствии.
— Привет, — тихим голосом ответил, Вдовин и попытался улыбнуться. Улыбка получилась какой-то вымученной и совсем не жизнерадостной. Почувствовав это, Вдовин отвернулся.
— И чего твоя «врачиха» паникует? — продолжал с наигранной веселостью в голосе лейтенант. — Выглядишь ты
— Не ври! — повернул голову Вдовин и прикрыл глаза. — Выгляжу я хреновато… Но это все ерунда. — Он открыл глаза и убрал левую руку, освобождая место на кровати. — Садись, рассказывай, как там?
Лейтенант оглянулся на дверь и развел руками:
— О делах не могу, дал слово твоей «врачихе». Чего доброго, выгонит да еще нажалуется!
— Дай ей волю, так она никого ко мне не пустит, — вздохнул Вдовин, а затем сказал потеплевшим голосом: — Но вообще-то она ничего!
— Да? — с интересом посмотрел на него лейтенант. — Ну, раз ты уж это заметил, значит, дела пошли на поправку!
Он еще раз оглянулся на дверь, затем сел на краешек кровати, наклонился к самой подушке и тихо заговорил почти на ухо Вдовину:
— Ну ладно, пошутили — и хватит, а то времени мне отпущено всего пять минут… Твою информацию о положении в Испании докладывали товарищу Сталину. Он дал ей высокую оценку. Это во-первых… Во-вторых, тебя представили к ордену Красного Знамени, так что крути дырку на пижаме! После выздоровления с тебя причитается… Так, в-третьих, меня просили кое-что у тебя уточнить…
Лейтенант достал из кармана карандаш и маленький блокнотик.
В течение нескольких минут лейтенант полушепотом задавал различные вопросы и Вдовин так же полушепотом на них отвечал. Закончив свои расспросы, лейтенант спрятал карандаш и блокнотик в карман гимнастерки и выпрямился.
— А где сейчас Роман? — поинтересовался Вдовин.
— Его отправили в Саратов начальником областного управления, — ответил лейтенант.
— А Антон? Почему не показывается? — снова спросил Вдовин.
— Его направили работать куда-то на Дальний Восток.
— Зачем? — удивился Вдовин. — Он же германист… На него столько дел замкнуто!
— Новому начальству виднее, — пожал плечами лейтенант.
Вдовин устало прикрыл глаза, полежал молча, а потом сказал:
— Если мне предложат уехать из Москвы, буду проситься в свое управление. Там Карташев, да и другие меня, наверное, еще не забыли.
— Карташев в Москве, — покачал головой лейтенант. — Отозван в распоряжение кадров.
— Жаль, — вздохнул Вдовин, — а кто вместо него?
— Ты его не знаешь, — ответил лейтенант. — В органы он пришел недавно. До этого был на партийной работе. Поговаривали у нас, что он «человек наркома».
— А что это значит — «человек наркома»? — спросил Вдовин.
— А то и значит! — ушел от прямого ответа лейтенант. — Ежов не только центральный аппарат, но и многие областные управления «укрепляет» своими людьми.
— А сам-то он как?
— Кто? — не сразу понял лейтенант.
— Новый нарком, — пояснил Вдовин.
— Вникает, — уклончиво ответил лейтенант.