Ай

Боровский Сергей

Шар приземлился прямо на территории зоопарка — так решили, чтобы не покупать билетов и избежать ненужных объяснений с охраной. И каждый отправился по своим делам.

Вольер с зебрами Юля отыскала быстро, зашла через калитку и «переоделась». Смотритель, мужчина лет сорока в рабочем комбинезоне, выпучил на неё глаза, пересчитал подопечных зверей и, видимо, удалился совещаться с начальством по поводу неожиданного приплода. А Юля тем временем выяснила, что зебры не понимают человеческого языка и своего не имеют. Общаться с ними приходилось только жестами и звуками, поэтому она предпочла им людей. Встав у самой сетки, она начала клянчить еду, изображая на не очень приспособленной зебриной морде различные чувства, поднималась на задние ноги, а передние

копыта прикладывала к голове, будто солдат руку к пилотке. Угощения посыпались со всех сторон, хотя это и было запрещено многочисленными табличками на двух языках. Вернувшийся смотритель принялся ругаться и спорить с людьми, но они апеллировали к несчастному виду животного и продолжали нарушать правила. Смотритель бегал туда-сюда перед вольером, и Юля, не выдержав соблазна, подставила ему подножку, просунув копыто в неисправную ячейку сетки. Упавший человек посмотрел на неё, не поднимаясь с земли, и Юля увидела в его глазах ужас понимания происходящего. Ничего, вечером смоет впечатление пивом.

Дальше оставаться в вольере она не видела смысла. Тем более, что съела она очень много — не потолстеть бы. Повозившись немного со щеколдой (копыта — очень неудобная вещь для тонкой работы), Юля открыла дверь и пошла прогуляться.

У клетки с шимпанзе стояла огромная ревущая толпа, в чём не было ничего удивительного — эти милые проказники умеют развеселить людей своим отвязанным поведением. Но сегодня тут устроил бенефис Кевин. Он за короткий промежуток времени умудрился стать вожаком стаи, подчинил себе самых агрессивных самцов, а потом занялся дрессировкой подчинённых: выклянчил у кого-то банан, соорудил хлыст из верёвок и с помощью политики кнута и пряника стал отрабатывать цирковые трюки. У него хорошо получалось, поскольку между дрессировщиком и обезьянами существовало повышенное доверие и понимание по причине принадлежности к одному виду. Если бы у Юли были руки, она бы хлопала громче других.

Слон и бегемот развлекали публику, бросаясь со скалы в водоём. Жираф залез на дерево и оттуда кукарекал. На хвосте павлина, разложенном веером, явно просматривались вальты, дамы и тузы. А по зоопарку тем временем стали бродить различные животные (включая хищных львов и тигров), будто бы сошедшие со страниц книги «Свидетелей Иеговы». Внимания на них никто из людей не обращал, да и они на людей тоже. Большинство клеток оказались распахнутыми настежь, но даже смотрителей это не волновало. Вновь прибывшие удивлялись только поначалу, но потрепав леопарда по холке, понимали, что так здесь заведено, и шли получать удовольствие от игры в жмурки с медведями и росомахами.

***

К полудню компания выдохлась от трудов и перебралась в Макдональдс подкрепиться. Правда, уже в облике человеческом. Делились впечатлениями, жевали извлеченную из рюкзака еду. Заказывали и печально знаменитые гамбургеры, но тут же превращали их во что-нибудь другое, более съедобное. Алекс сотворил себе традиционную американскую индейку, символ Дня Благодарения, и сам съел её целиком. Он очень проголодался, пребывая в теле шакала — сгнившее мясо ему категорически не понравилось. А Юля, наоборот, к еде не притронулась. Она не ощущала тяжести съеденных накануне угощений, но сам вид еды ей почему-то был противен.

Она решила отлучиться в уборную и посмотреть на себя теперешнюю, так сказать, со стороны. Зеркало предложило ей приятной внешности девушку, несколько, правда, потрёпанную и излишне возбуждённую. Набрав полные ладони холодной воды, она окунула в получившийся миниатюрный водоём лицо и продержала его там, пока вода не улетучилась сквозь пальцы. Сколько же всё-таки дополнительных усилий приходится прикладывать женщинам, чтобы выглядеть более-менее сносно. А тем же зебрам не нужно тратить полжизни на туалет — всегда в форме. А амёбам?

Скрипнула дверь — кто-то ещё хотел привести себя в порядок. Юля, даже не успев толком сообразить, что же она делает, прислонилась спиной к стене и съехала

на пол, по ходу превращаясь в бесформенный и бесцветный кисель. Вошедшая в уборную женщина вскрикнула и в испуге зажала себе рот рукой.

– Помогите, - тихо сказала Юля, придавая своему русскому акценту голливудскую выпуклость.
– Умираю.

Женщина оторопело смотрела на лежащее перед ней существо, борясь с брезгливостью и ужасом, но всё же ей пришлось подойти и склониться к беспомощному чудовищу.

– Я съела двадцать гамбургеров и выпила три литра колы, - продолжила спектакль Юля.

Женщина боязливо дотронулась до желе указательным пальцем. Юля напряглась и вытянула из своего туловища с десяток присосок и щупалец, которые тут же мягко обхватили руку милосердной женщины.

– Вызовите мне скорую!

Женщина с криком бросилась вон.

В туалет стали заглядывать любопытные, причём, обоего пола, пока, наконец, двери властно не распахнулись, пропуская внутрь представителей медицины. Эти повидавшие виды люди осмотрели место происшествия, похмыкали, посовещались и принесли необходимый инвентарь. Укладывание нового Юлиного тела на носилки сопровождалось руганью, тем более что она сама им мешала, перетекая с одного края на другой, а когда им всё-таки удалась погрузка, и они понесли её к фургону, Юля проделала последний фокус: плюхнулась на асфальт, забрызгав киселём зевак.

– Забавляешься?
– спросил склонившийся над ней Кевин.

– Прощай, мой друг!
– ответила амёба и, вытянув гуттаперчевые губы сантиметров на пятьдесят вперёд, поцеловала его, оставив на щеке куски слизи.

Концерт продолжился в приёмном отделении, где Юле вручили первым делом анкету для заполнения и спросили, какая у неё страховка.

– Дома! Дома все документы остались! А вчера случился пожар. Вот меня и разбил паралич от горя. Спасите!

Не могла она сообщить ни адреса, ни телефона, а только помнила имя.

– Меня зовут Пич Джелли!
– повторяла больная и прибавляла никому не интересные подробности: - Я лютеранка. Голосовала на прошлых выборах за Де Голя.

Дипломированные врачи совещались между собой по поводу диагноза, а клерки размышляли, по какой статье расходов провести нового пациента. Прибыла и полиция, но пока не вмешивалась. Не исключено, что и люди ФБР были уже на полпути, и где-то по мирным улицам катила бронетехника.

Когда покончили с формальностями, Юлю просветили рентгеном, провели УЗИ, померили давление и решили после этого взять кровь. Тут-то их и ждала катастрофа: при первом же касании иглы, к потолку взвился фонтан бурой жидкости, и остановить его не было никакой возможности. Жгуты не помогали. Да какие там жгуты — требовалась корабельная помпа. Панику никак не уменьшали крики существа «убивают!», которые слышны были и на улице. Ошарашенный персонал, перепачканный с ног до головы киселём, выбежал из палаты в коридор в полном составе, и Юля смекнула, что ей даётся шанс выскользнуть из цепких рук вивисекторов и избавить их от неминуемого позора. Выпрыгивать в окно ей не хотелось, поэтому она просто вернулась в образ зебры и скромно встала у стены, жуя подушку.

Исчезновение амёбы взволновало вернувшийся персонал, но никак не меньше, чем свалившаяся с луны зебра. Чтобы убрать из палаты животное, пришлось вызвать специальную службу и разворотить окно, куда Юлю вынесли на цепях краном.

– Эти звери сегодня будто с ума посходили, - невольно подслушала она разговор двух зевак.
– По всему городу их ловят.

– Совсем мэрия за порядком не следит, - поддакнули из толпы.

***

Пробуждении хулиганки было неспешным и сладким. Она смаковала моменты прожитого дня в памяти, улыбаясь и подхихикивая сама себе. Час, наверное, так продолжалось, а потом её взгляд упал на детский надувной телефон, такой же, как у клоуна Полунина в знаменитой сценке про кино. Юля притянула его к себе, взяла трубку и набрала номер в Москве без всяких дополнительных цифр: