Азбука для побежденных
Шрифт:
— Хорошо выглядишь, — удовлетворенно сказала она. — Но впредь, мой сладкий, надевай под халат трусы.
— Зачем? — спросил блондин. — Я не люблю трусы.
— У нас гости, — напомнила девушка.
— И чего? — удивился парень. — Ей не всё равно?
— Вам всё равно, или нет? — спросила девушка Аполлинарию.
— Я… да, в общем-то, всё равно, — ответила та. — Я не присматриваюсь.
— Вот видишь? — обрадовался парень. — Она не присматривается. И вообще, мне не нравится, когда трусы. Я никогда их не носил, когда был р…
—
— Совершенство человеческой красоты, мужчина в полушаге от идеала, — тут же сказал парень.
— Вот! — торжественно подняла палец девушка. — А теперь быстро оденься по полной форме: трусы, штаны, майка, свитер, сапоги.
— Зачем?
— Потому что я так сказала! — рявкнула девушка. — Кто тебя сделал?
— Ну, ты, — ответил парень.
— А это значит — что?
— Ну, что я должен тебя слушаться. Но вообще-то я как бы и сам вроде умный, — кажется, парень решил поспорить. — И поскольку я умный, и в полушаге от идеала, я могу сам решить, носить мне трусы, или нет. Мне не нравится. Я умный. И буду ходить без трусов.
— Одевайся, — в голосе девушке появился лёд. — Быстро. Ты меня знаешь, я вольнодумства не люблю. Иди за ширму, и делай то, что я сказала.
Парень сдался. Он поднял с пола халат, кинул его на спинку стула, и побрёл в угол комнаты, к гардеробу, и стоявшей рядом с гардеробом деревянной ширме.
— Капризничает, — тихо сказала девушка, обращаясь к Аполлинарии. — Ну, это бывает, это мне не привыкать. Он с самого начала был капризный. Сперва в руки не давался, всё заигрывал, выделывался. Потом, как лепить его начала, тоже ерепенился. Сейчас вот никак не решу, будет это финальный экземпляр, или лучше слепить другого. Как он вам? Понравился?
— Если честно, я в замешательстве, потому что ничего не понимаю, — призналась Аполлинария. — С какого начала? Как это — не давался в руки? Почему — лепить? Может быть, вы разъясните?..
— Темнота, — скривилась девушка. — Вы что, ничего не слышали про Главный Садок? Или вы решили, что это место называется Садами Созидания просто так? Сады — это чтобы звучало более торжественно. А так это место называют Садки. Название более правильное, как вы понимаете.
— Садки? — удивилась Аполлинария. — Но ведь садок — это что-то про рыб, ведь так?
— Верно! — просияла девушка. — Запомните, милая моя: если вам нужно сделать что-то идеальное, вам нужно взять для начала основу, причем основу гибкую, живую, ту, которая может подвергаться переделке. А затем долго и упорно работать с этой основой, создавая из неё то, что вам требуется. Это упорный, тщательный, длительный труд, но он себя окупает, уж поверьте. Глядя на него, — она кивнула в сторону ширмы, — могли бы вы подумать, что ещё пару недель назад он был обычным ротаном?
— Ах, вот оно что! — сообразила, наконец, Аполлинария. — Вот почему в комнате пахнет тиной!
— Да, с запахом ещё предстоит поработать, — самокритично призналась девушка. — Это
— Он вам не нравится? — удивилась Аполлинария.
— Он ненатуральный блондин, его приходится красить, — загнула один палец девушка. — У него нос уточкой, а я хотела римский. И губы у него недостаточно пухлые, на мой взгляд, нет в них той страсти, которая мне требуется.
— А зачем он вам? — спросила с интересом Аполлинария. — Для любви?
— Любви? — переспросила девушка. — Ах, какие пошлые глупости. Нет, он нужен мне для появлений на публике, а публика эта, надо сказать, весьма придирчива и требовательна. Поэтому спутник, пара, мне нужен покорный и послушный. Это же, если вы заметили, начал ерепениться. Поэтому я пока в раздумьях. Эй, ты! — позвала она, повернувшись к ширме. — Ты там готов? Чем ты занимаешься?
— Готов, готов, — недовольно отозвался парень.
— Ну так выходи, если готов, — приказала девушка. — Смотрите. Как вам?
Аполлинария подумала, что как-то не очень. Вроде бы одежда сидела на парне неплохо, но было видно, что одежда эта его тяготит, и ему совершенно не нравится. Она присмотрелась, и поняла, что да, девушка права — действительно, и нос уточкой, и губы слегка кривоватые, и взгляд так себе. Как у снулой рыбы, пожалуй.
— Неплохо, — осторожно ответила она. — Но, может быть, стоит попробовать дать ему другую одежду?
— Другую нельзя, — покачала головой девушка. — Костюм разработан мной для публики, я основывалась на её ожиданиях. Ладно, я ещё подумаю, — решила она. — Вам, наверное, пора, — девушка отвернулась от парня, и хитро глянула на Аполлинарию. — Сейчас я отдам вам оплату, провожу вас, затем возьму рыбный нож…
— Не надо, — попросила Аполлинария. — Он же не виноват в том, что не очень удался.
— При чём виноват он или нет? — удивилась девушка. — И вообще, это не вашего ума дело. Идёмте, — она пошла к двери, и поманила Аполлинарию за собой. — Свитер мне пригодится в любом случае, он более чем хорош, поэтому держите плату. Всё по уговору — пуговицы, обтянутые рыбьей кожей, швейные иглы из рыбьих костей, и сушеный спинной плавник, для привлечения удачи. А теперь идите, — приказала она. — Кажется, у меня сегодня будет много дел.
Аполлинария вышла из здания, и несколько минут стояла, с наслаждением вдыхая чистый воздух — рыбная вонь ей совершенно не понравилась. Хуже пахло только у Петрикора на чердаке, подумала она, надо сперва хорошенько проветрить, а потом побрызгать духами платье, и лишь после этого отправляться в обратный путь.
Внезапно где-то сверху послышалась возня, потом звякнуло стекло — кто-то рывком распахнул оконную раму, затем девушка выкрикнула:
— Или ты будешь делать то, что я сказала, или я тебя сейчас…