Азбука для побежденных

Белецкая Екатерина

— Успокойся, — попросил Скрипач. — Дан, ну не надо. Зачем ты так.

— Зачем я — как? — с горечью спросила Дана. — Говорю правду? Меня больше интересует, зачем я вообще существую! У меня было много лет, чтобы подумать об этом, и я поняла — смысла нет. Для меня — его нет, рыжий. Проклятый Слепой Стрелок, который решил собрать подобие механизма из тех запчастей, которые оказались под рукой — он ошибся. Фатально ошибся, потому что нельзя заменить деталь из золота похожей деталью, но из покрашенного алюминия. Понимаешь? Это не может так работать, поэтому оно и не работает. И Ариан,

которого мы так ловко заперли, чтобы он не натворил дел… наверное, он это тоже понял. Точно так же, как и то, что рядом с ним сейчас — фальшивка, которую Стрелок склепал из двух погибших принцесс. И Лийга понимает, что всё не так, как должно было быть, если… вы же не Сэфес, рыжий, и ты это знаешь. Она должна была, в идеале, стать учителем Сэфес, тех самых Сэфес. Дать им дом, представление о счастье, внутреннюю свободу, мудрость. А что у неё оказалось в итоге? Одиночество, бесприютность, и убитый Рифат, о котором она молчит, но тут и говорить не о чем.

— Нийзу тоже убили, — кивнул Скрипач.

— Да, и Нийзу убили, просто раньше, — согласилась Дана. — Эта конструкция рассыпается на части. Но меня даже не это сейчас пугает.

— Пугает? — удивился Скрипач. — Ты не говорила о страхе.

— Значит, просто не успела. Меня пугает, что Стрелок поймет, что он натворил. Как думаешь, какие будут последствия? Нет, смерти я не боюсь. Своей — точно не боюсь, тем более что мне нечего тут делать, и ты об этом знаешь не хуже меня. По сути, я уже умерла. Как минимум, дважды.

— Чего именно ты боишься? — спросил Скрипач.

— Того, насколько глубоко он снова начнёт кромсать по живому, когда сообразит, насколько всё не так, как требуется, — совсем уже беззвучно ответила Дана.

— Ты права, — кивнул Скрипач. — Надо будет сказать об этом ребятам, когда вернутся.

— Не надо. Давай завтра, — предложила Дана. — И тебе, и мне нужно об этом всём подумать получше. Я права?

— Да. Ты права. Ты сегодня во всём права. Поэтому делаем мажорные лица, и готовимся обсуждать поход в департамент, — Скрипач улыбнулся. — Рассказать тебе пару анекдотов, что ли?

— Зачем? — не поняла Дана.

— Для мажорного лица, — объяснил Скрипач. — Посмотри на себя в зеркало. Увидела? Вопросы есть? Нет? Поэтому слушай. Жил-был царь, и было у него три сына…

Глава 10

Голубиная история

— Не пойду, — Аполлинария сердито посмотрела на тётю Мирру. — И даже не просите. Мне вчерашних ротанов с головой хватило, я не хочу больше!

— Чего ты не хочешь больше? — спросила с интересом бабуля Мелания.

— Вот такое видеть не хочу, — Аполлинария повернулась к ней. — И вообще, я не верю в то, о чём вы вчера сказали.

— Это ты про то, что все едят всех? — спросила баба Нона. Аполлинария кивнула. — Поля, это закон жизни, против которого не попрешь.

— Даже если и так, — пожала плечами Аполлинария. — Может, и не попрешь. Но видеть это постоянно у меня уже сил никаких нет.

— Постоянно? — переспросила баба Нона. — Да где ж ты постоянно-то

это видела? Подумаешь, мыши да ротаны. Эка невидаль. Едят и едят, тебе-то что?

Аполлинария задумалась. На самом деле она понимала, что баба Нона была права: ни мыши, ни ротаны не имели к ней, Аполлинарии, никакого отношения. Она не принимала, да и не могла принять в их судьбах ни малейшего участия, впрочем, дело было не только в участи, а, скорее, в ощущении, которое Аполлинария испытывала. Ей было… неприятно? Тоскливо? Противно? Или нет?

— Ты сама не знаешь, чего хочешь, — ответила тётя Мирра на незаданный Аполлинарией вопрос.

— А, по-моему, знаю, — возразила Аполлинария. — Мне грустно видеть такое.

— По какой причине грустно-то? — ехидно спросила баба Нона. — Тебе кажется, что это всё неправильно?

Аполлинария кивнула.

— Именно так, — сказала она. — Мне действительно кажется, что это всё неправильно. Совершенно неправильно.

— И как же, по-твоему, будет правильно? — спросила тётя Мирра.

— Я не знаю, — покачала головой Аполлинария. — Как-то ещё, наверное. По-другому.

— Иди-ка лучше погуляй, и правда, — сжалилась баба Нона. — К тому же нет у нас для тебя сегодня ни карты, ни поручений. Завтра, может, куда и зашлём, есть наметки, но сегодня… иди, словом, отдыхай. Заодно, может, и покумекаешь, чего правильно, а чего нет.

* * *

Аполлинария бродила по солнечному летнему Городу больше часа, в надежде, что смятение чувств как-то уляжется, но нет, чувства так и остались взбаламученными, только ноги устали, и захотелось пить. Взяв в каком-то крошечном кафе стакан холодного чая, на этот раз с мятой, Аполлинария дошла до небольшого сквера, села на лавочку, стоявшую в тени большого дуба, и принялась пить чай. Может быть, старухи правы? думала она. Может быть, я действительно предаю излишнюю значимость тому, что на самом деле яйца выеденного не стоит? Ведь на самом деле ни мыши, ни ротаны не имеют никакого отношения к ней, Аполлинарии, они существуют в своих отдельных пространствах, из которых можно в любой момент уйти, и забыть про них, как про страшный сон. Настолько ли они важны на самом деле — для неё самой?

От мыслей её отвлек шелест крыльев — неподалеку, на газон, села голубиная стая. Опять Петрикор, с раздражением подумала Аполлинария. И здесь тоже он, точнее, его приспешницы. Может быть, уйти?

— Проклятые Петрикоровы голубицы, — негромко сказала она. — Что им здесь понадобилось, интересно?

— Это не Петрикоровы, — произнес негромкий голос над её головою. — Эти сами по себе. Просто городские голуби, обычные. Так что вы, сударыня, в этом вопросе ошибаетесь.

Аполлинария подняла голову, и с удивлением увидела, что над ней, на толстой ветке, сидит крупный серый кот, и с интересом смотрит на неё.

— Простите, я вас не заметила, — Аполлинария привстала. — Вы, видимо, слишком тихо поднялись на эту ветку, поэтому я…

— Нет-нет, ну что вы, — усмехнулся кот. — Это как раз правильно, что не заметили. Я, знаете ли, прилагаю немало усилий, чтобы практически всегда оставаться именно что незамеченным.

— Но зачем? — удивилась Аполлинария.

— В этом есть смысл, не извольте сомневаться, — назидательно произнес кот. — Возможно, когда-нибудь вы убедитесь в правоте моих слов. Но пока просто знайте: есть множество ситуаций, в которых жизненно необходимо соблюдать абсолютную анонимность. И сейчас как раз именно такая ситуация.