Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире
Шрифт:
В это же время так называемые «условия торговли» между сельским хозяйством и обрабатывающей промышленностью – сколько промышленных товаров можно приобрести на единицу сельхозпродукции – начали склоняться в пользу промышленности, хотя на ранних этапах реформ в выигрыше были фермеры. Как следствие, жизнь сельского населения значительно подорожала. И хотя раннее промышленное развитие обеспечивало солидный дополнительный доход для женщин из фермерских семей, благодаря их занятости на текстильных фабриках в сельской местности, после Первой мировой войны большинство новых рабочих мест создавалось уже в крупных промышленных центрах.
В стране, где в период между мировыми войнами фермерское домашнее хозяйство располагало в среднем всего 1,1 га пахотной земли, эти нарастающие изменения начали отрицательно сказываться на благополучии тех фермеров, которые имели меньше либо земли, либо работоспособных членов семьи. Все больше ссуд предоставлялось тем, кто не мог свести концы с концами, а когда долги становилось невозможно вернуть, земельный
В стране еще оставались крупные землевладения – даже в 1940 г. около 100 тыс. из 1,7 млн землевладельцев имели в собственности участки крупнее пяти гектаров {34} . Расширение индивидуальных участков происходило мало-помалу естественным путем добавления нескольких тан (0,01 га) каждый год-два за счет менее везучих односельчан. Тем, кто имел слишком мало земли или арендовал землю, часто приходилось продавать свой урожай сразу после сбора, когда рынок был переполнен, а цены низки. Пользуясь этим, зажиточные хозяева хранили рис и продавали его позднее по более выгодным ценам, а затем ссужали деньги под проценты тем, кто продал товар рано и остался без средств к существованию. В 1920 – 30-е гг. фермерский долг в Японии вырос в восемь раз {35} .
34
Francks et al., Agriculture and Economic Development in East Asia, p. 63.
35
Эта информация базируется на оценках Вольфа Ладежинского в Меморандуме Атчесона – Фири от 1945 г., одном из важнейших официальных документов, который привел к земельной реформе в Японии после Второй мировой войны. Долг фермерских хозяйств, составлявший 135 японских иен на семью до Первой мировой войны, вырос до 1000 японских иен в 1937 г. На своем пике проценты по задолженности фермеров оценивались в одну треть от общего чистого дохода сельского хозяйства. Меморандум воспроизведен в: Wolf Isaac Ladejinsky and Louis J. Walinsky (ed.), Agrarian Reform as Unfinished Business (New York: Oxford University Press on behalf of the World Bank, 1977), p. 570.
Доля арендованных земельных участков составляла около 20 % от всех обрабатываемых земель в первые годы после того, как правительство Мэйдзи инициировало земельную реформу. Ко времени Второй мировой войны почти половина пахотных земель была сдана в аренду и 70 % японских фермеров работали на частично или полностью арендованных полях. Несмотря на глобальную экономическую депрессию, арендная плата не опускалась ниже 50–60 % от общей стоимости урожая, причем уже после того как арендатор приобрел семена, удобрения, инвентарь и выплатил все налоги и сборы, исключая основной земельный налог. Поэтому неудивительно, что в 1920-х гг. продуктивность сельского хозяйства в Японии перестала расти.
Высокопоставленный чиновник из министерства сельского хозяйства отметил в 1928 г.: «Между продуктивностью участков, принадлежащих фермерам или арендаторам, видна огромная разница. Мои чиновники, посещающие деревни, утверждают, что даже они, никогда в жизни не ходившие за плугом, могут с первого взгляда отличить – хозяином или арендатором обрабатывается участок» {36} . Сельское хозяйство Японии качнулось назад – от постфеодального изобилия к жестоким условиям капиталистической эксплуатации. В свете этого понятно, почему в 1930-х гг. японские милитаристы, объявившие себя заступниками униженного сельского населения, сумели завербовать себе самых преданных сторонников именно в фермерских общинах.
36
Цит. по: Dore, Land Reform in Japan, p. 49.
Путешествие первое: от Токио до Ниигаты
Лучше понять историю сельского хозяйства Японии можно, просто путешествуя по стране, поскольку эта история очень сильно зависит от характера местности. Описание моего путешествия из Токио на северо-запад через главный японский остров Хонсю в префектуру Ниигата, где производят лучший в стране рис, позволит выявить основные закономерности.
Сначала, однако, нам надо выбраться из городской агломерации Токио. Столица с ее тихими и причудливыми жилыми пригородами, переулками и тщательно поддерживаемой дорожной разметкой имеет границу лишь в теории. На практике же Токио сливается с чередой других, менее благополучных городов в непрерывный массив малоэтажных дощатых жилых домов, торговых центров, магазинов уцененных товаров, ресторанов быстрого питания и автосалонов.
Притом что всю свою историю Япония развивалась при невероятно малой площади плодородной земли на душу населения, значительные участки этой земли были безжалостно поглощены городами и промышленностью в ходе их развития. Эта тенденция давно усугубляется традиционной нелюбовью японцев к многоэтажным зданиям. Впрочем, предпочтение, отдаваемое малоэтажной застройке, к сожалению, не сделало современные японские строения более привлекательными.
Если избегать скоростных магистралей, вам придется
37
См.: Francks et al., Agriculture and Economic Development in East Asia, p. 20.
Войдя в леса северо-западнее Токио, шоссе 299 извивается среди холмов, пока не достигает Чичибу, сонного, невзрачного городка, не имеющего определенного центра. Название Чичибу связано с крупнейшим восстанием фермеров в Японии эпохи Мэйдзи, подавленным государственной полицией и войсками в 1884 г.
Как и в других маргинальных сельских районах, фермерам здесь негде было развернуться: со всех сторон отвесно поднимаются лесистые холмы. Вдоль крошечных местных рек и ручьев можно разглядеть несколько полей, более крутые склоны пригодны для возделывания тутовых садов. Резкое временное падение цен на сельскохозяйственную продукцию в начале 1880-х гг., в то время как правительство боролось с ранней вспышкой инфляции, поставило здешних жителей на грань существования. Несколько тысяч плохо вооруженных людей предприняли отчаянный поход против властей. Руководители восстания были повешены, сотни участников посажены в тюрьму. К северу от Чичибу, в Минано, там, где проселочная дорога идет под уклон мимо старых лачуг, покрытых гофрированным металлом, и пересекает железнодорожную линию, реконструировано святилище, у которого собирались фермеры {38} .
38
Подробности этого восстания см.: Dore, Land Reform in Japan, chapter 3.
К северу от Чичибу и Минано автострада Кан – Этсу идет по тоннелям под горными пиками центральной части Хонсю. Мчась по ней, вы заметите, что всякий раз, когда среди гор, холмов и лесов появляется ровная поверхность, она до отказа заполнена городскими и промышленными сооружениями. Так повторяется на протяжении более сотни километров, пока дорога петляет на северо-северо-запад по направлению к Ниигате и западному побережью Хонсю. Лишь когда дорога спускается к внезапно расширяющемуся участку реки Шинано у города Одзия, начинается прибрежная дельта и происходит смена декораций – всего в 30 км от Японского моря.
Внезапно оказывается, что все здесь, за исключением жизненно важных для человека структур, занято рисовыми полями. Между горами и морем втиснута рисовая житница самого густонаселенного острова Японии. Дельта Шинано представляет собой наиболее обширную площадь обрабатываемых земель вокруг города Ниигата: в соседних местах посадки риса прижаты к прибрежной полосе шириной в несколько километров. В эпоху Мэйдзи префектура Ниигата была одной из самых крупных по численности населения в стране, за счет чего первоначально обеспечивала трудовые ресурсы, необходимые для повышения больших урожаев. Однако позже рост населения создал здесь условия для роста арендования и появления землевладельцев, которые устанавливали высокую арендную плату.
Сегодня вы повсюду видите дома, выстроенные для себя фермерами за последние 50 лет, уже вслед за более глубокими земельными реформами, проведенными после Второй мировой войны: бетонные здания с псевдонациональными черепичными крышами, двойным остеклением и даже – когда китч отрывался на полную катушку – коричневым пластиковым покрытием «под дерево».
Впрочем, на окраине одной деревни находится одна из немногих полностью сохранившихся исторических реликвий довоенной жизни сельской Японии. Дом семейства Ито – ярчайший пример истории подъема мелкого землевладения, почти повсеместно распространившегося в преддверии второго раунда японской земельной реформы. Конечно, дом сохраняется как наглядное напоминание о невеселом прошлом. Сейчас это музей, посвященный эксплуатации людей в сельской местности. Ито стали одними из крупнейших землевладельцев Японии за счет высокой арендной платы и кредитования. Их поместья, расширившиеся в конце XIX – начале XX вв., к 1920-м гг. охватывали 1370 га рисовых полей и 1000 га леса. У него было 2800 арендаторов. Хотя семейство не принадлежало к числу типичных землевладельцев-арендодателей, оно отражало тенденцию к укрупнению землевладений. Бывший семейный дом занимает целых три гектара, что соответствует размеру двух средних современных семейных ферм, и содержит 60 комнат {39} .
39
Сейчас это Музей северной культуры (Northern Culture Museum) префектуры Ниигата.