Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире
Шрифт:
Большинство агротехнических требований, которые предполагают наличие крупных ферм, в действительности преодолевается довольно легко – например, можно взять в лизинг трактор или использовать его совместно для вспашки под посев сахарного тростника или пересадки каучуковых деревьев.
Поразительно, что во многих странах Азии и Африки, таких как Малайзия, Кения и Зимбабве, где европейские колонизаторы ввели крупномасштабное сельское хозяйство, они активно препятствовали конкуренции со стороны мелких местных фермеров и прямо или косвенно субсидировали крупное сельхозпроизводство, вливая налоговые поступления в инфраструктуру, поддерживающую плантации {22} . Этого ведь не потребовалось бы, будь плантационное сельское хозяйство на самом деле эффективным?
22
О Малайзии см.: Lim Teck Ghee, Peasants and Their Agricultural Economy in Colonial Malaya, 1874–1941, East Asian Historical Monographs (Kuala Lumpur and New York: Oxford University Press, 1977), pp. 90–95.
Однако аргументы в пользу высокой эффективности мелких хозяйств отнюдь не так просты, как кажутся. Очень высокая урожайность, достигнутая в Японии, Южной Корее, Китае и на Тайване обусловлена не только размером фермерского хозяйства, но и его сочетанием со сложной инфраструктурой, которая была создана, например, для поставки удобрений и семян, для облегчения хранения урожая, маркетинга и продаж. Без адекватной поддерживающей инфраструктуры небольшие фермы повсеместно бедствуют, как это было после неудачных земельных реформ в таких государствах, как Филиппины.
Нельзя утверждать с абсолютной уверенностью, что именно радикальная земельная реформа привела к одинаково грандиозному увеличению урожайности во всех странах Северо-Восточной Азии и каждой культуры в Восточной Азии. Однако свидетельства произошедшего в Китае, Японии, Корее и на Тайване производят сильное впечатление: правильная земельная политика, ориентированная на эгалитарное семейное фермерство, привела к самым впечатляющим успехам в послевоенной мировой истории экономического развития.
Положительные стороны изобилия
Уже в первые 10–15 лет вслед за переходом к мелкому семейному сельхозпроизводству в успешных государствах Восточной Азии валовой объем продовольственной продукции возрос с 50 % (в Японии, которая и так уже собирала самые большие урожаи в регионе) до 75 % (на Тайване). Увеличение сельхозпроизводства экономисты традиционно считают важным, поскольку это ведет к возрастанию прибыли, что влечет за собой и рост сбережений, которые затем могут быть использованы для инвестиций в производство {23} .
23
Классический тому пример – это концепция У. У. Ростоу о «стадиях» развития, в котором сельское хозяйство играет роль первоначального накопителя капитала на первой стадии. См. Walt Whitman Rostow, The Stages of Economic Growth: A Non-communist Manifesto (Cambridge: Cambridge University Press, 1960).
К тому же высокие урожаи влекут за собой и значительный рост потребления на селе, и, когда фермеры создают спрос на потребительские товары, это, возможно, имеет еще более важное значение. Знаменитые восточноазиатские корпорации начиная с Японии эпохи Мэйдзи до послевоенной Южной Кореи и современного Китая заработали свои первые миллионы, адаптируя продукцию к запросам сельских рынков, обширных, но с ограниченными наличными средствами. Местные фирмы усвоили главные уроки маркетинга касательно сельского населения, с которым они имели естественное культурное сродство. Примером могут служить японские Toyota и Nissan, создавшие после Второй мировой войны надежные автомобили для грунтовых дорог на шасси маленького грузовика, или ранние двигатели Honda мощностью 50 лошадиных сил, использовавшиеся для переделки велосипедов в мотоциклы. Позже уже китайские фирмы пережили подъем благодаря поставкам на сельские рынки крышных солнечных водонагревателей и уцененных систем мобильной телефонии, использовавших существующую инфраструктуру стационарной связи {24} .
24
Как Toyota, так и Nissan приспособили шасси грузовиков для кузовов легковых автомобилей и со временем сделались глобальными лидерами на рынке полноприводных машин. Huawei, самая успешная из действующих в международном масштабе китайских компаний, осуществила свой первый прорыв на рынок, поставляя телекоммуникационное
Еще одно преимущество максимального повышения продуктивности сельского хозяйства следует рассматривать в перспективе внешней торговли. Государства, только начинающие свое экономическое развитие, никогда не имеют достаточных запасов иностранной валюты и могут запросто растратить ее на импорт продовольствия в б'oльших, чем это нужно, объемах. А это, в свою очередь, подорвет возможности страны по импорту технологий, обычно промышленных, имеющих важное значение для развития экономики и обучения персонала. Например (хотя в то время этот момент плохо осознавался), во многом усилия Латинской Америки по индустриализации после Второй мировой войны были подорваны потому, что регион проявлял себя в наращивании экспорта промышленных товаров гораздо лучше, чем в увеличении продуктивности сельского хозяйства. В результате, по мере того как доходы росли и люди потребляли все больше продуктов питания (в том числе мяса, для производства которого требуется больше земли, чем для производства овощных культур), страны Латинской Америки либо сокращали экспорт своей сельхозпродукции, либо увеличивали импорт продовольствия. В обоих случаях в конечном итоге сельское хозяйство, как правило, растрачивало иностранную валюту, которую государство зарабатывало на промышленном экспорте или на сокращении промышленного импорта.
Латинская Америка много потеряла в 1950, 1960 и 1970-х, следуя стратегии развития, которую экономист Майкл Липтон назвал «городским уклоном», или склонностью городских элит, правящих бедными странами, недооценивать фермеров {25} . Подобно большинству развивающихся стран (сильные отголоски этого подхода ощущаются сегодня в Юго-Восточной Азии) государства Латинской Америки расплатились за то, что уделяли сельскому хозяйству слишком мало внимания. Это обернулось бедами не только для фермеров, но и для развития стран в целом {26} .
25
Michael Lipton, Why Poor People Stay Poor (Harvard: Harvard University Press, 1977).
26
Позднее Майкл Липтон в книге Land Reform in Developing Countries (London: Routledge, 2009), p. 275 заметил, что до сих пор крайняя бедность наблюдается в сельской местности Латинской Америки во многом вследствие сильнейшего и неэффективного неравенства при распределении земли.
Остается добавить, что семейные фермы играют жизненно важную, незаменимую роль в социальном обеспечении населения. Бедные страны не в состоянии предоставлять пособия по безработице или другие социальные выплаты. Поэтому в периоды экономического спада для рабочих сельского происхождения, уволенных с заводов, особую важность приобретает возможность вернуться на свои семейные фермы. На Тайване примерно 200 000 заводских работников снова занялись фермерством в период первого нефтяного кризиса в середине 1970-х; аналогичные временные обратные миграции в последние годы проходили и во время экономического спада в Китае {27} . Тем азиатским странам, где земельная реформа сработала, удалось избежать появления легионов неимущих граждан или занявших гектары земли лагерей сквоттеров, ставших характерными приметами наций, практиковавших крупномасштабное фермерство, – от Великобритании XVIII в. до современных Филиппин.
27
Данные по Тайваню взяты из: K. T. Li, Economic Transformation of Taiwan (London: Shepheard-Walwyn, 1988), chapter 21.
Страны Северо-Восточной Азии устроили для себя наилучший старт в экономическом развитии, благодаря тому что уделили внимание сельскому хозяйству. При этом импульс к развитию усилился еще и за счет выбора средств, с помощью которых было достигнуто максимальное увеличение урожайности. Обеспечив фермерские семьи равным количеством земли для возделывания, правительства создали, можно сказать, лабораторные условия для почти идеальной конкуренции. Такая конкуренция охватила множество участников без каких-либо ограничений и позволила свободно собирать информацию, которую экономисты-математики просто измышляют (и к которой многие другие экономисты относятся презрительно, потому что она встречается крайне редко). Но в данном случае условия сродни тем, что моделируются в учебниках по экономике, действительно были созданы.
Каждая семья получила свой небольшой капитал – землю, а также возможность доступа к технической поддержке, кредитам, рынкам и потому соревновалась со своими соседями на совершенно равной основе.
В 1950-х гг. правительство Соединенных Штатов подверглось у себя в стране нападкам за поддержку земельной реформы в Японии, Южной Корее и на Тайване, мол, таким образом протаскивается социализм «с черного хода». Но все было совсем наоборот: в Северо-Восточной Азии появился самый идеальный свободный капиталистический рынок, когда-либо созданный для развивающихся экономик. В кои-то веки здесь не было наследных землевладельцев и почти не осталось крестьян без земли и капитала: все получили равные конкурентные шансы.