Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма
Шрифт:
Поэтому сразу после суда р. Авраам не стал спешить с возвращением домой, а начал расспрашивать местных жителей о меламеде, и, узнав, что тот неженат, принял окончательное решение.
Дальше нам, видимо, следует снова предоставить слово книге «Шивхей Бешт», текст которой передает неповторимый аромат той эпохи: «…и подошел он тайно к Бешту и сказал ему: «Вот слышал я, что вашему степенству нужна жена. Может быть, не почтете зазорным взять в жены мою дочь?». Ответил тот: «Хорошо сказано. Но поскольку многие из именитых людей местечка имеют на меня виды, то нужно держать это дело в тайне, чтобы никто не прознал, ибо не могу я обидеть их после того, как они постоянно благодетельствовали мне и так высоко вознесли.
Тем временем незадолго до праздника Песах, через несколько месяцев после которого в хедерах и ешивах начинались длинные каникулы, Бешт сообщил жителям местечка, что собирается оставить должность меламеда и покинуть их. Весть эта вызвала большой переполох, и руководители местной общины стали уговаривать Бешта остаться, обещали значительно повысить жалование, но он уже принял решение, и сразу после праздника покинул местечко, полагая, что за время каникул его жители найдут нового меламеда.
Стояла холодная галицийская весна, и Бешт, сняв с себя традиционную еврейскую одежду, оделся так, как одеваются украинские крестьяне – в сапоги и короткий потрепанный бараний тулуп, перетянутый широким кушаком. «Шивхей Бешт» добавляет к этому, что он изменил свой внешний облик и выговор, и таким образом стал окончательно похож на типичного «ам га-ареца», этакого еврейского мужлана, якшающегося с украинскими мужиками и живущего случайными заработками, а порой и подаянием.
В таком виде он и появился в зале раввинского суда в то самое время, когда там шло очередное разбирательство, и попросил аудиенции у р. Гершона. Когда тому передали, что некий очень странный еврей, явно не из города, хочет его видеть и подробно описали незнакомца, р. Гершон принял его за нищего и хотел подать ему милостыню. Однако «ам га-арец» продолжал настаивать на личной встрече наедине, и в конце концов р. Гершон уступил.
Когда они остались с глазу на глаз, Бешт протянул р. Гершону договор между ним и р. Авраамом и произнес те слова, которые праотец Яаков сказал в свое время Лавану: «Дай жену мою!». Но р. Гершон был так огорошен внешним видом и выговором нежданного гостя, что даже не заметил, как легко тот ввернул в свою речь цитату из Торы. Он перечитал уже знакомый ему договор, несколько раз переводя при этом взгляд на Бешта, и вновь и вновь задаваясь вопросом о том, что могло подвигнуть отца – умного, степенного еврея – согласиться на брак сестры с таким «неотёсанным чурбаном».
В совершенной растерянности он велел позвать сестру, рассказал ей о том, какое впечатление произвел на него ее суженный, и сказал, что как та решит, так и
– Но ведь я уже сказала, что если так решил отец, то и рассуждать не о чем. Видимо, это предопределено Свыше – возможно, для того, чтобы от меня произошло достойное потомство, – ответила Хана.
После этого был назначен день свадьбы, и накануне брачной церемонии Бешт заявил, что в соответствии с требованием талмудического трактата «Кидушин» хочет перед началом церемонии увидеть будущую супругу и поговорить с ней.
Так состоялась их первая встреча, во время которой Бешт рассказал невесте о том, как познакомился с ее отцом и как они сговорились об этом браке, а также о том, что он отнюдь не является неучем и при случае может посоперничать в знании Торы с любым известным талмудистом.
Словом, Бешт, скорее всего, открыл жене, что является нистаром, но попросил хранить это в строгой тайне, которую она не должна выдать ни при каких, даже самых крайних обстоятельствах.
* * *
Свадьба осталась позади, Бешт с супругой стали строить свое семейное гнездо, но р. Гершон Кутовер все никак не мог успокоиться.
То, что у его новоиспеченного шурина нет ни гроша за душой, его как раз беспокоило меньше всего. Но вот то, что он был полный невежда, совершенно не сведущий в Торе, сильно уязвляло его самолюбие. Главе раввинатского суда в качестве родственника полагался талмид-хахам, и никак не «ам га-арец», и потому особых симпатий к Бешту р. Гершон никак испытывать не мог.
Несколько раз он пытался дать Бешту уроки Талмуда, но тот, посидев некоторое время над книгой, начинал жаловаться, что все эти премудрости не входят в его голову, и просил закончить занятия.
Все это настроило р. Гершона против Бешта еще больше. Он стеснялся шурина, считал родство с ним позором, и в разговоре с сестрой стал настаивать на том, чтобы она потребовала развод. Когда же та наотрез отказалась разводиться, то р. Гершон предложил супругам сделку: он купит им лошадь и телегу, а они покинут город, чтобы не позорить его, и поселятся в каком-нибудь другом месте, подальше.
Бешт с женой приняли это предложение, и спустя примерно три года после свадьбы, то есть в 1727 году, покинули Броды и перебрались в какую-то дальнюю деревеньку в Карпатах. Согласно всем источникам, те годы Бешт с началом каждой недели уходил в горы, где накапывал глину. Два или три раза в неделю жена приезжала к нему, нагружала глиной телегу и везла на продажу в город (вряд ли в те же Броды, так как брат просил ее там не появляться). На эти деньги они и кормились.
Сам Бешт приходил домой только на субботу. Большую часть времени он проводил в одиночестве, часто постился, а когда все же собирался поесть, выкапывал в земле ямку, размешивал в ней муку с водой и затем под горным солнцем эта смесь превращалась в некое подобие хлеба или лепешки. По другому преданию, жена давала ему каждое воскресенье перед уходом в горы каравай хлеба, но к пятнице, когда приходило время возвращаться домой, буханка нередко оставалась нетронутой.
Но еще во время пребывания в доме р. Гершона с Бештом произошла одна чудесная история, о которой он тоже рассказывает в уже упоминавшемся нами письме.
«Однажды, – повествует Бешт, – накануне субботы, в которую читается недельная глава «Вайешев», примерно через час после полудня напала на меня сильная дрема, и явился во сне мне некий старец и сказал мне:
– Известно ли тебе, кто я?
– Нет! – ответил я.
И сказал он: «Знай, что я послан с Небес учить тебя, и потому каждый день приходи к месту между двумя горами, которые расположены близ города. И я буду приходить туда учиться с тобой и открою тебе, как ты должен себя вести. Но ты не должен рассказывать об этом никому, в том числе, и своей жене. Ибо запрещено, чтобы это дело открылось кому-либо до тех пор, пока я не разрешу тебе сделать это».