Бабам - война противопоказана!
Шрифт:
И всё это было очень красиво.
Красиво и интересно.
Я инстинктивно сделал шаг вперед и стал внимательно изучать положение на фронте. Я не пытался что-либо сразу сообразить, просто всё было очень наглядно и поэтому интересно.
Кажется, женщины что-то говорили за моей спиной, потом раздался женский смех. Смех оторвал меня от изучения военной обстановки.
– Он не слышит, - раздался чей-то голос, - ему понравилось!
– Ладно, девчонки, не смейтесь, - сказал знакомый мне голос Ариадны, - покажите лучше нам варианты развития событий…
–
– Хорошо, обобщите их, - согласилась Ариадна, - покажите самые важные…
И, через несколько секунд, картинка перед моими глазами задвигалась, ожила и демонстрация началась.
Практически весь оставшийся день мы смотрели варианты развития событий в космосе. Здесь было всё: и стремительные атаки на незащищенные участки обороны, и концентрация сил, и удары «растопыренными пальцами» с целью запутать противника и нащупать его слабое место. Очень быстро я понял, что ничего нового придумать не смогу: здесь были все мыслимые и немыслимые маневры, которые только смогли изобрести компьютеры в содружестве с человеческим мозгом. Проклятые компьютеры знали о войне всё! Страшно было то, что аналогичные компьютеры стояли и у уродов. И если мы здесь не могли найти надежного построения обороны, то можно было быть уверенным, что враги, рассматривая те же самые варианты развития событий, прекрасно видели свое преимущество.
Резервные эскадры людей как угорелые метались по всему пространству – и не успевали. То здесь, то там случался прорыв – и оборона оказывалась прорванной; та или иная планета попадала в осаду. И в двух третях случаев захваченной противником оказывалась Земля.
В очень нехорошем настроении я отправился вместе с Ариадной на обед. Я ел, не замечая, что я ем, и не понимал, что мне говорит Ариадна. В голове крутились картины космических схваток и сотни раз повторившаяся сегодня надпись: «Вариант не выгоден для людей, вероятность поражения возрастает на…%».
Иррациональная ненависть к компьютерам поселилась в моей душе. Я понимал, что компьютеры не виноваты. Но в то же время я понял, что завидую первобытным людям: их войны были немного проще.
Представив первобытных людей, я услышал, что мне говорит Ариадна.
– Но ведь Сара Штейн смогла их обмануть! – объясняла мне она, - это означает, что они, как минимум, не умнее нас!
При этом она внимательно смотрела на меня и, по всей видимости, тоже о чём-то сильно переживала.
– Хорошо, - сказал я, - надо изобретать что-то принципиально иное…
– Что ты предлагаешь? – спросила она, - просмотр вариантов закончен?
– Нет, пойдем снова туда, - ответил я задумчиво, - это будет необходимым фоном. А я буду думать о философии. Все предыдущие конкретные размышления оказались ошибочными…
– Вот и хорошо! – повеселела она, - доедай быстрее и пошли. Философия – это здорово!
Приняв решение, я быстро доел то, что было на тарелке, и понял, что в этой столовой на самом деле прекрасно готовят.
ГЛАВА 20.
После обеда военнослужащие продолжили демонстрировать мне свои наработанные варианты, а я сел в мягкое кресло в самой середине Галактики и задумался. Когда-то в восточной литературе я встретил интересное упражнение, которое называлось «слушать тишину». Для его выполнения надо сесть в тихом месте, расслабиться, забыть все свои дневные заботы и волнения и в буквальном смысле этого слова слушать тишину. Очень тихие звуки могут при этом присутствовать. Тогда, как говорят восточные учителя, необходимо слушать не сами эти звуки, а промежутки между звуками. Промежутки между звуками – это и есть тишина.
Конечно, рядом со мной постоянно раздавались комментарии о войне. Но я не в первый раз делал это упражнение и уже немного представлял, чего я хочу от самого себя добиться. Сознание человека в этом случае, обеспокоенное непривычностью задания, ищет звуки. Но звуков вокруг нет или очень мало. В итоге человек начинает с интересом слушать самого себя, свои мысли – ибо мозгу необходимо на чем-то концентрировать внимание! И при этом человек продолжает искать тишину. Он как бы отходит от своих мыслей в сторону, начинает смотреть на них со стороны. Мысли начинают ощущаться, как громкий крик извне, под которым идет другой слой – слой тихих мыслей подсознания.
Я сидел тихо и старался наблюдать свои мысли со стороны. Мысль пришла – мысль ушла. Мысль пришла – мысль ушла. Мне до этого нет никакого дела…
И вдруг оказалось, что работа мозга действительно многослойна! Под слоем внешнего, громкого и сильного мышления, владеющего логикой, появился тихий, обрывочный слой мыслей подсознательных. И это было главное: теперь я слышал свое подсознание, которое тоже продолжало, правда, по-своему, думать над поставленной проблемой! И оно, кажется, изо всех сил пыталось о чем-то мне напомнить!
Не верьте тем, кто говорит, что мышление можно выключить! Выключить мозг нельзя – но его можно сделать хаотичным! И вот, наконец-то, самые разнообразные отрывки моих неосознанных идей начали проникать на поверхность восприятия и с непонятной пока еще мне последовательностью сменять друг друга.
Не знаю, долго ли так продолжалось.
Вдруг что-то интересное мелькнуло во внешнем мире. Оказывается, мозг следил еще и затем, что происходит «снаружи»!
– Стоп!
Война остановилась.
– Что это за вариант?
– Здесь нам не хватает каких-то пяти или шести звездолетов, - с готовностью отозвалась Ариадна, - и мы даже можем остановить врага, пустив в дело недостроенные звездолеты прямо с завода. Девочки будут стоять насмерть, но эти звездолеты и их команды будут обречены. А потом, когда мы остановим противника здесь и сейчас, через две недели новые звездолеты появятся у противника, а нам не хватит именно этих, которыми мы заткнем прорыв сейчас. И всё получится еще хуже. И как бы мы ни гоняли компьютеры…