Бабочка маркизы Помпадур

Лесина Екатерина

Мыться ей тоже помогали, как будто знатной госпоже. Пожилая женщина натирала тело докрасна, потом мазала чем-то, снова натирала, пока кожа не обрела чудесную белизну. И мягкой такой, верно, она была лишь в первые дни после рождения.

Волосы Марте расчесали.

И нарядили в длинную сорочку.

– Хороша, – сказала женщина, добавив: – Постарайся понравиться госпоже. И госпожа сделает так, что ты никогда больше не будешь нуждаться.

Искомая

госпожа, имени которой Марте не сказали, появилась за полночь. Но Марта, пусть бы и неимоверно желала спать, всячески гнала от себя сон. При появлении госпожи она вскочила и поклонилась.

– Доброй ночи, госпожа…

– Жанна…

– Госпожа Жанна.

Женщина сняла плащ, и Марта застыла в восхищении. Ее называли красивой? О нет, вот настоящая красота, по-благородному изысканная. На такую гляди – не наглядишься. А уж платье до чего замечательное.

– Нравится? – спросила госпожа. Говорила она мягко, смотрела ласково. И Марте захотелось сделать что-то хорошее для этой замечательной женщины.

– Очень, госпожа!

– И у тебя такое будет.

У Марты? О нет, госпожа ошибается. Где это видано, чтобы девица самого простого рождения, пусть бы и везучая – а Марта уже не сомневалась, что ей несказанно свезло, – носила подобное.

– Если станешь меня слушать и делать то, что я скажу.

– Да, госпожа!

– Ты кажешься мне разумной девушкой. Но тебе надо немного… подучиться. Это несложно. Главное, будь внимательна.

Марта тотчас пообещала, что никого более внимательного и благодарного госпожа не сыщет!

Новая жизнь ее стала похожа на сказку. Марте больше не приходилось вскакивать спозаранку, чтобы помочь матери прибраться. Не было ворчащего и вечно недовольного отца. Сестер, которые только и делали, что ругались… и есть позволяли досыта. Расчесывали, одевали, будто Марта вовсе дитя. Но она ничему не перечила. А учителю – тому самому господину, который привел Марту в этот дом, – и вовсе старалась угодить, правда, несмотря на все старания, он был недоволен.

Ну да, у Марты память цепкая, и буковки она с ходу запомнила, а вот что с ними дальше делать… Или вот не выходило у нее красивые позы принимать. Марта уж на что себя измучила, выгибаясь то так, то этак, а ему все неладно!

– Тоньше надо! Изящней!

Не кричит, конечно, но голос скрипучий от недовольства. И тросточкой этак по ладони постукивает, лучше бы просто ударил.

Зато с пением все ладится лучше некуда. Марта и рада…

На сей раз госпожа появилась утром, и в свете дня Марта приметила необычайную

бледность. Конечно, все благородные дамы бледны, но эта – как-то чересчур.

И глаза блестят, точно у больной…

– Мне сказали, что ты очень старательная девушка, – Жанна держала платок у губ, и этот жест настораживал Марту, заставляя думать о плохом. – Меня это радует. Я в тебе не ошиблась.

– Спасибо, госпожа.

– Но думаю, что ты уже научилась всему, что следует знать. И сегодня ты оставишь этот дом…

Ох, Марте бы не хотелось. Ей нравилось здесь, и втайне она мечтала, что этот самый дом будет принадлежать ей. Вот бы матушка удивилась!

– Мы отправимся в другое место. Тебе там понравится. Я так думаю.

Госпожа ждала, пока Марту собирали. Вещей у нее было немного, но Марта все равно спешила, потому что ожидание могло утомить госпожу. Вон она ничего не пьет, ничего не ест и сидит-то так, будто бы неживая…

Экипаж ждал за воротами, и лакей помог забраться в карету. Было душно и немного страшно.

– Не бойся, – сказала госпожа Жанна, касаясь Мартиной руки. – С тобой не произойдет ничего, что не происходит рано или поздно с любой женщиной. Но в отличие от многих, ты можешь использовать это с выгодой.

– Могу я спросить, куда мы едем?

– В… одно уединенное место. Думаю, больше тебе знать незачем. Пока. Не следует волноваться, Марта. Никто тебя не обидит. А если будешь вести себя так, как я скажу, то через месяц или два станешь свободной и богатой девушкой.

Марте хотелось бы верить госпоже Жанне, тем более что пока она и вправду не видела от этой женщины ничего, кроме добра. Разве не спасла Жанна ее от отца и бедности? Разве не поселила в красивом доме? Разве не одарила нарядами, о которых прежде Марте и мечтать не приходилось?

Госпожа вновь коснулась губ платком, будто стирая нечто невидимое. И тайком глянула на белый батист. Неужели она все-таки больна?

Марта видела чахоточных людей, столь же характерно-бледных, немощных, живущих единственно на упрямстве, но все равно рано или поздно умирающих. Если так, то госпожу очень и очень жаль. Правда, вряд ли ей нужна жалость.

– Тебя поселят в красивом доме. Но тебе не следует покидать этот дом без разрешения. По вечерам ты должна будешь гулять в парке, там, где скажут. И петь.

– Какие песни, госпожа?

Марта старательно запоминала каждое слово. Несомненно, что рано или поздно в этот дом заглянет мужчина, ко встрече с которым Марту готовили столь тщательно. И вся ее дальнейшая судьба зависит от того, удастся ли Марте доставить ему удовольствие.