Бабочка на шпильке
Шрифт:
Тогда, в первые зимние студенческие каникулы мне без Олежки было очень одиноко, как будто от меня оторвали что-то очень и очень важное, ампутировали чувствительный орган. Я никогда не думала, что можно болеть просто от отсутствия человека. Я буквально разваливалась по частям. И постоянно думала о своем милом Олежке. Холод пронзал меня при мысли, что я больше никогда не почувствую его внутри себя. Никогда не приду домой (ту квартиру, где мы жили с Олегом, я стала называть нашим домом), не разожгу конфорку, не сварю ужин и никогда не увижу его жмурящиеся от удовольствия глаза. Дура, корила я себя, вот не согласилась пойти с Олежкой в этот
За три дня до окончания каникул, я уехала от родителей, чтобы уже дома дожидаться Олежку. Я хотела до его приезда сделать генеральную уборку, закупить продукты, повесить на окна шторы, которые подарила мне мама. С этими грандиозными планами в голове я открыла дверь и… все, что я запланировала – коту под хвост.
В квартире, как любила выражаться моя мама, хоть топор вешай, дымно и шумно. Компания бывших туристов отмечала окончание похода. Олег сидел в обнимку с какой-то кудрявой брюнеткой. Колька в его неизменной тельняшке рвал струны. «Скованные одной цепью», – цедил он сквозь зубы. Бывшие туристы подвывали, и никто не заметил, как я вошла. Даже Олег не приподнял голову и бровью не повел в мою сторону. Вот тогда мне надо было развернуться и громко хлопнуть за собой дверью. Но все зимние каникулы я страшно скучала по Олежке и даже представить себе не могла, что могу сама добровольно покинуть его.
Затолкав подальше свою обиду, я поставила сумки на пол и прошла на кухню. Раковина была полна грязных тарелок. Олег терпеть не мог мыть посуду и копил ее до тех пор, пока есть становилось не из чего. Поэтому посуду обычно мыла я. Впрочем, готовила еду тоже. Олег умел варить только пельмени и суп из пакетов.
Засучив рукава, я надела фартук и перемыла всю посуду. Закипел чайник. Я заварила чай, поставила чистые чашки на поднос и внесла в комнату, где дергал струны уже Олег. Недавно обнимавшаяся с ним девица стояла у окна и курила в форточку.
– Чай готов, – бодрым голосом произнесла я, старательно отворачиваясь от открытой форточки и девицы с ее мерзко воняющей сигаретой.
– О-о-о, класс! – вздохнула дружно вся компания.
– Привет, Ленусик. Откуда это столь чудное видение? Как ты? – поднял голову Олег.
– Нормально. Вот кекс купила, ты любишь, – как можно нежнее сказала я. – Давайте попьем чайку. Садитесь, ребята, – сделала я широкий жест в сторону Кольки.
Все расселись около стола, выпили по чашке чая и как-то тихо удалились. Мы с Олежкой остались одни.
И опять понеслось… Такой ночи у нас еще не было. Как будто нас сто лет держали в заточении, а тут выпустили на волю. Чего мы только не вытворяли! Индусы с их «Кама-сутрой» отдыхают.
Наутро мы с Олежкой никуда не пошли. Не размыкая объятий, весь день пролежали в постели. Это был самый счастливый день в моей жизни. На улице серая зимняя хмарь, в комнате прохладно, а мы лежим под одеялом, и нам совершенно индифферентно, что там за окном и во всем остальном мире. Похоже, тогда я осознала, что, действительно, люблю Олега. И я потерялась в своей любви.
Казалось, я перестала существовать как отдельная, обособленная личность и стала частью любимого человека. Меня мало что интересовало, если это не касалось Олежки. По инерции я ходила в университет, но писать для газеты бросила, студенческая жизнь меня волновала лишь в той степени, в какой она ему была интересна. Олежка участвовал в студенческой весне – я ходила на его выступления, он покупал билеты в кино или на концерт – мы
Наорались мы, натопались, я даже голос сорвала. Олег тогда спросил, правда ли, что Фарид Казимов был моим парнем, я ответила – нет не правда, мол, Фарид хотел со мной близости, а я никого к себе не приближала, ждала его, Олежку, единственного и неповторимого… самого, самого… Алка аж поперхнулась от моих слов. Потом, когда парни пошли за пивом, сделала мне выговор. «Мужики, что звери, – сказала она раздраженно, – им спину только подставь, вмиг разорвут. Нельзя показывать слабость, нельзя давать повода думать, что сдалась со всеми потрохами».
Алку я слушала в пол-уха. Мне совсем не нравились их с Лешкой взаимоотношения. Они вечно ссорились. Алка любила капризничать, то не могу, другое… Она хоть и небольшого роста была, но сильная. Как-то раз одна из дома такие баулы приволокла, я даже и приподнять их не смогла. Когда ремонт в общаге делали, Алка прекрасно знала, куда и как обои клеить, вместе мебель двигали. А перед Лешкой: ручки маленькие, пальчики тоненькие… Дюймовочка нашлась.
У нас с Олежкой все по-другому было. Честно говоря, я старалась избегать конфликтов, ссоры надолго выводили меня из состояния равновесия. А манипулировать любимым человеком, вообще считаю подлостью. В конечном итоге, влипла я в свою любовь, как мушка в патоку. Как такое могло случиться, до сих пор не пойму. Я стойко терпела патологическую бытовую лень Олега (не знаю, как в походе, дома он ничего не умел делать: ни пол помыть, ни белье постирать, и если б я сама не меняла постельное белье, как мне кажется, целый год спал бы на одной простыне). Я привыкла к компаниям, которые регулярно собирались у нас, и даже считала это интересным. Как же! Песни поют, стихи читают, философствуют. Девицы постоянно вились вокруг Олежки, как мошкара перед дождем, но все (в том числе и носатая брюнетка) принимали мое превосходство. Мне даже импонировало, что у него так много поклонниц, а выбирает Олег меня. И я знала почему.
2
После летней сессии я все же пошла вместе с Олежкой в поход. Сплавлялись мы по тихой речке, которая пересекает всю нашу область с севера на юг (или, наоборот, с юга на север?). Сначала мне вроде бы понравилось. Утром из палатки выскользнешь – от реки туман; солнце чуть выше – воздух, словно хрусталь, чист и прозрачен. Природа вокруг величественная, молчаливая, любой звук человеческого голоса кажется лишним. От полноты чувств хочется обнять весь мир.
Колька взял с собой первокурсницу из педколледжа. Будущая воспитательница детского сада словно приклеилась ко мне и трещала без умолку. На катамаране я с трудом нашла место для уединения. В конечном итоге, когда первокурсница свалилась в воду, меня же и обвинили, что я не приглядела за новичком. Как будто, я на сплаве не в первый раз!
Ближе к вечеру причалили – кинулись, а первокурсницы нет. Все ко мне, где да где? – а я откуда знаю! Не я приглашала, не мне и отвечать. Трухнули все тогда здорово. Но девчонка в рубашке родилась. Когда начало смеркаться, рядом с нашей стоянкой еще несколько лодок встали на причал. С той компанией приплыла к нам несостоявшаяся утопленница. Крепко все тогда на радостях напились. Раньше я водку даже не пробовала, но в тот вечер и я изрядно набралась. Утром просыпаюсь – хоть под гильотину кидайся. Тошнит, живот крутит… Если алкоголики каждый раз так с похмелья мучаются – не позавидуешь.