Бабочка на шпильке
Шрифт:
В первый же день нашего знакомства Алка поделилась со мной своими планами. Ей хотелось сделать карьеру. Конечно, она называла это как-то иначе: тогда слово «карьера» не было в почете, «карьеристом» обзывали зарвавшегося выскочку. Алка планировала учиться на только на «отлично», закончить с красным дипломом и стать политическим обозревателем, а лучше кем-нибудь из управленческого аппарата. Вот такой она была по тем временам «продвинутой» и дальновидной.
Каждый день у Алки начинался с пробежки. Пока я спала, она делала несколько кругов вокруг общежития, готовила завтрак, потом будила меня.
Такая жизнь продолжалась недолго. Начались дожди, и я стала просыпаться под шумное сопение и шлепанье босых ног по деревянным доскам пола – это Алка совершала свой утренний моцион: приседания, отжимания, прыжки, бег на месте. Я с головой пряталась под одеяло, но назойливые, как комары звуки ее сопения и топтания на месте и там доставали меня. Пришлось мне разрешила ей включать по утрам мой магнитофон. Музыка в какой-то мере примиряла меня с ранним пробуждением.
Понятное дело, что я не могла ограничиться обществом соседки по комнате. У меня появились кавалеры. За семестр меня «клеили» все мои сокурсники. С кем-нибудь из них я бродила по бетонированной набережной, сидела на холодных скамейках, согревалась в кинозалах. С Кузей, Женькой и Виталиком я даже целовалась.
Они мне все нравились. Мне было интересно гулять с ними, болтать, принимать от них комплименты, но не больше. Ни с кем из них мне не хотелось остаться. Вообще-то они были классными ребятами. Кузя знал кучу анекдотов, Женька был красив, как греческий бог, Виталик – умен до неприличия, а Фарид готов был ради меня на все. Но… каждый хотел быть для меня единственным, а я, как на грех, ни в кого не влюблялась. Я даже стала подумывать, нет ли у меня какого-то изъяна? По тем временам девственность в восемнадцать уже считалась патологией.
К концу первого семестра Кузя стал дружить со Светкой, Виталик нашел кого-то с филфака, а Женька заплутал между Маринкой и Элкой (но поговаривали, что переспал он с обеими). И только Фарид продолжал вздыхать подле меня, но и он, как мне показалось, начал поглядывать в сторону толстушки Лильки. В конце концов я решилась.
После зачета по латыни я позвала Фарида к себе в комнату. Алка, не удовлетворившись тройкой, пошла в библиотеку готовиться к пересдаче экзамена и должна была вернуться только к вечеру. Я поставила в магнитофон кассету с «Аббой», присела на кровать. Фарид неловко шлепнулся на стул напротив меня. Одним махом я скинула водолазку, и, не мигая, уставилась на него. Его щеки пошли пятнами, глаз задергался, на лбу выступила испарина. Сделав судорожное движение ртом, Фарид протянул ко мне руки. Его ладони, слегка подрагивая, застыли в нескольких миллиметрах от моих вздыбленных сосков (в комнате было прохладно). Он неотрывно смотрел на мои груди, как будто перед ним нечто настолько экзотичное, что может быть опасным. Я передернула плечами, грудь колыхнулась.
Фарид осторожно дотронулся до моего отвердевшего от холода соска, а я сидела, как дура набитая, и как будто со стороны наблюдала весь этот фарс: как на медосмотре до пояса раздетая девушка совсем закоченела, а парень, будто из бани, пот градом льется. Честно скажу, мне не очень-то нравились его потные ладони, влажный лоб, мокрые, беззвучно шлепающие губы. Я закрыла глаза.
– Ты что, очумел?! – вскрикнула я и отшатнулась. Его глаза вспыхнули. Мне показалось, что он разозлился. – Извини, – стараясь улыбнуться, сказала я, – я еще не готова.
– Да-да, – закивал Фарид в ответ, и его ладони снова сжали мои груди.
Я схватила его за запястья и с силой оттянула его руки вниз.
– Мне не нравится, – уже жестко сказала я.
– Ну, п-пожалуйста, – пролепетал он и вдруг как бухнется на колени, уткнулся головой прямо в мой живот. – Я столько мечтал об этом… не прогоняй… я не сделаю тебе ничего такого… только разреши, – шептал Фарид, шаря по моим бедрам. Он дрожал, как лихорадочный, целовал мой живот и одновременно пытался стянуть с меня джинсы.
– Пусти меня! – крикнула я и попыталась встать. Он рванул с меня джинсы, мои трусики оказались внутри, и я оказалась полностью обнажена.
Такое развитие событий мне совсем не устраивало. Что есть силы я схватила Фарида за плечи и, помогая себе коленкой, отпихнула от себя. Он отлетел в сторону и стукнулся головой о ножку стула. Стул с грохотом упал. Фарид потер ушибленное место и сел на пол. Я уже успела застегнуть молнию на джинсах и потянулась за водолазкой. Фарид, словно Матросов к амбразуре, бросился к стулу, где валялась моя одежда, и прикрыл ее своим телом.
– Не слишком ли ты спешишь? – сказал он и повернул ко мне искаженное злобой лицо.
Я испугалась не на шутку. Никогда я не видела таких глаз: налитых кровью, с расширившимися до предела зрачками, с подергиванием нижнего века. С испугу я залепетала:
– Фарид, я не хотела сделать тебя обидеть, ты не сердись и вообще… и…и… у меня нет… ну чтоб безопасно, сам понимаешь, не мальчик, – нашлась я.
– У меня с собой, – глухо сказал он, выпрямился и перекинул через свою руку мою водолазку, словно официант, готовый принять заказ. – Может, начнем?
По моей спине, казалось, пробежал табун мурашек, в секунду я с ног до головы покрылась холодным потом.
– Фарид, ты мне нравишься, – снова начала я, – только мне трудно… у меня никогда… у меня еще никого никогда не было.
– Ух, ты! Правда? Ты что?.. – выдохнул он, – ты девственница?
Я яростно закивала. Фарид скептически растянул губы.
– Женька рассказывал, ты классно трахаешься.
– Врет! – Я аж подпрыгнула на месте. – Он все врет. Я не такая, как другие. Эта скотина ничего от меня не добился, вот и распускает язык без толку.
– Понятное дело, – отрубил Фарид, мгновенно посерьезнев. – Я чувствовал, что с тобой у него прокол вышел. Как же, такого плейбоя продинамила! – Фарид неприятно хохотнул и кинул мне водолазку. – Надевай. – Он отвернулся. Я судорожно просунула голову в отверстие ворота. – И послушай… – Он повернулся ко мне. Я лихорадочно запихивала край водолазки в джинсы. – Если ты девушка, так почему не носишь бюстгальтер? У меня от тебя все время в штанах мокро.
– Я ношу… сегодня забыла, – кротко сказала я, застегнула пуговицу на джинсах и сразу почувствовала такое облегчение, что невольно расплылась в улыбке.