Бабочка в янтаре

Руднев Александр Викторович

Он поблагодарил ее еще раз, радуясь, что все прошло так быстро и без проволочек.

— Идем, Соня.

— Мы уже на посадку? — спросила она, усаживаясь поудобнее.

— Вылет через два часа. Думаю, не стоит возвращаться домой. Тем более, багаж, наверное, уже на месте.

Упомянув слово «дом», Иван вздохнул, ощутив болезненную пустоту, возникающую обычно, когда нечто привычное и близкое сердцу ускользает из жизни без надежды на возвращение.

Девушка молчала, вероятно, испытывая похожие чувства, и он, решив

не нарушать ее мыслей, не спеша покатил коляску по направлению к залу ожидания.

* * *

— Как твоя жена? — спросил Стив, проверяя на панели состояние бортового компьютера.

Матвей оторвался от таблиц и откинулся в кресле.

— Сегодня мы даже не ссорились перед полетом. Наверное, это прогресс, — усмехнулся он.

— Никто не знает, чего нужно женщинам. Думаю, они и сами об этом не догадываются. Я со своей прожил три года, но так и не понял причин ее недовольства, — пожал плечами Стив.

— Сегодня полна коробочка? — сменил тему Матвей, имея ввиду пассажиров.

— Последние несколько месяцев полный аншлаг.

— Говорят, в городе совсем тяжко стало. Народ бежит, как от войны.

— Да уж, — согласился Стив, — когда даже на воздух цены растут…

— Думаешь, нам тоже придется искать новый дом? — спросил напарник.

— Не будем о грустном. Как системы?

— Вроде все в порядке.

— Вроде!?

— К вылету готовы.

— Уже лучше.

Они оба погрузились в изучение датчиков и таблиц. Через несколько часов кораблю, капитаном которого Матвей Лопатин стал три месяца назад, предстояло преодолеть расстояние в пятьдесят световых лет до планеты, ставшей мечтой многих переселенцев. Власти вынуждены были установить специальный режим посещения Лазурной Пристани, иначе перенаселение ее пятнадцати округов повлекло бы уйму проблем.

Уже лет десять на поверхность планеты могли попасть лишь избранные, как правило — заслуженные и уважаемые люди, да еще те, кто мог заплатить сбор за въезд в райский уголок, расположенный совсем близко от крупных транспортных межгалактических путей.

Площадь Лазурной Пристани почти вся была покрыта чистейшими океанами с множеством больших и малых островных архипелагов. Температура на планете колебалась от 25 до 45 градусов благодаря особенностям орбиты и скорости вращения вокруг своей оси, климат смешанный с четким чередованием дождливых и сухих сезонов.

С самого начала освоения, было решено оставить нетронутой девственную природу, возведя лишь несколько десятков ферм для разведения животных и оранжерей для сельскохозяйственных культур. Все остальное завозилось извне. На планете же создали систему курортов и пансионатов с комплексом услуг по досугу и медицине. В общем — рай и никак иначе.

Матвей бывал на Лазурной Пристани несколько раз, однако покидать пределы периметра космобазы не разрешалось. Между тем насладиться чудесной природой и климатом

можно было и на базе, расположенной в центре одного из райских островов.

Лопатин полюбил многодневные полеты, когда приходилось покидать свой жилой отсек на Галилее, где оставалась жена Марша. Может быть, он просто бежал от их отношений, ставших в последнее время невыносимыми. Трудно сказать, кто был во всем виноват. Просто не складывалось что-то, и ссоры возникали на ровном месте.

В этот раз, уходя, он посмотрел на Маршу, равнодушно наблюдавшую его сборы, и произнес только одно слово: «пока». Не дождавшись ответа, Матвей перешагнул через порог и даже не обернулся. Она позвонила ему, когда он уже поднимался в кабину пилотов.

— Мы даже толком не попрощались, — тихо сказала она.

— Тебя это беспокоит? — небрежно бросил он.

— Счастливо долететь.

— И тебе не хворать.

Кто первый отключил связь, он не понял, но в душе кольнуло, то ли от обиды, то ли от раздражения, то ли от тоски. Успокоился он только через пару минут, опустившись в кресло и выпив чашку тейхо.

— Всем привет! — послышалось со стороны тамбура.

На пороге стоял улыбающийся Николай Бобров, уже несколько месяцев летавший в составе экипажа техническим специалистом.

— И чего мы такие радостные? — съязвил Стив.

— Опоздал опять, — проворчал Матвей, — у тебя полчаса, чтобы проверить электронику.

— Какие же вы все-таки ворчуны, — Николай одним движением забросил свой багаж на полку и снял куртку, — вон нашего шпиона вообще пока нету.

Шпионом они за глаза называли представителя Совета — Первого помощника капитана Краевского. Лопатин осмотрел рубку управления и нахмурился.

— А ведь молодой прав. Нет Краевского. Где его носит? Скоро старт.

— Не переживай, — сказал Стив, — по мне, так лучше бы его вообще не было на борту.

— Как же мы без него! — съехидничал Бобров, уткнувшись в приборную доску.

— Обычно он еще раньше нас появлялся, — недоумевал Матвей, — что-то тут не так.

— Да загулял, наверное, как наш техник, — Веласкес кивнул на Боброва.

— Завидуете, старички, — отозвался тот, — а я, между прочим, с такой женщиной познакомился, — Николай мечтательно поднял глаза вверх.

— Ну, да, — съерничал Стив, — ты женись сначала, а потом мы поглядим, кто из нас кому завидует.

Лопатин набрал комбинацию на панели, и в поле проектора появилась физиономия диспетчера.

— Борт пятьсот сорок один вызывает центр управления полетами.

— Что у вас? — спросил диспетчер.

— Не прибыл Первый помощник. Прошу разрешение на старт без него.

Веласкес и Бобров замерли в ожидании ответа, поскольку раньше им никогда не разрешали вылет без Первого помощника капитана, и сейчас наступил момент истины.

После минутной паузы диспетчер дал разрешение на старт.