Бабочка в янтаре
Шрифт:
— Что со связью? — крикнул Матвей в микрофон.
— Ничего не выходит. Надо тормозить.
— Так тормози!
— Не успеем. До выхода на скорость коммутации пять часов.
Лопатин снова выругался и растерянно посмотрел на коллегу.
— Что делать будем?
Веласкес секунду колебался, но потом твердо заявил:
— Думаю, надо вырубить эту штуку.
— Ты знаешь как?
— Я — нет. Но вот он, — Стив кивнул в сторону рубки, — говорит, что видел нечто подобное.
— Коля! Ты можешь вырубить таймер? — спросил Матвей у микрофона.
— Там, наверняка,
— Давай сюда мигом! Будем разбираться! — скомандовал капитан, — А ты, — обратился к Веласкесу, — в рубку следить за полетом. Выполнять! — рявкнул он.
Все были на взводе, и на повышенные тона никто не обращал внимания. Времени в обрез, нужны верные решения и точные действия. Каждый из членов экипажа понимал, что от этого зависят не только их собственные жизни, но и жизни сотен людей. Разбираться, зачем взрывчатка на борту, было некогда, и вся надежда оставалась только на уменье и навыки команды.
Бобров в багажном отсеке оказался через две минуты и сразу же взялся за ящик. Драгоценные минуты таяли, как дым, и Матвей пытался совладать с отчаянием, предательски проникающее в его разум. Ведь не зря же подвернулась эта псина, — с благодарностью вспомнил он непутевую собаку.
— Не могу подобрать код, — вывалился из контейнера вспотевший техник, — все напрасно.
Лопатин видел, как тот раскис, и подбирал слова ободрения. Однако в голову лезли скверные мысли, и Матвей опустился рядом с Николаем на пол. Несколько минут они молчали, вслушиваясь в дыхание корабля, сбавлявшего сверхсветовую скорость.
— Попробуй еще, — тихо сказал капитан, тронув Боброва за рукав.
— Вернон! — Хог вызвал оператора.
— Слушаю!
— Пятьсот сорок первый стал проблемным.
— Понял, господин генерал, — ответил оператор, — прикажете резервный вариант?
— Действуй, старший майор!
Оператор набрал на объемной клавиатуре несколько цифр и букв.
— Да, я слушаю, — в динамике раздался женский голос.
— Вы сегодня выглядите потрясающе, — произнес он всего одну фразу и отключился.
— Ну, что там? — с надеждой спросил Лопатин.
— Пока ничего, — вздохнул Николай и виновато посмотрел на капитана.
— Давай, Коля! Ты же видел такие штуки.
— Что толку, что видел. Я же не разбирал их! — зло прошипел техник, — Не мешайте!
Матвей готов был помочь всем, чем мог, но беда как раз была в том, что он не мог ничем помочь, с тоской и болью понимая, что и Бобров вряд ли сможет обезвредить адскую машину. Однако внутри образовался какой-то настырный сгусток надежды, не основанной ни на чем. Просто всей душой он хотел верить в спасение. Что-то же должно произойти, не могут же все, находившиеся на борту люди оказаться заложниками чьего-то коварного бесчеловечного плана. Лопатин отчаянно верил в провидение. Впрочем, ничего другого уже не оставалось. И чудо явилось.
— Здравствуйте, — у двери стояла стройная женщина.
— Кто Вы?
— Меня зовут Татьяна.
— Что Вы хотите? — спросил Лопатин раздраженно.
Женщина
— Я знаю эту конструкцию заряда и могу помочь.
Матвей раскрыл рот. Из отверстия появилась удивленная физиономия Боброва. Пока они оба пытались осознать, что происходит, Татьяна отодвинула Николая и подошла к клавиатуре. Набрав код, она как-то зловеще улыбнулась и нажала на ввод. Ни капитан, ни техник даже не успели сообразить, что произошло. Реальность вдруг превратилась в раскаленное облако, расплавившее все вокруг и превратившее огромное судно в космическую пыль.
Глава 26
Приборы безнадежно погасли, лишь датчики тревоги монотонно вспыхивали красным цветом, зловеще напоминая о финале, до которого оставалось не более, чем семь-восемь минут. Корабль вращался в верхних слоях атмосферы, неумолимо теряя высоту. Казалось, ничто не могло изменить планов смерти на счет экипажа подбитого полуживого звездолета.
Егор закрыл глаза, впившись руками в подлокотники. Температура возрастала быстро, и вскоре, несмотря на специальную ткань, вся одежда взмокла, пот скатывался на глаза, дышать становилось все труднее. Между тем, трое мужчин и две женщины стоически готовились к встрече с судьбой, каждый по-своему. Кто-то шептал молитвы, кто-то слушал гулкий стук сердца, но ни один из них не паниковал и не бился в истерике.
Салон охватил мрак, ритмично озаряемый алыми датчиками. Астахов не сразу понял, что вращение прекратилось, и звездолет стал выравниваться. Вскоре вспыхнуло аварийное освещение, а красные огни на панели сменились бледно-желтыми.
— Что происходит? — послышался крик Весты, и все повернулись к ней.
Девушка испуганно озиралась по сторонам, пытаясь поймать тревожные взгляды друзей.
— Мы снижаем скорость, — ответил Карго, склонившись к приборной панели, — пока ничего непонятно.
— Объясни! — попросил Егор, вслушиваясь в рев за бортом.
— Все, что я вижу, так это то, что мы заходим на штатную посадку, — недоуменно ответил охотник.
— Без двигателя? — поразился Вэй, — А кто управляет кораблем?
— Никто, — отозвался Карго.
— Опять чудеса, — пробормотал Астахов, дрожащими руками отстегивая ремни и подбираясь ближе к монитору, который высвечивал параметры полета.
На лицах друзей появилась искра надежды. Они вытягивали шеи, пытаясь разглядеть показания оживших приборов. Звездолет уже не качало, он плавно выходил из верхних слоев атмосферы, погружаясь в серую мутную туманность.
— Можешь сказать, что за планета? — Егор обратился к Вэю.
Порывшись в электронных каталогах, тот покачал головой.
— Не могу идентифицировать.
— Какая поверхность?
— Растительности, похоже, нет. Песок и скалы.
— Атмосфера?
— Метан, водород, что-то еще. Кислорода меньше процента.
По-прежнему было загадкой то, что корабль снижался по заданной траектории, явно ведомый какой-то посторонней силой.
— Мне сдается, что мы находимся в неком замкнутом поле, где отсутствует гравитация, — предположил Карго.