Бабушка, Grand-m?re, Grandmother... Воспоминания внуков и внучек о бабушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX-XX веков
Шрифт:
Избранницам своих внуков бабушка всегда давала «строгую оценку». «Очень миловидная девушка, если бы не нос», – говорила она о подруге моего брата. Подобные «языковые конструкции» из уст бабушки сыпались как из рога изобилия: «сильный мужчина, видный, но как мужчина никуда не годится»; «жена – уродина какая-то, повезло, что муж капельмейстер», «знающий врач, опытный, только заика», «учится хорошо, если не считать физкультуры», «ребеночек родился здоровый, только недоношенный».
Не помню, чтобы бабушка читала книги, но настоящим ее коньком были «Вечера на хуторе близ Диканьки». Когда-то в молодости она принимала участие в спектакле по произведениям Н. В. Гоголя. Бабуля так мастерски могла вплести в канву разговора какую-нибудь цитатку, что складывалось впечатление, что она
Моя мама – студентка в костюме «от бабушки», 1953
Я готовила лекцию, посвященную жизни Александра I, и заучивала наизусть его письмо к Екатерине II, в котором были строки: «Дорогая бабушка!.. Люблю Вас как душу… Заочно целую Ваши ручки».
Мой трехлетний сын легко запомнил их и применил должным образом: в разговоре с моей мамой по телефону. Он слово в слово повторил письмо Александра I. Мама, разумеется, подумала, что все это относится к ней, и со слезами умиления в голосе сказала:
– Леночка, спасибо за внука.
Окно одной из комнат в бабушкиной квартире выходило на троллейбусную остановку. Просыпаюсь летним утром и вдруг замечаю широкую полоску света над окном, почти на потолке, а на ее фоне движущиеся тени маленьких человечков. Вдоволь наглядевшись на них, я открываю шторы, и комната заливается солнечным светом. А бабушка в кухне уже колдует над вареньем…
Испаряется на блюдце Обожаемая пенка. И глаза твои смеются Бирюзового оттенка. И волнует все до слез: Летний день, клубничный запах И облезлый старый пес У плиты на задних лапах…Часть II «Все знают, что такое бабушки…» [4]
(по страницам опубликованных мемуаров)
Рассказы бабушки
Е. П. Янькова [5]
Я родилась в селе Боброве, которое купила покойная бабушка, батюшкина мать, Евпраксия Васильевна, дочь историка Василия Никитича Татищева. В первом браке она была за дедушкой, Михаилом Андреевичем Римским-Корсаковым, и от него у нее было только двое детей: батюшка Петр Михайлович и тетушка княгиня Марья Михайловна Волконская. Вскоре овдовев, бабушка вышла замуж за Шепелева (кажется, Ивана Ивановича); детей у них не было, и они скоро разъехались <…>.
4
Рахманинов С.Воспоминания, записанные Оскаром фон Риземаном. М., 1992, с. 20.
5
Янькова Елизавета Петровна, урожд. Римская-Корсакова (1768–1861). Автор «Рассказов» с воспоминаниями о знакомстве с семьей А. С. Пушкина.
Бабушка Епраксия Васильевна была, говорят, очень крутого нрава и как знатная и большая барыня была в большом почете и не очень церемонилась с мелкими соседями, так что многие соседки не смели и войти к ней на парадное крыльцо, а все на девичье крыльцо ходили. <…>
Вот что мне еще рассказывала про бабушку Евпраксию Васильевну наша мамушка, Марья Ивановна, бывшая при бабушке сенною девушкой: «Генеральша была очень строга и строптива; бывало, как изволят на кого из нас прогневаться, тотчас и изволят снять с ножки башмачок и живо отшлепают. Как накажут, так и поклонишься в ножки и скажешь: “Простите, государыня, виновата, не гневайтесь”.
Бабушка была в свое время очень хорошо воспитана и учена; она говорила хорошо по-немецки, это я слышала от батюшки Петра Михайловича. <…>
В 1733 году бабушка купила в семнадцати верстах от Калуги село Боброво и там постоянно живала большую часть года, а в Москве имела свой дом близ Остоженки, в приходе Илии Обыденного, и мы жили еще в этом доме, когда я шла замуж в 1793 году, и там венчалась. <…>
Бабушка была очень благочестива и богомольна и вообще к духовенству и монашеству расположена. Она заповедала своему сыну никогда не выходить из дома, не прочитав 26-го псалма, то есть: «Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся». Батюшка всегда это соблюдал. И точно, он имел всегда сильных врагов, и хотя они старались ему повредить, но, однако, Господь помиловал и сохранил от погибели.
Бабушка всегда принимала монахов-сборщиков: бывало, позовет к себе, накормит, напоит, даст денег, велит отвести комнату, где переночевать, и отпустит каждого довольным ее приемом. Вот однажды говорят ей: приехал монах со сбором. Приказала позвать: «Откуда, отец?» – «Оттуда-то», – называет монастырь. – «Садись, старец».
Велела изготовить, чем угостить его. Сидят, разговаривают. Монах и говорит ей: «Матушка, а я и сынка-то вашего, Петра Михайловича, знаю». – «Как так? Где ж ты его видел?» – «Там-то», – и начинает бабушке подробно говорить о батюшке; и точно, по словам видно, что знает его. Бабушка еще пуще расположилась к монаху. Только вдруг, во время разговора, бежит человек и докладывает бабушке: Петр Михайлович приехал. Взвертелся монах: хочет уйти из комнаты, бабушка его уговаривает остаться, а между тем входит батюшка. Поздоровавшись с матерью, он взглянул на монаха. Тот ни жив ни мертв.
«Ты как здесь?» – крикнул ему батюшка. Тот в ноги: «Не погубите, виноват». Бабушка смотрит, понять не может, что такое происходит. Батюшка и говорит ей: «Знаете ли, матушка, кого вы изволили принимать? Это беглый солдат из моей роты; его давно отыскивают». «Не погубите», – повторяет тот.
Батюшка хотел, было, отправить его по этапу, но бабушка уговорила сына не срамить ее дома и не налагать руки на гостя, кто он ни на есть. Тот обещался явиться в полк сам от себя; не помню теперь, исполнил ли он обещание. Бабушка хотя и не перестала принимать монахов-сборщиков, но с тех пор стала гораздо осторожнее, опасаясь, чтобы под видом настоящего монаха не принять какого-нибудь беглого, а батюшка, помня этот случай, всегда опасался сборщиков. <…>
Бабушка Евпраксия Васильевна была еще в живых, когда женился батюшка, и к матушке была она очень добра и взяла к себе на воспитание мою сестру (вторую дочь батюшкину), которую так же, как и меня, звали Елизаветой. У меня сохранилось письмо, писанное бабушкой к матушке по случаю моего рождения: она пишет, что поздравляет и что посылает ей с мужем пятьдесят рублев на родины и на именины. Бабушка Евпраксия Васильевна была слаба, хотя летами была еще совсем не стара: едва ли ей было и шестьдесят лет [6] .
6
Янькова Е. П.Рассказы бабушки. М.,1989, с. 9—21.
<…>
В 1792 году скончалась бабушка, княгиня Анна Ивановна Щербатова. Она больше все жила в деревне, в селе Сяскове, тоже Калужской губернии. Это было ее собственное имение, приданое. Тетушка, графиня Александра Николаевна Толстая, жила с бабушкой. Муж ее, граф Степан Федорович, когда женился, был уже немолод и был бригадиром. У него всего состояния и было только: золоченая двухместная карета и пара пего-чалых лошадей, а тетушка так же, как и матушка, получила в приданое 1000 душ.