Бабушка спешит на пожар

Мильков Алексей

Крокоперг послушно закосолапил вслед за дядей.

БЫЛА ЖАРА, ТЕПЕРЬ ХОЛОД

Опустилась ночь, и стало холодно. Туловища и хвосты крокодилов с едва заметными поперечными полосами окаменели.

– Днём было жарко, а сейчас я дубею, – пожаловался Крокоперг. – И вообще, я есть хочу.

Крокомерг поправил племянника:

– Надо потерпеть! И жара, и холод, и голод – всегда неприятно.

Что с того, что я буду терпеть? – взвыл тот.

– Молчи!

У меня тоже было трудное детство! Но я не скисал! – предостерёг Крокомерг. – Давай лучше поговорим о приятном. Я нарочно завожу этот разговор, чтобы отвлечь тебя от мыслей о жаре, холоде, усталости и голоде. Когда я ходил в детский садик, у меня уже тогда была невеста. В играх с нею я забывал, что такое голод, жара, холод и усталость. И домой я не спешил возвращаться.

– Про невесту понятно, и про игры с ней, а вот что такое детский сад? – спросил Крокоперг.

Крокомерг охотно вспоминал детство.

– Родители отвели на болоте отдельный островок под него, и там выращивали и воспитывали молодняк.

– А твоя невеста стала потом твоей женой?

– Это не обязательно, главное иметь невесту, которая тебя любит, а ты её.

– Я тоже хочу в детский садик, – заявил Крокоперг.

– К сожалению, я его лично отменил на нашем болоте, когда не стало ни родителей, ни крокодилят. Ты последний из них.

– А после садика у тебя были невесты?

– В школе тоже были.

– А что такое – школа?

– Это то место, где учат детей.

– А почему я не хожу в школу?

– Потому что для одного ученика её не держат. Вот то, что мы пустились в путешествие, и есть твоя жизненная школа. Ты есть самый примерный и прилежный ученик, а я твой любимый учитель.

ЖАРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Жаркий день тянулся долго. Солнце накалило до предела скалу, возле которой, изнывая от жары, ползли крокодилы.

Крокоперг тяжело дышал, и вдруг заметил в себе необычное.

– Дядя, моя слюна течет на камни и тут же от жары плавится и закипает.

– Жара крепчает. Это не самое страшное, – успокоил Крокомерг. – Мы должны двигаться вперёд, несмотря на то, что сбили до мозолей лапы, и то, что они кровоточат, а уж невеста твоё мужество оценит.

– Мои глаза заливает пот! – взвыл Крокоперг.

– Хорошо, что они не вылезают из орбит! – с насмешкой ответил Крокомерг.

Крокоперг продолжал капризничать.

– Мне кажется, что мы кружим на месте, снова и снова проходя по собственным следам.

– Ты потерял чувство направления, но не потерял его я! – гордо сообщил Крокомерг.

– Хочу домой! – время от времени ставил условие Крокоперг.

Крокомерг унимал его:

– Мы не видим конца нашей тропы, но и обратной дороги нет. Отныне любой уголок джунглей и гор становится нашим пристанищем.

ПОЖЕЛАНИЯ ГРОЗЫ

Вершина,

казавшаяся снизу такой близкой, с каждым шагом будто всё отдалялась. Пот продолжал заливать глаза, мешал смотреть; Крокомерг задыхался не меньше, и уже начинал спотыкаться, пару раз едва не сорвался в пропасть, оступившись на узкой крутой тропе. Но шага не сбавлял – боялся опоздать покрыть запланированное расстояние. Только крепче прижимал к себе драгоценного спутника Крокоперга – уже подавшегося в ширину, но всё ещё остававшегося со слезливыми глазами.

Где бы Крокомерг и Крокоперг не находились, жара донимала их и последующие дни. Но холодные ночи благоволили к путешественникам, охлаждали их тела и придавали к утру новые силы.

– И правда! – сказал Крокомерг. – Мы ползём много дней. Горячий вязкий воздух застревает в горле, мучит грудь удушьем. Грозу бы… что ли… Настоящую… – взмолился он.

– Ещё чего, чтобы стало нам и вокруг нас страшно, ужасно и хуже некуда, чтобы свет сменила кромешная тьма? – удивился Крокоперг.

Крокомерг пояснил:

– Гроза – это когда сперва душно, невозможно дышать, и только потом становится приятно.

– Как в прошлый раз, когда я родился? – напомнил Крокоперг.

– Не совсем, но похоже на ту грозу!

Крокоперг сразу вспомнил тот промозглый день, когда с неба резко упала темнота и посыпались молнии.

– Тогда стало холодно, – пожаловался он. – Я прибавил прыти и оказался в тёплой воде.

Крокомерг по-дружески похлопал племянника по спине и произнес:

– Хорошо бы грозу со студёным дождиком! Вроде тех, что щедро поят наше болото весной и осенью?

– Дядя, я тоже хочу грозу!

– О, так ты не боишься грозы?

– Не боюсь.

– Это похвально. С молниями и громом хоть и страшно, но веселее, в которых ещё наши древние предки различали лик и голос разгневанного, но доброго болотного бога.

– А почему бог бывает разгневанным?

– Потому что сердится.

– А что, есть на кого и за что гневаться?

– На зверей! За то, что они бывают злые и жестокие.

– Дядя, а цапля Марфа злая?

– Когда ты был маленьким, она была злая, потому что могла проглотить тебя. А сейчас она добрая, потому что ты ей не по клюву.

– Интересно, тогда почему до сих пор здесь не было грозы? С молниями и громом? – наморщил лоб Крокоперг.

Крокомерг подтвердил:

– Может, потому, что местные звери ещё не настолько провинились, верят в бога, не такие жестокие, а, значит, есть за что ему не серчать на них?

– А также не швырять в зверей с неба сияющие стрелы и не раздавать в уши громоподобные звуки! – добавил Крокоперг.

– Воистину так! – согласился Крокомерг и продолжил:

– Но жарой бог посылает на зверей кару за их безжалостность и враждебность. Поэтому мы должны остерегаться не столько круч, сколько надо терпеть жару, как предостережение от встреч с острыми зубами наших противников.