Бабушкина внучка
Шрифт:
Ненси оторопела.
— Как?.. Как?.. Почему?
— Я тебе говорил.
— Ах, это, верно, опять все тот же несчастный денежный вопрос! — возмутилась Ненси. — Но отчего же в Петербурге тебе можно, а в Париже нет?
— А очень просто, — смущенно ответил Юрий, — тут мне отчасти поможет мать… и сам я тоже… уроки, если не музыки — репетитором буду… Еще — вот главное — есть шанс, что я буду принят даром…
— Но отчего же нельзя принять помощь от бабушки? — не понимаю.
Ненси, вскинув задорно голову, повела плечами.
— Она… она… — Юрий искал слов,
— Зачем же ты тогда на мне женился? — неожиданно и резко сказала Ненси. — Ты же знал, что я богата!
Лицо Юрия валилось густою краскою.
— Зачем я на тебе женился? — повторил он, как бы сам для себя ее вопрос. — Зачем? Мне сердце так велело, — он порывистым нервным движением откинул упавшую на лоб прядь курчавых волос. — Богата ли ты, или нет — я не знал… не думал… Я… я любил!.. Но… чтобы так… всю жизнь жить за чужие средства… Я не могу!.. Лишать тебя, когда ты так привыкла — я не имею права… Но сам? Нет! Это было бы гнусно.
— Ты знаешь? В Петербурге жить мне невозможно, — сдвинув сердито брови, заявила Ненси. — Мне доктора давно сказали, а бабушка напомнила… Там для меня — смерть!
Юрий задумался, потом быстрыми, решительными шагами подошел в Ненси, присел около и взял ее за руку.
— Послушай, Ненси, — с силою проговорил он. — Это необходимо и… иначе я не могу — пойми!.. Но, милая, но, дорогая, — он нежно обнял ее за талию, — ведь это так не долго!.. Ну, три-четыре года… Ведь можно приезжать на Рождество, на Пасху, и лето будем вместе. Не покладая рук я стану работать, чтобы поскорее кончить, и заживем мы снова неразлучно.
«Voil`a l'amour fid'ele et tendre!»[113] — пронеслись в голове Ненси зловещие бабушкины слова.
— Что же ты молчишь? — ласково окликнул ее Юрий.
— Ах, оставьте меня, оставьте!
И Ненси стремительно убежала по направлению к бабушкиной комнате. Юрий не ожидал такой странной, обидной для него выходки. Он стоял в недоумении. Ему захотелось сейчас же броситься за нею следом, но почему-то он вдруг повернул в противоположную сторону и побрел в сад.
Ненси, прерывая свою речь слезами, рассказывала бабушке о только что происшедшем разговоре.
— Ну вот, ну вот! — злорадно торжествовала бабушка. — Я говорила, говорила! Voil`a le commencement! Чем дальше — будет хуже!.. Oh! Nency, mon enfant, tu es bien malheureuse, pauvre petite! Voil`a l'amour! Voil`a!..[114]
И Ненси, действительно, чувствовала себя глубоко несчастной. Как? ради каких-то нелепых денежных счетов, он находит возможным расстаться с нею?! Из-за упрямства не хочет уступить? Он должен был все, все перенести, только бы не разлучаться. И вдруг, в жертву ложному самолюбию приносить их счастье! Да, бабушка была права, тысячу раз права — он вовсе не любит!
— Nency, mon enfant ch'erie, — говорила бабушка наставительно, — au moins
До самого глубокого вечера просидел Юрий в старом бельведере. Уже стемнело совсем. Юрий с удивлением взглянул на точно застывшие в полумраке деревья. Среди своих глубоких, мрачных дум он и не заметил, что спустилась ночь. Уныло поникнув головою, побрел он домой…
Прошло два дня. Юрий, по-видимому, был непреклонен в своем решении. Он не говорил ни слова, глядел мрачно исподлобья, целые дни проводил в саду. Он глубоко, глубоко страдал. Поведение Ненси — то, что она так мало его понимала — приводило его в отчаяние. При виде ее постоянно заплаканных глаз — у него сердце разрывалось на части, но в то же время он знал, он чувствовал, что, несмотря ни на что, решения своего не изменит.
Ненси все время держалась около бабушки, избегала оставаться с ним наедине и смотрела за него глазами, полными упрёка. Бабушка же была в совершенном недоумении: придуманное ею самое чувствительное наказание оказывалось бессильным.
Однажды, вечером, Юрий, на глазах бабушки, взял Ненси за руку и увел в сад.
— Послушай: неужели ты хочешь, чтобы я был приживальщиком? Ты бы должна была, в таком случае, презирать меня!
Сказав эти слова и не дожидаясь даже ответа, он бросил ее руку и пошел в глубь аллеи.
Она побежала за ним.
— Прости, прости меня! — лепетала она, прижимаясь к нему, заглядывая в его полные скорби глаза и заливаясь слезами.
Они помирились. Влияние бабушки значительно ослабло, но в тайнике души Ненси все-таки жила глубокая обида. Нет, он не любит! — утверждалась она все больше и больше в своей мысли.
Так протянулся месяц, и Юрий стал готовиться к отъезду. В душе Ненси снова вспыхнула надежда. Неужели он решится? Неужели он от нее уедет? Чем ближе подходил роковой день, тем Юрий становился капризнее и капризнее. Бабушка решилась, наконец, сама поговорить — avec cet imb'ecile![116] Она призвала его в кабинет и заперла дверь на ключ.
— Разве вы не видите, что делается с Ненси? — строго спросила она его. — Вы убиваете ее.
Юрий вздохнул и поднял на бабушку свои измученные глаза.
— На что же вы решаетесь? Неужели же невозможно изменить ваш план?
Юрий молчал.
— Mais r'epondez![117]
— Нет, — едва слышно проговорил Юрий.
— C'est r'evoltant![118]– вскипела бабушка. — К чему же это приведет?
— К хорошему, — убежденно ответил Юрий.
— Et cette pauvre petite femme restera seule… Mais elle tous aime!..[119]
— И я ее люблю больше собственной жизни!
— Но что же с нею будет?
— Она слишком честна — она поймет, что иначе мне поступить нельзя.