Бабы

Семенов Сергей

– - Работаешь-то ты хорошо, да делаешь нехорошо.

– - Что такое, докажи! Я за собой худа не знаю, а ты знаешь!

– - Нет, и ты знаешь!

– - Нет, не знаю!

– - Нет, знаешь, шкура ты этакая!
– - невзвидев света, взвизгнула Иринья, и в голосе ее послышались отчаяние и слезы.
– - Ты меня с мужем разлучила, разлу-у-чница!..

Сидора, как кошка на мышь, бросилась на Иринью, схватила ее за волосы и ударила об пол. Влас кинулся на Сидору, обхватил ее обеими руками под мышки и стал оттаскивать от жены. Он запыхался и, не помня себя, кричал:

– - Что вы, что

вы, дьяволы! Да как вы смеете? Я вас водой оболью!

– - Хоть кипятком!
– - пересевшим голосом и отходя в сторону, тяжело дыша, проговорила Сидора.
– - Я позорить себя незнамо кому не дам. Какая я шкура, какая разлучница? Что я, какая-нибудь? Я, слава богу, в девках жила честно, благородно до двадцати четырех годов; замужем -- никто ничего не скажет, а ты меня позорить!

– - Сволочь ты, сволочь… -- выла Иринья, сидя на полу растрепанная, с оцарапанным виском.
– - Тебя со двора-то грязной метлой!..

– - Нет, не пойду, а коли пойду, то за весь срок деньги вытребую, за бесчестье на суд на тебя подам. Я те покажу, как честных баб срамить.

Сидора так разошлась, что Иринья, несмотря на полученную ею обиду, чувствовала, что ее подозрение на нее напрасно. От этого ей стало еще горше, и она, не поднимаясь с пола, продолжала плакать.

Влас посмотрел на Сидору и Иринью и, злобно плюнув, вышел из избы.

Вернулся домой Влас только вечером; он был пьянее, чем в первое утро покоса. Он уставился на Иринью свирепым взглядом и проговорил:

– - Жена, погляди на своего мужа, да простися -- был он к тебе хорош, да весь вышел.

Иринья сидела в это время в углу и что-то зашивала; она молча взглянула на него, встала с места и отвернулась в угол.

– - Зарезала ты меня, совсем с пахвей сбила. Понимаешь ты это дело или нет?

В избу вошла Сидора; она была угрюмая. При виде работницы пьяный Влас расцвел в улыбку и проговорил:

– - Сидора, милая ты моя, дай я тебя поцелую!

– - Милая, да не твоя, -- грубо проговорила Сидора и стала собирать на стол.

– - Дай я тебя, говорю, поцелую!

– - У тебя эна хозяйка есть, целуйся с ней, сколько душа желает.

– - А если я тебя желаю?

– - Мало что ты-то желаешь, да я-то не хочу.

Влас принужденно засмеялся и проговорил:

– - Ой ли!.. Ну и наплевать; мы коли с хозяйкой поцелуемся.

Он подошел к Иринье и хотел ее обнять. Та снова отвернулась и вышла из избы.

XII

Целую неделю Мигушкины не глядели друг другу в глаза, хотя от утра до вечера были вместе, работая на покосе и убирая высушенное сено. Травы в этом году уродилось так много, что они за день еле успевали управляться с ней. Все страшно уставали; ели наскоро; спали по четыре часа в сутки. Один шутник сказал как-то на лугу:

– - Я думаю, теперь ни один плясун хорошо не спляшет.

Был уже конец июля. Жары, стоявшие все время, стали перемежаться; по небу забродили облачка; роса несколько дней не выпадала -- ожидали дождя. Дождя все желали, потому что все замерло от жары и жаждало влаги. Хорошие травы были выкошены и добивали уже так кое-что. В один день раскинули полосы для косьбы, разделенные для подъемки. Подыматься

они должны были на будущий год, а в этом году положили расчистить на них кусты и пользоваться каждому травой. Влас с Сидорой скосили полосу утром, а после чая пошли ее огребать. Еще когда они выходили из дома, облака в одном углу неба собирались в огромную тучу; когда же они пришли на полосу, до них донеслись глухие раскаты далекого грома. Влас и Сидора только что было принялись сваливать траву в валы, как новый гул заставил их поднять глаза кверху. Над ними быстро неслась к востоку сплошная туча; она закрывала половину неба и подбиралась к солнцу; хвост тучи был белый, и он соприкасался с землею уже заметным издали дождем. Вскоре крупные капли дождя начали падать и на них.

– - Намочит!
– - сказал Влас и обернулся кругом; неподалеку от них на чьей-то полосе стоял еще не вырубленный куст. Влас решил пока под ним спрятаться.
– - Пойдем, -- сказал он Сидоре и бегом побежал к кусту.

Сидора не отставала от него. Влас оглянулся на нее, и сердце его сильно забилось. Подойдя к кусту, он нагнулся и полез в его чащу. Сидора лезла за ним. Сучья молодых елок в одном месте сходились шатром; Влас примостился под этим шатром. Сидора осталась с краю. Но только они разместились, как пошел очень крупный и очень теплый дождик. Сидору стало доставать; она невольно подалась вглубь и придвинулась к Власу.

Сердце Власа продолжало стучать без умолку; голова его горела; в горле першило; в руках и ногах чувствовалась дрожь. Мысли путались в голове, и если бы он задумал что сказать, то едва ли бы его язык легко ему повиновался.

Вся сила чувства, которую он испытывал к Сидоре, поднялась из глубины его сердца и охватила его всего. Он видел, что подошел случай решить все, и страшно хотел им воспользоваться и боялся его упустить.

"Если на этот раз пропущу, ну, тогда и ждать нечего", -- подумал он и почувствовал, как его обуял какой-то страх. В мыслях решимость была полная, но язык его не слушался.

Вдруг он набрался смелости и, откашлянувшись и постаравшись овладеть голосом, проговорил:

– - Подвигайся сюда, а то прольет!..

– - И то, -- сказала Сидора и еще ближе двинулась к Власу.

– - Вот сюда, совсем ко мне, -- сказал Влас и дрожащими руками взял ее за локти и подтащил к себе.

Сидора молча высвободилась из его рук, подняла голову и села неподалеку от него, поджимаясь, как курица, и стараясь, чтобы на нее не попала ни одна капелька.

Влас уже окончательно не мог владеть собой. Он протянул руки, стараясь обвить их вокруг шеи Сидоры, и прерывающимся голосом проговорил:

– - Сидора!..

– - Ну?
– - сказала Сидора, взглянула к нему в глаза и взялась своими руками за его руки.

– - Моя баба грешит на нас… напрасно… Так пусть уж это будет не напрасно.

Сидора нахмурила брови, быстро оторвала его руки от себя и проговорила:

– - Что это ты выдумал?

– - Не сейчас я это выдумал, давно хотел сказать тебе, да все случая не выходило.

– - Лучше бы его и не выходило.

– - Отчего?

– - А оттого… пустые это речи.

– - Сидора!
– - умоляюще воскликнул Влас.
– - Пожалей ты меня!..