Багровый грех
Шрифт:
Аларик стоял перед иллюминатором, устремив взгляд на мир внизу, сквозь загрязнение видя необъятность и потенциальную коррупцию, которую он поставил себе задачу очистить. Рядом с ним сестра-госпитальер Аурелия, ее силовая броня мягко поблескивала в тусклом свете, изучала планету более клиническим взглядом.
«Мир-кузница», – заметила она, ее голос был спокойным и размеренным, – «хотя и не один из великих. Они поставляют оружие и материалы в первую очередь в местный сектор, но все же играют значительную роль в стабильности этой области космоса». Ее слова указывали на то, что мир был далеко не захолустьем. Хотя он и не был двигателем Империи в масштабах Марса или даже Ризы, он, тем не менее, производил огромное количество товаров каждый год. Тип производства, необходимый на бесчисленных полях сражений в этом секторе и дальше за его пределами.
Аларик кивнул, его глаза все еще были прикованы к огромным, раскинувшимся фабричным комплексам, простирающимся на сотни километров вдоль равнин и холмов поверхности Кузняграда.
«И все же на него падает тень», заметила Аурелия, прищурившись. «Смерть губернатора Торна была внезапной и неожиданной. Предоставленные записи о его кончине были неясными. Изнутри доносятся темные шепотки. Их мольбы были слабыми. Источник… неясен». Это было еще одним свидетельством распространения отвратительной заразы Хаоса во всех ее формах, что он был способен маскировать эти мольбы к Императору.
Аларик хмыкнул. Он не слишком любил зависеть от «даров» и инстинктов Аурелии, какими бы полезными они ни оказывались. Психические способности всегда вызывали у него дискомфорт, напоминая ему, как и раньше, о соблазнительной природе Варпа, этой постоянной угрозе человечеству, несмотря на то, что это был один из немногих способов для них пересечь безразличную пропасть пространства между звездами. «Шепот, который вы слышали, соответствует тому, что испытал Кси'ф'елл», признался Аларик, «и моим собственным предчувствиям», его мысли обратились к картам Таро, которые он читал перед началом этого путешествия. Чувство предчувствия только усилилось с момента их прибытия на орбиту. Он не мог игнорировать их наставления.
Под ними, единственный, огромный мегаполис доминировал над видимой частью Кузняграда: Мегаполис Сибелиус. Колоссальный, многоуровневый город, который возвышался над равнинами, словно гротескный памятник человеческим амбициям, уникальный памятник промышленности и возможностям слуг Империи. Его возвышающиеся шпили, задыхающиеся от смога, тянулись к небесам, пронзая клубящиеся облака промышленных отходов и токсинов. Казалось, что он пытался пробраться выше к звездам, которых он никогда больше не сможет достичь. Его нижние уровни, раскинувшиеся на сотни километров, представляли собой запутанный лабиринт фабрик, литейных цехов и жилых блоков, их возраст и состояние быстро разрушались по мере того, как кто-то отваживался спуститься в Мегаполис. Город и его жители, казалось, с их места на высоте были не более чем насекомыми, служащими великой и могущественной королеве.
«Праведная ярость» оставалась на орбите, пока Аларик вместе с небольшой свитой, включающей Аурелию и отряд Элитных штурмовиков для безопасности, спускался на поверхность на тяжело бронированный транспорт. Они приземлились в Стальные ворота, специальном космопорте для высокопоставленных гостей. В отличие от Мегаполиса, Стальные ворота был безупречным, даже показным в демонстрации богатства. Свидетельство образа, который город хотел показать посторонним, власти и процветания, к которым он стремился. Мрамор, импортированный из других миров за большие деньги, выстилал его арочные залы. Возвышающиеся статуи имперских героев, их черты были суровыми и непоколебимыми, доминировали на обширных площадях, призванных внушать чувство благоговения или, возможно, страха тем, кто посещал этот оплот человеческих достижений. Слуги, их движения плавные и бесшумные, заботились обо всех нуждах, их присутствие одновременно успокаивало и тревожило своей эффективностью и подобострастной природой. Это было странностью в таком мире, как этот. По обширному опыту Аларика, обладание такими предметами и забота о них таким образом указывали на большое процветание, которое также могло скрывать коррупцию многих типов. Их встретил почетный караул местных Сил Планетарной Обороны и суровый мужчина, представленный как Лорд-Генерал Хелена Вейн, главный судебный офицер Мегаполиса Сибелиус. Ее напряженная поза и официальный тон намекали на смесь беспокойства и едва скрываемого подозрения, намекая Аларику и его свите, что она не ценит их присутствие здесь. Она источала атмосферу власти, но Аларик чувствовал тщательно выстроенный фасад, тот самый, который эти продажные члены Правительство часто пытались использовать. Она могла не ценить присутствие Аларика, но полномочия Священника-следователя требовали, чтобы она подчинялась его власти, власти даже более высокой, чем те, перед которыми она преклонялась в Улье, если не планетарному
Мегаполис Сибелиус был буйством зрелищ, звуков и запахов. Здания, возвышающиеся на сотни этажей, прижимались друг к другу, их фасады представляли собой лоскутное одеяло из гниющего металла, грязного камня и мерцающих пикт-экранов, предназначенных как для пропагандистских целей, так и для продажи товаров кишащим триллионам, которые называют этот город своим домом. Те же самые пикт-экраны, показывающие бесчисленные изображения со всего огромного Империи Человека или религиозные образы, призванные поддерживать их собственную веру.
Воздух, насыщенный промышленными загрязнителями, нес симфонию шума: лязг машин, рев двигателей, крики торговцев, рев клаксонов и постоянный гул города, который никогда не спал, но в котором люди, казалось, едва существовали, не говоря уже о том, чтобы наслаждаться своим скудным, убогом существованием.
Население, смесь рабочих, клерков, торговцев и бесчисленных других, которые кое-как зарабатывали на жизнь в тени шпиля, заполнило улицы. Их лица, покрытые грязью и усталостью, отражали суровые реалии жизни на Кузняграде, жизни, которая заставляла их вращаться между своими огромными шестеренками для служения и сохранения великой Империи Человека, поскольку все его слуги просят, а иногда и заставляют это делать. Они носили практичную, часто залатанную одежду, а их движения были смесью целеустремленности и смирения. Многие демонстрировали признаки кибернетической аугментации, что свидетельствовало о первичной цели мира как промышленного Мегаполиса. Некоторые обладали слишком большим количеством аугментаций для простого труда, что предполагало, что они имели либо более высокий статус или богатство, либо, возможно, просто использовались другой неизвестной силой в своих целях. Более продвинутые из этих протезов наверняка использовались некоторыми для совершения актов великого зла по всему Кузняграду и по всему городу.
Глава 3: Реквием губернатора
Шпиль был сердцем власти Мегаполиса Сибелиус, возвышающимся на мили над окружающим городом сооружением из полированной стали, богато украшенного мрамора и витражей. Это был символ власти, богатства и жесткой иерархии, которая управляла жизнью на Кузняграде, и которую, по-видимому, поддерживали те, кто был в планетарном правительстве, любыми необходимыми средствами. В лабиринтах коридоров обитала правящая элита: мастера, торговые лорды, шиитские губернаторы и, на самой вершине, планетарный губернатор. Вся башня пропитана силой и властью, богатством и влиянием. Но каким-то образом что-то внутри нее показалось Аларику странным. Не к месту или не ко времени, возможно. Также казалось странным, что человек, такой богатый, каким, несомненно, был покойный губернатор, был найден мертвым в этом месте, самом безопасном месте во всем Улье.
Аларик в сопровождении Аурелии и сержанта Каста, седого ветерана Кузняградского СПО (силы планетарной обороны), назначенного Аларику в качестве военного связного, стоял в личных покоях губернатора Торна. Лорд-Генерал Вейн привела их сюда с плохо скрываемым нетерпением, каждое ее движение выдавало желание быть где угодно, где угодно, только не в их присутствии. Она бы предпочла вернуться к своим обязанностям, чем быть низведенной до роли сопровождающей этого Священника-следователя, чья власть в этом мире, по указу, если не по праву, превосходила даже ее собственную.
Покои были на удивление строгими, учитывая богатство Шпиля. О, они были большими и роскошными по большинству стандартов, но эта роскошь казалась безличной, какой-то холодной и утилитарной. Украшения присутствовали повсюду, но создавали у Аларика ощущение почти стерильности. Да, там были богатые гобелены, изображавшие сцены имперской славы, и портреты суровых имперских героев, каждый из которых смотрел на обитателей комнаты, молчаливо осуждая их за преданность долгу. Пышные ковры из другого мира покрывали большую часть пола, импортированные за огромную сумму, которые заглушали их шаги, но казалось, что они почти лишены личных штрихов. В нем не было тепла, как в дорогом гостиничном номере, а не в жилых помещениях могущественного правителя. Это также, казалось, еще больше подогревало чувство недоверия Вейн к Священнику-следователу. Ее чувства по поводу его прибытия в ее мир начали подталкивать ее к опасным, если не совсем еретическим, мыслям и чувствам. Она хотела, чтобы его расследование закончилось как можно скорее, и постаралась ограничить Аларика в его передвижениях настолько, насколько это было возможно, но не ограничивая его настолько, чтобы она могла пострадать от последствий своих решений позже, когда его расследование завершится. Аларик также не оценил очевидную враждебность Вейн и был уверен, что она что-то скрывает, что-то, что, как чувствовал Аларик, вело прямо к покойному губернатору.