Багровый грех
Шрифт:
Медленно, кропотливо, картина начала вырисовываться. Торн вел тайную жизнь, которая, учитывая его высокий статус слуги Императора, доказывала, что даже Планетарный Губернатор не был выше таких искушений, что его положение как слуги Империи не имело значения, если его низменные побуждения подавляли его чувство долга. Губернатор Торн, как оказалось, не был тем безупречным чиновником, которым он себя выдавал. У него было множество скрытых сделок. Данные выявили схему тайных встреч, незаконных транзакций и закодированных сообщений с лицами, известными тем, что они действуют вне закона, некоторые из них действуют даже за пределами самого Мегаполиса. Записи также намекали на тревожное увлечение запрещенными артефактами, еретическими текстами и оккультизмом, деятельностью, которая Администрация, Церковь и, если бы это было обнаружено, Бюро расследования, безусловно, наказали бы по всей возможной строгости. Именно это последнее откровение, больше, чем что-либо
Шепот о непристойности становился громче. Тщательно выстроенный фасад Торна рушился, открывая человека, пронизанного тайными пороками и опасными амбициями, возможно, даже раскрывая участие этого «Хора», упомянутого Кси'ф'еллом. Он часто посещал гопаны, сомнительные заведения на нижних уровнях Мегаполиса, места, где можно было найти всевозможные удовольствия нинди за разумную цену, места, где граждане пропадали без вести, где в тени велась прибыльная работорговля. Он имел дело с различными сомнительными личностями, включая контрабандистов, воров данных и даже лиц, подозреваемых в связях с различными еретическими культами, о которых Бюро расследования знала в других мирах, культами, которые могли даже представлять угрозу для Кузняграда в целом. По всему Империи человечество постоянно находилось под угрозой со стороны еретических культов, поклонявшихся темным силам за пределами материального мира. Силам, которые стремились соблазнить слабовольных и отчаявшихся, угнетенных и тех, кто искал выхода, передышки от своего тяжелого и унылого существования на службе Империи Человека. Потребуются дальнейшие усилия со стороны Аларика, чтобы определить, удалось ли какой-либо из этих групп закрепиться на самом Кузняграде.
Доказательства также указывали на возможный политический мотив убийства. Торн нажил врагов во время своего пребывания на посту губернатора, это было несомненно. Его безжалостные амбиции и готовность нарушать правила создали соперников и противников внутри структуры власти Шпиля. Шепот также намекал на ряд тайных политических маневров, которые предполагали, что Торн, под конец, пытался консолидировать еще больше власти. Он готовился внести некоторые существенные изменения в способ управления Ульем, если не всем миром. Изменения, которые кто-то другой, по-видимому, был полон решимости предотвратить, возможно, чтобы сохранить свой собственный статус или базу власти.
«Похоже, наш губернатор играл в опасную игру», – прокомментировал Аларик, его взгляд был устремлен на определенный файл данных, его глаза сузились, когда его разум лихорадочно размышлял, обдумывая все эти новые детали, «игра с силами, которые он, возможно, не полностью понимал. Возможно, им манипулировали. Или, возможно, он считал себя выше Императора, вне Его досягаемости и Его правосудия. Теперь мы должны определить, чем он на самом деле занимался, и кто еще мог знать и предпринять действия, чтобы защитить себя от влияния Торна». Он помолчал мгновение, прежде чем снова заговорить, его мысли были сосредоточены на его следующем курсе действий. Аларик обратился напрямую к Касту, давая следующий набор инструкций: «Касту, я хочу, чтобы ты составил список тех заведений, которые Торн посещал на нижних уровнях, а также список всех тех, с кем он встречался тайно, тех, чьи имена чаще всего встречаются в его личных записях. Сверь тех, у кого есть известные соратники и местоположения, используя твои собственные записи и те, которые мы получили из покоев Торна».
«Будет сделано, Священник-следователь», – ответил Кастус, кивнув, уже направляясь выполнять приказы, – «хотя я должен тебя предупредить, нижние уровни опасны, даже для такого, как ты. Там есть места, куда даже Военная полиция боятся ступать. Нам нужно быть осторожными». Чем ниже спускаешься в городе-улье, тем ближе неизбежно оказываешься к его разлагающимся основам и его беззаконным обитателям. Каст знал, что потребуется большая осторожность, большое мужество и большая сила, чтобы гарантировать, что Аларик выполнит свою миссию в этом мире и в этом городе.
«Мы примем все меры предосторожности», – заверил его Аларик, – «но мы должны расследовать эти зацепки. Они вполне могут раскрыть, кто пытался заставить Торна замолчать и, возможно, почему они это сделали, а также то, во что он мог быть вовлечен до своей смерти. Они покажут нам, что могло произойти, кто этот «Хор» и где могла распространиться эта гниль». Он знал, что это опасный путь. В конце концов, они нашли доказательства Хаоса, а это означало, что неизбежно будет конфликт. Он всегда был, когда кто-то сражался с этим конкретным врагом. «У нас больше нет роскоши
По мере того, как Аларик продолжал изучать данные, он чувствовал растущее чувство беспокойства. Шепот о непристойностях касался не только Торна. Они касались самого города. Что-то здесь было глубоко неправильно. В улье Сибелиус была скрытая гниль. Тьма, гноящаяся под его сверкающей поверхностью, скрытая глубоко в тенях Мегаполиса, угрожающая испортить все, к чему она прикасалась. Тайные пороки Торна и его кончина могли быть лишь одним из симптомов гораздо большей проблемы. «Перевернутая Башня, Кровоточащий Глаз и Повешенный». Императорское Таро, как всегда, указало путь. Этот грязный город. Это была Перевернутая Башня, о которой говорили карты. Она представляла коррумпированное руководство этого города. Это также означало, что предстоящая задача была гораздо масштабнее и гораздо опаснее, чем он изначально предполагал. Аларик знал, что ему предстоит многое сделать. Таро показало это. Он не должен был подвести свой долг перед Императором Человечества. Весь этот город, возможно, должен был быть очищен, если они хотели выполнить свои клятвы Империи и спасти этот мир. Аларик, Аурелия, Каст и все их последователи, вместе с теми, кому они могли доверять, были единственными, кто стоял между этим городом, его гражданами и полным уничтожением, если Хаос овладеет ими. И Аларик, например, не хотел, чтобы это произошло, пока он еще дышал. Он доведет это до конца, как и было его клятвой Богу-Императору. Император защищает.
Глава 5: Рука правосудия
В воздухе висела тяжесть суда, густая и удушающая. Она давила на собравшихся в Шпиле. Каждый, кого приводили на допрос, чувствовал это. Они знали, на каком-то уровне, что стоят перед представителем воли Императора, человеком, наделенным полномочиями искоренять коррупцию, ересь и предательство, где бы они ни находились. Человеком, чья цель, чье все существование, казалось, было посвящено уничтожению тех, кто предал Империя Человечества. Аларик, всегда бдительный, мог чувствовать страх в каждом из них. Это был инструмент, который он использовал бы, если бы это было необходимо, чтобы вырвать искомую информацию, отделить правду от лжи.
Аларик, сидя за простым металлическим столом, наблюдал, как первого из сотрудников губернатора Торна привели в камеру для допросов. Комната была намеренно суровой, спроектированной так, чтобы быть одновременно устрашающей и лишенной отвлекающих факторов. Она была выкрашена в тусклый, безжизненный серый цвет, без единой отметины, украшающей ее стены, и только мерцающие люмены над головой обеспечивали скудный, резкий, стерильный свет. Воздух в комнате всегда казался странно холодным тем, кого туда приводили, независимо от того, какая температура была установлена на самом деле. Он служил своей цели – нервировать и дезориентировать тех, кого подвергали допросу, чтобы затем их можно было сломать и раскрыть все перед Рукой Суда Императора. Радио-рекордер, стандартный образец имперской технологии, стоял на столе, его красный свет зловеще мигал, молчаливое свидетельство того, что каждое произнесенное слово будет записано, изучено и использовано в качестве доказательства, если необходимо, чтобы помочь привести к осуждению, в этом мире или за его пределами. «Назовите свое имя и должность для протокола», – приказал Аларик, его голос был лишен интонаций, не выдавая ничего из того, что он чувствовал внутри, скрывая свои намерения за маской стоика. В конце концов, это была тактика, которую он использовал бесчисленное количество раз прежде, в бесчисленных мирах. Аларик использовал бы любую тактику, которую он считал необходимой, чтобы увидеть, как свершится правосудие Императора.
Человек перед ним, худой, нервный писец по имени Люций, сглотнул, его глаза метались по комнате, словно ища какой-то способ побега, какой-то способ избежать взгляда этой ужасающей фигуры, которая сидела в суде. Его худое, изможденное тело, казалось, еще больше сжалось в его плохо сидящей форме. Сама одежда была на удивление хорошего качества, еще одно свидетельство того, что, несмотря на очевидные проступки Торна, он все еще сохранял большое богатство, как и следовало ожидать от человека в таком хваленом положении, и также хорошо вознаграждал своих последователей, возможно, чтобы еще больше скрыть те же самые секреты. «Люциус Веро, старший писец, назначенный в личный кабинет губернатора, Священник-следователь», – пробормотал он, его голос был едва слышен. Его руки, крепко сжатые на коленях, заметно дрожали, выдавая страх человека. Он знал, что многие, кто входил в эту комнату или в другие подобные ей по всему огромному Империи людей, делали это, чтобы больше никогда не быть увиденными. Люциус явно не любил своего покойного работодателя и, казалось, возмущался тем, что его привлекали к ответственности за возможные проступки Торна.