Багульник

Бытовой Семен Михайлович

– Горишь, Серега!

Щеглов побежал к протоке, стараясь на бегу снять с себя гимнастерку, уже занявшуюся огнем.

– В воду прыгай!
– крикнул бежавший следом ороч.

Щеглов и сам понимал, что другого выхода нет, как прыгать в воду, и, подбежав к реке, не раздумывая, бросился вниз с крутого обрыва.

Видя, что он долго не показывается на поверхности, Тиктамунка скинул резиновые сапоги и тоже прыгнул в воду. Сильным течением его стало относить. В это время Щеглов на несколько секунд показался наверху. Тиктамунка изо всех сил рванулся было к нему, но Щеглов опять погрузился

с головой в воду. Тиктамунка с ужасом подумал, что тот попал в улово и без посторонней помощи ему не выбраться из водоворота, и опять рванулся вперед. Нырнув, он вытолкнул Щеглова наружу, схватил за ворот полуистлевшей гимнастерки и поплыл с ним к берегу.

Оказалось, ни в какое улово Щеглов не попал, - падая с обрыва, он ударился грудью об острый комель коряги и от сильнейшего ушиба потерял сознание. Понимая, что дорога каждая минута, ороч вынес его на откос и стал делать искусственное дыхание.

– Да ты что это, паря, неужели кончился?
– тревожным шепотом приговаривал Тиктамунка, поднимая и опуская руки Щеглова.

Тот приоткрыл глаза, неглубоко и часто задышал.

Прибежал Злотников.

– Давай, однако, Коля, понесем его в контору!

– Долго нести, добрых три километра, - ответил Злотников.
– Ты тут побудь с ним, а я сбегаю к Саенко за конем.

– Беги, Коля!

Тиктамунка снял с себя бязевую сорочку, спустился к реке, смочил ее водой и, вернувшись, положил на грудь Щеглову.

Через час примерно на полуторке прибыли доктор Берестов с Катей. Злотников сидел за рулем. Катя, увидев лежавшего на спине Щеглова, кинулась к нему.

– Папочка мой!

Тот посмотрел на нее безучастно, будто не узнал.

– Алексей Константинович, да что ж это вы так долго? Скорей несите шприц!
– закричала Катя.

После инъекции к Щеглову вернулось сознание, глаза заметно оживились, он слегка улыбнулся Кате.

– Повезем тебя в больницу, там Ольга Игнатьевна...

– Приехала?
– шепотом спросил он.

– Да, вчера только...

В больнице, после тщательного осмотра, доктор Ургалова установила, что у Щеглова сильный ушиб грудной клетки - возможно, на рентгене обнаружатся и трещины - и перелом левой ключицы. Поскольку электрический свет от движка давали только по вечерам и в дневное время рентгеновский аппарат бездействовал, то по поводу трещин она высказалась неопределенно.

– Как же это вас, Сергей Терентьевич, угораздило упасть на корягу? сокрушаясь, спросила Ольга.

– Так ведь вода скрывала ее... Да и времени разглядывать не было, на мне гимнастерка горела...

– Ожог на спине небольшой.

– Значит, я в самый раз сиганул с обрыва в протоку...

– Ладно, после все выяснится, а пока лежите, не шевелитесь, чтобы не сдвинулись обломки ключицы. Вам нужен покой!

...Покой, прописанный Щеглову, соблюдался два-три дня. Как только он почувствовал себя лучше, даже лежа в постели начал заниматься своими обычными делами. Он вызвал в палату Костикова, и тот, развернув на коленях карту, показал, на каких участках сколько выгорело тайги, а на каких удалось общими силами парашютистов и дружинников остановить пал, однако, по данным воздушной разведки, в районе горного перевала

нет-нет да и обнаружатся очаги пожара.

– Прогноз погоды вам дали, Петр Савватеевич?
– спросил Щеглов, внимательно выслушав второго секретаря.

– В ближайшие дни обещают дождь.

– Значит, не будет!
– иронически произнес Щеглов.
– У метеорологов, по моим наблюдениям, получается все наоборот: обещают дождь, а его нет, обещают сухо - глядишь, ливень, - и добавил мечтательно: - Ах как нужен ливень похлестче, Петр Савватеевич, ах как нужен...

– Бог даст, будет!

– На него-то и вся надежда, - в тон ответил Щеглов.
– Как бы не пришлось тебе, Петр Савватеевич, к бывшему шаману Никандру съездить, привезти его на Бидями и попросить покамлать...
– На лице его, исхудавшем от болезни, заросшем щетиной, появилась улыбка.
– В старину наши орочи так и делали!

– Ради хорошего дождя стоит и съездить, - слегка засмеялся Костиков и, перехватив иронический взгляд Щеглова, добавил прежним шутливым тоном: - Если бы только знать, что это поможет делу...

– Ладно, Савватеич, шутки в сторону! Что у тебя еще?

– Был на приеме у меня начальник изыскательской партии, показывал схему своих маршрутов.

– Интересно, что они там наметили?

Костиков полистал блокнот, нашел страничку со схемой.

– Значит, вот какая картина, Сергей Терентьевич. В нашем Агуре, как тебе уже известно, предполагается узловая станция. От нее одна ветка пойдет в Мая-Дату, другая к Дубовой роще, где будем закладывать новый леспромхоз.

– А на Кегуй?

– На Кегуй в схеме пока ничего не обозначено.

– Почему?

– Из-за горного перевала. У изыскателей еще нет твердого мнения: прорубать ли тоннель или прокладывать линию в обход горного хребта. В будущем году пошлют по этому маршруту специальную партию. Поскольку работа изыскателей рассчитана на несколько лет, начальник предполагает устроить в Агуре центральную базу снабжения, Просил нашего содействия.

– Непременно окажем им всяческую помощь, - произнес Щеглов.

– Я так и сказал ему.

В палату вошла Ольга.

– Не помешаю?

– Нет, - сказал Костиков, вставая.

– Сидите-сидите, Петр Савватеевич, я на минуту.

Костиков спросил:

– Долго будете держать у себя первого секретаря?

– Разве это имеет значение?
– с улыбкой сказала она.
– Руководство идет из больничной палаты...

– Неотложные дела, Ольга Игнатьевна, - виновато заметил Щеглов.

Она присела к нему на койку, взяла у него руку и, поглядывая на часы, стала считать удары пульса.

– Пять с плюсом!
– сказала она.
– А за поведение три с минусом.

– Вот уж не ожидал, - засмеялся Щеглов.
– Лежу тише воды ниже травы, и вдруг три с минусом...

Она обратилась к Костикову:

– Продолжайте, Петр Савватеевич.

– Значит, со схемой все ясно?

Щеглов утвердительно закивал головой.

– Карп Поликарпович прямо грудью идет на нас, Сергей Терентьевич, требует, чтобы отдали ему главного инженера из Кегуйского леспромхоза. Похоже на то, что они между собой договорились, теперь слово за нами.