Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 2. Французский обиняк
Шрифт:
Вьюгин после этой то ли случайной, то ли намеренной оговорки канадца ухватил, стремительно протрезвев, что начинаются активные действия.
То, что его «вели», по нему работали с самого начала приезда сюда, он видел и знал, ничего нового в этом для Вьюгина не было. Он фиксировал в голове факты и детали, которые носили откровенный предвербовочный характер, однако все это носило зыбкий, неустойчивый характер и строилось лишь на предположениях. Сейчас, после прямого заявления Анье, все определилось, стало четким и понятным. Теперь Вьюгин спрашивал себя, пойдет ли он дальше по тропинке, которую протоптал для него Серж. Он вспомнил, что в Париже почти вплотную подошел к принятию решения о согласии работать
Вернувшись в Москву и получив благодарность от Председателя КГБ СССР за проделанную работу во Франции, он почувствовал резкий психологический диссонанс. Почти согласившись работать на вражескую спецслужбу, он тем не менее был поощрен, получил повышение, и ему, пока еще намеком, дали понять, что впереди маячит новая ДЗК, в более перспективную страну. Сообразуясь со своим внутренним миром и окружающей реальностью, Вьюгин отбросил все те крамольные мысли, которые накрыли его перед отъездом из Парижа, и самоотверженно начал вгрызаться в новый участок работы, предложенный после отпуска.
Нельзя сказать, что предложение ехать в Канаду свалилось на него как снег на голову. Эта страна неоднократно проскальзывала в разговорах с ним у руководства. Тем не менее, когда он прочитал приказ и расписался внизу, так до конца и не понял свое отношение к новому назначению. С уверенностью можно было сказать только одно: поездка в Канаду рассматривалась им, как оперативным сотрудником линии «Х», в ракурсе продолжения снова найти и установить отношения со спецслужбами, прерванные во Франции. Он с вожделением, граничившим с одной стороны со страхом, а с другой – радостной верой, и, в то же время сомневаясь, ожидал такого развития событий.
Сейчас, услышав слова Сержа, откровенно высказанные напрямую о нем и о событиях в Париже, он осознал, что все пошло и завертелось именно так, как он и представлял себе, чего искренне, в глубине души, ожидал. Однако Вьюгин себе откровенно признавался, что не время, еще не наступило то время, чтобы влезть в такие отношения, ступить на этот, как он мысленно проговаривал газетным штампом, путь предательства! «Мелко, мелко будет для меня, а риску больше, чем удовлетворения! Надо уходить!»
Это решение мгновенно перевернуло все его представление как о себе, так и о том, что происходит вокруг него.
– Какие еще там у тебя агентурные ресурсы? – ерничая, переспросил Марк. – Если ты думаешь так обо мне, то напрасно! Никакой я не ресурс! В лучшем случае конченый алкоголик!
Вьюгин увидел, как слегка изменилось лицо Анье от такой полушутливой характеристики на себя.
– Марк, я не могу понять тебя, кто ты есть? – спросил Серж, и его глаза налились металлическим блеском.
– Что такое непонятное во мне? – весело спросил Марк, чувствуя облегчение от того, что начал потихоньку отходить от острого момента в разговоре.
– Ты, ни то, и никак! – Серж не мог подобрать слова, и Марк создал ему условие для продвижения суждения.
– У нас говорят: ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса! – сказал он по-русски и попытался перевести на французский, потом махнул рукой и добавил: – Вот у итальянцев есть что-то подобное!
Немного подумал, перебирая в памяти, находя хорошо запомнившееся выражение, которое он выхватил еще в библиотеке иностранной литературы в Москве случайно, и произнес, пристально глядя на собутыльника:
– Ne carne ne pesce! [105]
Видя, что Серж начал понимать, добавил по-русски:
– Ни богу свечка ни черту кочерга! – И перевел на французский, засмеявшись той фразе, которая получилась.
Анье хорошо понял смысл выражения и утвердительно кивнул:
– Вот
– Так и должно быть, дорогой Серж! Мы, строители коммунизма, все без лица или на одно лицо! – хохотнув, отбился Вьюгин, но внутренне сжался от такого суждения о себе.
105
Изречение «ни мясо ни рыба». С возникновением протестантского движения (16 век) в Европе начались религиозные противостояния между представителями и соответственно последователями обеих конфессий. Взгляды поборников разных религиозных течений отличались буквально на все, особенно на религиозные традиции и догмы. Католики строго соблюдали традиционные обряды, среди которых пост занимал одно из важных мест. Протестанты, наоборот, подчеркивали свое пренебрежительное отношение к устоявшимся нормам и догматам. Развивая теорию о том, что для общения с Богом человеку посредники в лице церкви и монашества не нужны, они демонстративно игнорировали прежние и устанавливали свои правила служения Всевышнему. Употребляя во время католических постов мясную пищу, они выражали протест поклонникам католицизма. И вот так пищевые продукты: рыба и мясо – оказались по разные стороны баррикад религиозных войн. Тех же, кто был в стороне, не разделяя ни одну из противоположных религиозных точек зрения, презрительно стали называть «ни рыба ни мясо», выражая тем самым неуважительное, пренебрежительное отношение к отступникам. Так говорят о человеке, который ничего особенного из себя не представляет. Посредственность, середнячок. Ни вреда от него, ни пользы. Не имея ресурса добиться чего-либо, живет как все, плывет по течению.
После «прокола» Анье, то ли намеренного, то ли действительно случайного, Марк решил, что надо рубить все отношения с «всадником», однако последующие события заставили его принять другую линию поведения.
Апрель 1972 года. Канада. КККП. К полудню следующего дня Серж подготовил отчет о работе с Вьюгиным, добавив развернутый план проведения специальной акции в ювелирном салоне и создания у объекта кризисной ситуации. Старший инспектор управления безопасности и разведки КККП, прочитав план, вскинул глаза на Анье и, криво улыбнувшись, спросил:
– Грабить сами пойдете? Я не могу на такое дело никого выделить! Это явно и совершенно противозаконно! Можно применить форсированную акцию к вражескому агенту, но дать санкцию на причинение ущерба гражданским лицам, не причастных, даже краем, не могу!
– Будет вам, господин старший инспектор! В наших с вами делах до сих пор торчат белые пятна по некоторым деталям!
Увидев, как вскинулся от этих слов его начальник, Серж понял, что слегка перешел границу дозволенного и примирительно досказал:
– Не пойман – не вор! А этот шанс нам упускать нельзя, не будет такого стечения обстоятельств, придется самим что-то придумывать, а это будет сложное действие – натягивание задницы на лицо!
– Понимаю вас, – совсем раздраженно, особенно после упоминания о белых пятнах, пробормотал старший инспектор, – какими силами думаете осуществить?
Серж нервно открыл записную книжку, нашел место и продиктовал ошеломленному начальнику:
– Пьер Шамбро, старый, заслуженный вор, пользуется большим авторитетом не только у нас в Канаде, но и в Северной Америке, даже в Европе, не говоря о Южной Америке! Он у меня на связи. Я недавно докладывал вам о привлечении его в деле китайского резидента. По-моему, вы высоко оценили его работу и тот факт, что бумага с данными от его источника оказалась у нас!