Балаустион

Конарев Сергей

– Заткнитесь. К городу, бего-ом! – скомандовал царевич.

Они послушались мгновенно, привыкнув повиноваться этому голосу еще полтора десятка лет тому назад. Бежали, не скрываясь, теперь важна была скорость. Камыш трещал и хлестал молодых воинов по ногам, кусты стряхивали на них с веток ночную влагу. Холодало.

У первых домов их окликнули. От темной стены отделилась и бросилась им навстречу фигура.

– Менандр!

– Это вы!

– Что случилось?

– Еще два пленника с охраной! – Менандр пристально осмотрел всю группу, но не заметил пополнения. – И, как я понимаю, именно те, кто нам нужен. Их повели куда-то

в центр города, Ион сразу отправил меня сообщить вам, а сам пошел следом…

– Мы знаем, куда они направляются! – отрезал Пирр. – Когда?

– Полчаса назад или чуть больше.

– Проклятье, – прошептал Галиарт.

– Менандр, и ты, Тисамен, идите и поднимайте всех наших друзей, всех сторонников и ведите к агоре, – приказал царевич. – Найдите Брахилла, Эпименида, Никомаха, всех! Остальные – за мной. Попробуем войти в Персику.

И снова бег, теперь уже по освещенным праздником улицам города, сквозь процессии и хороводы, под недоумевающими взглядами и восклицаниями горожан. Всех, кого узнавал, Пирр звал за собой. В результате к воротам дворца иноземцев прибыла ватага в несколько десятков человек. Еще сотни полторы-две, из числа любопытствующих или привлеченных призывами эврипонтидов, подтягивались через агору, стекались по прилегающим улицам.

У ворот Персики их встретил Ион. Его лицо было серым.

– «Белые» уже завели их. Давно. Десять человек, все – леотихидовские охранники. Через некоторое время вышли, уже без пленников, и спокойно удалились. Я послал за ними Гереста, – молодой историк говорил отрывисто, без обычной выспренности.

– Ты уверен, что вели наших? – спросил Пирр.

Ион пожевал губу:

– Их лица были скрыты, но… кого же еще? В любом случае, из дворца Агиадов больше никого не выводили. Я оставил командование Писандру, он должен был известить, если бы кого-то заметили.

– Ну что же, на штурм, – вполголоса произнес царевич и двинулся к воротам. «Спутники», не отставая, следовали за ним.

– Кто таковы? – на шум из калитки в воротах выступил плечистый эномотарх Священной Моры.

– Я – Пирр Эврипонтид, сын царя Павсания, – выступил вперед царевич. – А ты… Ликиск, сын Гелида, верно?

– Так, – немного смешавшись, кивнул эномотарх. Пирра он явно узнал.

– Я прошу, доблестный Ликиск, пропустить меня и моих друзей на территорию Персики, – продолжал Пирр. – Дело чрезвычайной важности.

– Не имею права, – отрицательно покачал головой воин. – После захода солнца во дворец пускаем только проживающих иноземцев. Для спартиатов, имеющих грамоту дворцовой канцелярии, дозволен вход днем, ночью же пропуск не действует.

– Я должен войти и войду! – прорычал Пирр, делая шаг вперед и впиваясь взглядом в лицо эномотарха.

– Не войдешь, покуда я здесь стою, – твердо покачал головой офицер. За его спиной быстро выстроились, выставив ровной стеной щиты, полтора десятка солдат Моры. – Отступись, Эврипонтид. Хочешь, чтобы я поднял тревогу?

Губы царевича шевельнулись в беззвучном ругательстве. Идти напролом было бесполезно: встав в воротах, воины Священной Моры сдержали бы и толпу тяжеловооруженных гоплитов, не то что кучку вооруженных одними мечами молодых людей.

– Послушай, эномотарх, – царевич сбавил тон. – Полчаса назад или около того разве не впустил ты во дворец группу вооруженных, которые вели пленников?

– Было дело, – нехотя кивнул офицер. Его губы были

напряженно поджаты. – Но их старший имел при себе особую царскую грамоту, позволяющую вход в Персику в любое время дня и ночи. Да они долго и не задержались: передали арестантов и вышли этими же воротами почти сразу. У тебя случайно нет при себе такой грамоты?

– Нет, – признал Пирр. – Но эти пленники – мои друзья, и люди стратега Леотихида их похитили.

– Это, клянусь богами, твоя личная беда. Священная Мора не путается в чужие усобицы, – поскучнев лицом, офицер повернулся, собираясь вернуться за калитку, но Пирр остановил его, схватив за плечо.

– Но это были люди элименарха Леотихида, верно? Те, что привели арестованного?

– Допустим, – эномотарх стряхнул руку царевича, вызывающе поглядел на него. Хотя все еще не решался приказать солдатам гнать в шею популярного в городе молодого аристократа.

– Ты готов подтвердить это? – неуловимым движением Эврипонтид оказался между эномотархом и калиткой.

– Чего еще? – служивому явно не улыбалось влезать в разборки петушков из противоборствующих царских домов. – Послушай, Эврипонтид, ступай по-хорошему…

– Мне необходимо поговорить с твоим начальником, – твердо сказал Пирр, не отступая ни на шаг.

– С лохагом? Вряд…

– Нет, с самим Деркеллидом, полемархом.

– Что? – эномотарх с трудом взял под контроль готовую отвалиться челюсть. – Это невозможно. Сегодня Дионисии, дружок. Кто знает, где найти господина полемарха?

– Нет нужды искать меня, эномотарх, – раздался вдруг голос из-за спины офицера, и в круг света, отбрасываемый установленными на столбах ворот масляными фонарями, вступила угловатая долговязая фигура.

– Полемарх! – вытянулся в струнку эномотарх Ликиск.

– Господин Деркеллид, – склонил голову Пирр, уважительно глядя на появившегося из темноты человека.

Его невозможно было не уважать. В цветущие годы Деркеллид был одним из лучших мечников спартанского государства и вдобавок имел знатное происхождение, недюжинный талант военного и цепкий проницательный ум. Порывшись, в биографии Деркеллида можно было отыскать победы в Олимпиадах и Истмийских играх, участие в походах Агиса и даже военную службу – в качестве наемника – в армии Митридата Великого, ведшего в те поры войну против римлян и Вифинии. Всего этого оказалось достаточно, чтобы в сорок один год он получил командование над Священной Морой и продолжал удерживать его сейчас, восемнадцать лет спустя. Годы не смогли согнуть его строгой военной осанки, лишь только высушили кожу и обострили черты лица.

– Чего ты ищешь в Персике ночной порой, молодой Эврипонтид? – глаза полемарха блистали искрами из-под серых бровей.

Царевич по-лаконски кратко обрисовал суть проблемы. Деркеллид слушал молча, стиснув квадратные челюсти. Галиарт молил всех богов, чтобы командир Священной Моры захотел разобраться в этом деле. Если это произойдет, никому его не своротить: твердостью характера полемарх был схож разве что с эфором Фебидом. К сожалению, он мог и не внять просьбе Пирра, потому что, будучи соратником покойного царя Агиса, соответственно, являлся недругом Павсания Эврипонтида. Впрочем, после смерти Агиса Деркеллид не высказывал к Эврипонтидам ни неприязни, ни любви, и вообще старался держаться в стороне от интриг и политики. Боги, сделайте так, чтобы он последовал этому принципу и теперь!