Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)
Шрифт:
Важность региональной компоненты в планах Софии была подчеркнута на IX съезде БКП (14-19 ноября 1966 г.): в выступлении Т. Живкова доминировал, как отметили зарубежные аналитики [496] , внешнеполитический аспект. Для болгарской стороны было важно избегать осложнений отношений с Румынией. Поэтому, несмотря на существовавшее региональное соперничество между Софией и Бухарестом, продолжал сохраняться обмен разведывательными материалами по оборонным вопросам в отношении НАТО на балкано-средиземноморском направлении [497] .
496
Storojev J. V The Ninth Bulgarian Party Congress – An Appraisal. 25.11.1966. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 6-6-69. –holdings/3 00/8/3/pdf/6-6-69.pdf
497
Письмо Министра внутренних дел СРР К. Онеску Председателю Комитета Государственной Безопасности НРБ А. Солакову. 28.1.1966// НАТО на Балканите.
В декабре 1966 г. интенсивность межгосударственных контактов между Болгарией, Румынией и Югославией усилилась, так как партийно-государственное руководство каждого из государств рассматривало региональную политику как важный аспект всей своей внешней, а также оборонной политики. Дипломатическая активность трёх стран давала зарубежным экспертам основания предполагать о формировании некого «балканского треугольника» София – Белград —Бухарест, в котором так называемый «болгарский угол» был наиболее слабым из-за исключительной лояльности Т. Живкова Москве. Высокая степень самостоятельности И. Броз Тито и Н. Чаушеску, наоборот, усиливала позиции этих двух стран на
498
Brown J. F. The Zhivkov Visit to Belgrade. 9.12.1966. Box-Folder-Report 6-6-43. R 2, 3. – http://www.osaarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/pdf/6-6-43.pdf
В военно-стратегическом отношении отсутствие видимой определенности в советской оборонной доктрине и, в частности, в той её части, которая касалась применения ядерного оружия, способствовало тому, что в военно-политических кругах НАТО вопрос о выработке необходимых мер противодействия СССР находился в центре дискуссий. На проходившей в Париже 25 ноября 1966 г. встрече министров иностранных дел выявилось два подхода к решению проблемы. Первый из них, поддержанный большинством, в которое входили Великобритания, Бельгия, Нидерланды, Норвегия и США, заключался в необходимости принятия соответствующей стратегической концепции, способной определить реальную роль ядерного оружия в оборонной доктрине НАТО с учётом намерений СССР [499] . Вторая группа стран, т. и. меньшинство, была представлена средиземноморскобалканским «сообществом» – Италией, Грецией и Турцией. Они принимали во внимание «традиционные элементы возможностей противника, нежели его намерения, и выступала за максимальное обладание ядерным потенциалом и [средств] сдерживания с тем, чтобы оказывать влияние на намерения Варшавского пакта». При этом другие государства – Дания, Люксембург, Исландия, Канада и Португалия – устранились от обсуждения данного вопроса, но последняя (Португалия) склонялась к точке зрения, высказанной представителями государств южного фланга НАТО, в то время как ФРГ была сторонницей первого подхода [500] . В складывавшейся ситуации, когда, как отмечалось американскими дипломатами, Италия проявляла гибкость, предстояло оказать нажим на Афины и Анкару, представляющих собой «особый случай» [501] .
499
Cable on NATO Ministerial Meeting. Defense Planning. From US Embassy, Paris to US Department of State, Washington. 26 Nov 1966. P. 1// Parallel History Project on Cooperative Security – http://www.php.isn.ethz.ch/collections/colltopic.cfm?lng=en&id=18770&navinfo=14968
500
Cable on NATO Ministerial Meeting. Defense Planning. From US Embassy, Paris to US Department of State, Washington. 26.11.1966. P. 21/ Parallel History Project on Cooperative Security – http://www.php.isn.ethz.ch/collections/colltopic.cfm?lng=en&id=18770&navinfo=14968
501
Ibid.
К поздней осени 1966 г. проблема выработки решений по оборонной политике НАТО в контексте вероятных советских намерений, военных возможностей СССР, а также определения так называемого «момента тревоги» (т. е. высшей степени опасности военного нападения) приобрела внутри альянса отчётливый политический характер. Обсуждение этих вопросов министрами обороны Североатлантического союза 15 декабря 1966 г. в Париже вновь обострило противоречия между группами государств – членов организации. Несмотря на согласие всех участников с необходимостью разработки общих политических принципов оборонного планирования в новых условиях, отчётливо выявилось их стремление усилить оборонные возможности в собственных национальных интересах. При этом греческий и турецкий министр обороны надеялись на решение финансовых проблем обеспечения вооруженных сил этих государств, что было критически оценено представителями США, так как основным «донором» фактически должен был бы выступать Вашингтон [502] .
502
Cable on NATO Ministerial Meeting. Defense Planning. From US Embassy, Paris to US Department of State, Washington. 15.12.1966// Parallel History Project on Cooperative Security –8769&navin fo=14968
На этом фоне конфликтная ситуация в «Балканском секторе» Варшавского пакта являлась в определенной степени схожей с тем, что происходило среди балканских членов НАТО. Ещё в декабре 1966 г. вопрос о взаимоотношениях членов ОВД с Западной Германией являлся одним из наиболее серьезных в повестке дня Варшавского пакта. Варшава и Берлин постепенно оказывались в изоляции, так как в Софии, Праге и Будапеште начинала доминировать идея нормализации отношений с Бонном [503] . Действия Румынии, которая первой взяла курс на установление отношений с ФРГ, серьезно подействовали на обстановку внутри ОВД. Это привело к тому, что во время встречи в Варшаве 11 января 1967 г. министра иностранных дел Польши А. Рапацкого и главы внешнеполитического ведомства ГДР О. Винцера первый заявил о том, что вопрос о заключении двустороннего договора о дружбе будет во многом зависеть от того, подпишет ли аналогичное соглашение Чехословакия с Польшей и ГДР. В этот момент чехословацкая сторона вела переговоры с ФРГ об установлении отношений [504] . 13 января Л. Брежнев фактически дал согласие на установление странами-членами ОВД дипотношений с Бонном [505] . Одновременно советская сторона полагала, что в тот момент было важно добиться согласия большинства компартий на проведение международной конференции компартий. Последнее достаточно остро было воспринято в Белграде, что нашло своё отражение в публикациях официальной югославской прессы непосредственно по данной теме [506] , а также по вопросам болгаро-югославских взаимоотношений, так как действия руководства Болгарии нередко рассматривались в официальных кругах Югославии не как самостоятельные, а срежиссированные Москвой. Обращение Софии к так называемому македонскому вопросу [507] в данном контексте оценивалось в Белграде с учётом того, что это может происходить в интересах усиления нажима на Югославию и достижения выгодного не только Болгарии, но, прежде всего, СССР решения по другим проблемам. К их числу относились как политические, так и оборонные аспекты взаимоотношений Белграда с ОВД.
503
Подробнее об этом см.: Selvage D. Poland, the GDR and the «Ulbricht Doctrine» // Ideology, Politics, and Diplomacy in East Central Europe. Ed. by Biskupski M. New York, 2003. P. 230.
504
Ibid. P. 232.
505
Ibid. P. 233.
506
Bilic M. Iskustvoj govori drugi jezik // Vjesnik, 17.1.1967.
507
Stankovic S. Yugoslav Relations with Albania and Bulgaria Discussed. 30.1.1967. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 6-7-139. –holdings/3 00/8/3/pdf/6-7 -13 9.pdf
Тем временем Румыния форсировала контакты с Западной Германией и 31 января 1967 г., уже без специальных консультаций со своими союзниками по ОВД и фактически не предупредив ГДР, установила дипломатические отношения с ФРГ. 3 февраля 1967 г. орган СЕПГ газета «Neues Deutschland» выступила с резкой критикой в адрес Бухареста. Это вызвало незамедлительную реакцию румынской стороны, обвинившей власти ГДР во вмешательстве во внутренние дела Румынии [508] . Не менее жёстко на действия Бухареста отреагировала Тирана, которая, в свою очередь, обвинила румынское руководство в преследовании «узко националистических интересов» [509] . Албания продолжила свой особый курс и достаточно резко отреагировала на установление дипломатических отношений между СРР и ФРГ, озвучив заявление о том, что Восточный блок под руководством СССР и собственно режим В. Ульбрихта в ГДР «предаёт социализм» [510] .
508
Selvage D. Op. cit. R 236.
509
Этот факт был особо отмечен зарубежными аналитиками: lz Zeri I Popullit Attacks Rumania and Walter Ulbricht. 10.2.1967. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 50-6-249. – http://www.osaarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/pdf/50-6-249.pdf
510
Центральный ежедневный орган ЦК АПТ газета «Зери и популлит» опубликовала специальную редакционную статью под громким названием: «Единственный путь защитить Германскую Демократическую Республику и границы по Одер-Нейсе». (Vet"em k"eshtu mbrohen Republika Demokratike Gjermane dhe kufijt"e Oder-Najse// Z"eri i Popullit, 8.2.1967).
511
В анализе вышеупомянутой публикации это предположение занимает особое место: lz Zeri I Popullit Attacks Rumania and Walter Ulbricht. 10.2.1967. P. 2. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 25-3-100. –pdf/25-3-100.pdf
512
Antic Z. Yugoslav-German Relations to be Normalized? 19.1.1967. Radio Free Europe. Box-Folder-Report 77-1-315. –pdf
513
Публикация в загребской газете Vjesnik (12.2.1967) по: Stankovic S. Yugoslav Paper Discusses Differences in Warsaw Pact over Rumanian Moves. 23.2.1967. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report. 50-6-246. P. 1. —http://files.osa.ceu.hu/holdings/300/8/3/pdf/50-6-246.pdf
Параллельно с установлением дипломатических отношений с ФРГ в конце января 1967 г., румынское руководство активизировало отношения с ведущими странами евроатлантического сообщества, прежде всего, с США. При этом румынская сторона подчеркивала свою приверженность принципу независимости и суверенитета [514] . Она заявляла, что «чем дольше существуют блоки, тем дольше продолжает существовать угроза миру, и вот почему Румыния считает, что как НАТО, так и Варшавский пакт должны быть распущены. Эта позиция не направлена против кого-нибудь, а является требованием международной ситуации» [515] .
514
154. Telegram From the Embassy in Romania to the Department of State. Bucharest, January 23, 1967//Foreign Relations of the United States. 1964-1968. Eastern Europe. Washington, 1996. V. XVII. P. 420.
515
155. Airgram From the Embassy in Romania to the Department of State. Bucharest, February 3, 1967. SUBJECT. Meeting with Secretary General of the Romanian Communist Party, Nicolae Ceausescu: Romanian Policy and Bilateral Relations With U.S.//Ibid. P. 424.
Внутриблоковый конфликт, в котором оказались задействованы практически все государства-члены Варшавского пакта, был способен серьезно ослабить оборонные возможности возглавляемого Москвой альянса. Именно поэтому Кремль предпринял усилия, включая политический нажим на отдельных своих союзников – Польшу, Венгрию, Чехословакию и ГДР, с тем, чтобы не допустить разрастания кризиса. Советское руководство инициировало проведение совещания министров иностранных дел стран-членов ОВД. Во второй половине января 1967 г. глава советского МИДа А. А. Громыко и первый заместитель заведующего отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран К. В. Русаков направили специальные записки в политбюро ЦК КПСС относительно необходимости этой встречи [516] . Она состоялась в Варшаве 8-10 февраля 1967 г., и на ней было принято два решения. Первое из них касалось координации действий по вопросу признания ГДР на международной арене. Второе имело непосредственное отношение к оборонной политике и предусматривало исключение США из числа европейских участников системы безопасности, а также ограничение ФРГ в решении этих проблем. Фактически это было повторено на международной конференции компартий, состоявшейся в Карловых Варах 24-26 апреля 1967, но без участия румынских и югославских представителей [517] . Со своей стороны Бухарест не отказывался от проведения активной внешней политики в рамках Варшавского блока и налаживания отношений по военной линии с другими восточноевропейскими государствами, позиции которых на определенных этапах не совпадали с румынскими.
516
См.: Материалы к постановлению Политбюро № 29/V «О совещании министров иностранных дел стран-участниц Варшавского договора»; записка А. Громыко, К. Русакова от 19/20 января 1967г.; копия записки А. Громыко, К. Русакова от 19/20 января 1967 г., список присутствовавших на заседании Политбюро 21 января 1967 Г.//РГАНИ. Ф. 3. Оп. 68. Д. 346. Л. 5, 94-95, 97-101, 107-112.
517
Подробнее в: Document No. 42: Transcript of Gathering of Warsaw Pact Leaders in Karlovy Vary, April 25, 1967// A Cardboard Castle? An Inside History of the Warsaw Pact, 1955-1991. Ed. by Mastny V, Byrne M., Klotzbach M. Budapest, 2005.
Однако в наиболее сложной в оборонном отношении ситуации из всех коммунистических балканских государств оказалась Албания. Это остро воспринималось её руководством. Находившаяся в различной степени конфронтации как с большинством государств-членов Варшавского блока, так и с лидером Движения неприсоединения – коммунистической Югославией; продолжавшая сохранять состояние войны с соседней Грецией, Албания была исключительно заинтересована в усилении политических, экономических и военных связей со своим единственным союзником – КНР. Однако проходившая в Китае «культурная революция» воспринималась Тираной с опасением как проявление хаоса, способного ослабить в политическом и военном отношении её союзника. Череда визитов высокопоставленных чиновников АПТ – министра обороны Б. Балуку, члена Политбюро X. Капо и министра иностранных дел Б. Штюлла в январе – феврале 1967 г. в Пекин, их встречи с руководством КПК свидетельствовали об обеспокоенности руководителей АПТ, стремившихся выяснить внутриполитическую ситуацию в Китае, что сразу и достаточно точно отметили иностранные аналитики [518] .
518
См., например: lz Balluku's Surprise Departure For Communist China. 10.1.1967. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 11-4-192. –files/holdings/300/8/3/pdf/ll-4-192.pdf; lz Hysni Kapo's Surprise visit to China. 10.2.1967. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 2-5-111. –holdings/300/8/3/pdf/2-5-l 11 .pdf
Для албанского руководства, рассматривавшего положение страны как окруженной со всех сторон враждебными государствами и постепенно переходившего к идеологически мотивированной концепции «осажденной крепости», характеристика военно-политической ситуации в балкано-средиземноморском регионе в начале 1967 г. приобретала достаточно своеобразное звучание. Этим пытался воспользоваться Кремль, что понимал и глава АПТ Э. Ходжа. Он, в частности, отмечал в своём «Политическом дневнике»: «Московское радио в одной из своих передач две недели назад, если я не ошибаюсь, прибегая к шантажу, попыталось напугать нас. Касаясь “Общей европейской безопасности”, оно говорило, что “Албании угрожает НАТО, у которого имеются базы в Италии и в Греции” и что “флот Соединенных Штатов Америки находится в движении в Средиземноморье, особенно теперь, после того, как Соединенные Штаты Америки изменили свою тактику и свое отношение к Китаю”, и т. д. Иными словами, советские ревизионисты хотят сказать нам, что Китай уже “не может защищать вас, поэтому примите нашу защиту”» [519] .
519
Понедельник, 20 февраля 1967. Советские ревизионисты пытаются напугать нас// Ходжа Э. Сверхдержавы. 1959-1984. Из политического дневника. Тирана, 1986. С. 194.