Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Улунян Арутюн

Первый вариант предложения Бухареста заключался в реализации идеи регионального сотрудничества Балканских государств в экономической, общественной и гуманитарной сферах. Действия румынского руководства были достаточно серьезно восприняты в Греции и Турции. В то время как Албания и Болгария поддержали инициативу, Греция отнеслась к ней отрицательно, а Турция вообще не дала ответа. Афины настаивали на том, чтобы первоначально были решены проблемы, существовавшие в двусторонних отношениях. Белград увязывал своё участие в этом проекте присутствием в нём греческой и турецкой сторон, так как без них межбалканское сотрудничество не имело смысла [63] . Вторая инициатива носила отчётливо выраженный военно-политический характер, так как ставила на повестку дня вопрос создания безъядерной зоны на Балканах. Бухарест, формально следуя в фарватере внешнеполитического курса Москвы, попытался выступить в роли инициатора политики регионального сближения [64] . Однако, как и ранее, румынская сторона вновь встретилась с сопротивлением трёх государств – Югославии, Греции и Турции. Руководство соседней Югославии стремилось быть лидером в межбалканских делах, что делало Белград конкурентом Бухареста. Поддержка со стороны И. Броз Тито румынских региональных проектов оговаривалась им необходимостью включения в них всех Балканских стран, т. е. Греции и Турции. Последние увидели в инициативах К. Стойки советские планы ослабления НАТО в Центральной и Южной Европе.

63

. . . 29, 30. Примечательным фактом являлась неосведомленность И. Броз Тито о сути предложений К. Стойки во время его переговоров с Н. Хрущевым. . . 32.

64

Подробнее: Sirin N. A. Inter-State Cooperation in the Balkans: the Cold War Era// Turkish Review of Balkan Studies. Foundation for Middle East and Balkan Studies.2002. P. 177–189.

Болгария и Румыния, ответственные в Варшавском пакте за осуществление контроля и мониторинг ситуации, складывавшейся в балкано-средиземноморско-черноморской полосе Юго-Западного театра военных действий (ТВД), стремились проводить оборонную политику в соответствии с собственными интересами. В декабре 1957 г. болгарское руководство обратилось к Москве с инициативой создания «новых организационных форм взаимодействия черноморских флотов Болгарии,

Румынии и СССР» [65] . Это обуславливалось, как было заявлено болгарской стороной, «характером начального периода современной войны». Такая формулировка использовалась Софией с учётом господствовавшего в советских партийных и военных кругах мнения о неизбежном использовании Западным блоком ракетного ядерного оружия в случае военно-политического конфликта с Варшавским пактом. В свою очередь, возможный ход действий советского руководства оценивался в военно-политических кругах НАТО с точки зрения нежелания советской стороны использовать ядерное оружие и обращение к нему лишь в крайнем случае «вынужденной обороны»: «Главной задачей СССР в регионе НАТО, продолжающей оставаться, является подрыв оборонных усилий Запада таким образом, чтобы привести к роспуску НАТО… Без сомнения советские вожди понимают и боятся последствий всеобщей ядерной войны. Можно предположить, что они не будут вести всеобщей ядерной войны до тех пор, пока они знают, что Запад готов ответить ядерным оружием с достаточной для уничтожения СССР степенью (эффективности – Ар. У.)… Далее тем не менее опасность всеобщей ядерной войны существует и проистекает из ошибочных расчётов. Эта опасность, например, могла бы стать результатом недооценки реакции Запада на агрессивные действия со стороны Советов или неправильно интерпретированных намерений Запада, которые могли бы их [советских руководителей] привести к выводу о том, что СССР находится накануне ядерного удара по нему» [66] . Таким образом, вопрос о вероятной угрозе и её формах для Западного блока становился одним из важных с точки зрения выработки оперативных и долговременных решений.

65

Baev J. Bulgarian Intelligence Estimates on NATO’s Maritime Power in the Eastern Mediterranean (1955-1975). –Впервые этот материал был опубликован в: Годишник на Военноморския музей. Варна, 2001. Т. 1. Здесь цитируется по Интернет-ресурсам ввиду недоступности вышеприведенного издания в библиотеках РФ на момент написания данной работы.

66

Document C-M(56)138(Final). Directive to the NATO Military Authorities from the North Atlantic Council Approved by the Council at its meeting on 13th December, 1956 //NATO Strategy Documents 1949-1969. Ed. by Pedlow G. Brussels, 1997. P. 272.

Оборонная политика Болгарии во многом определялась распределением «зон ответственности» в рамках Варшавского пакта, что обуславливало, помимо собственно региональных интересов Софии, её ориентированность на обеспечение оборонной стратегии Восточного блока по трём основным направлениям: югославскому, греческому и турецкому. София активизировала разведывательную деятельность [67] , сконцентрировав усилия на сборе и передаче Москве информации о ракетном и ядерном присутствии в соседних с Болгарией Греции и Турции, имевших американские военные базы и входивших в круг государств, где планировалось размещение подобного оружия. На протяжении 1957 г. эта тема доминировала в обмене разведывательной военной и политической информацией между Софией и Москвой. Размещение американских ракет «Nike», оценивавшихся болгарской стороной как «опасное наступательное оружие, нежели служащее для обороны», на военно-морской базе Гюльчук в Турции для обеспечения противовоздушной обороны этого объекта было использовано Софией как аргумент в пользу необходимости безвозмездного получения от Москвы патрульных и торпедных катеров, а также подводных лодок [68] . В свою очередь, оценка международной ситуации, дававшаяся Управлением разведки Генерального штаба Министерства обороны Народной Республики Румынии в декабре 1957 г., заключалась в традиционной для стран Восточного блока манере. Так, в частности, делался априори вывод о том, что «в данный момент капиталистическими государствами, наиболее агрессивными и считающимися наиболее важными с точки зрения войны в Европе, являются США, Западная Германия, Англия, Италия, Франция, Турция, Греция и, наконец, Испания. Государством, обладающим наиболее серьезной военной силой, а также в экономическом и политическом отношении, являются США» [69] .

67

Оперативные возможности болгарской политической разведки в Греции и Турции, как следовало из её отчёта за 1959 г., не соответствовали стоящим перед ней задачам: Справка. Относно: Изведена агентура зад граница от у[правлен]ие II-ро ДС, за времето от 1.1.1958 до 1.VI.1959 година. 17.6.1959. С 1, 4. –Подробнее о деятельности болгарской военной разведки см. воспоминания её главы: Зикулов В. Военното разузнаване на България и студената война. София, 2005.

68

Baev J. Bulgarian Intelligence Estimates on NATO’s Maritime. О развитии болгарских ВМФ в: Тодоров И. Българските военни кораби (1879-2002 г.). София, 2002.

69

Discrierea Inamicului Probabil. Situa^ia Politico-Militara. № TA002469// НАТО на Балканите. Съставителство и редакция в колектив, отговорен редактор Иордан Баев. Мул-тимедийно СД-РОМ издание. София, 2001.

Сформулированная президентом США Д. Эйзенхауэром в его «Специальном послании Конгрессу о ситуации на Ближнем Востоке» от 5 января 1957 г. концепция внешнеполитических действий Вашингтона, известная как «Доктрина Эйзенхауэра», заключалась в предоставлении американской помощи, включая и военную, государствам, подвергшимся агрессии или её угрозе со стороны другой страны, прежде всего коммунистической. Эта президентская инициатива была окончательно одобрена конгрессменами в марте 1957 г. Несмотря на то, что она являлась реакцией руководства США на Суэцкий кризис 1956 г. и усиление советского присутствия в арабском мире, доктрина имела более широкое, чем «ближневосточное», измерение. Она непосредственно касалась формирования новой военно-политической ситуации на Балканах. Серьезные расхождения в Балканском пакте по вопросу о его консолидированной поддержке Западного блока привели к тому, что Белград проводил внешнеполитическую линию, противоположную Анкаре, которая поддержала Великобританию и Францию, а также Афинам, фактически занявшим позицию нейтралитета, и выступил на стороне Каира [70] . Югославия солидаризировалась с Варшавским договором, балканскими членами которого были Албания, Болгария и Румыния [71] , поддержавшими Египет. В то же время Белград серьезно зависел в этот период от военных поставок США, и американская сторона фактически стояла перед дилеммой: либо продолжить сотрудничество с Тито, либо отказаться от него [72] .

70

Об особенностях внешнеполитического курса Югославии в контексте Суэцкого кризиса и ситуации, складывавшейся в Балканском пакте, см.: Животик А. .Гугословенска сполша политика током Суецке кризе и стабилност Балканског пакта 1956-1957// Архив. Часопис Архива Србще и Црне Горе. 2007. № 1/2.

71

О позиции Румынии по Суэцкому кризису и о действиях румынской дипломатии см.: Ionescu М. Romania and the Suez Crisis: Areas of Diplomatic Interest and Political Positions// Proceedings of the Romania-Israeli seminar. IDF- Department of History. Tel Aviv. February 2007.

72

303. Telegram From the Embassy in Yugoslavia to the Department of State. Belgrade, May 17, 1957//Foreign Relations of the United States, 1955-1957. Central and Southeastern Europe. Washington, 1992. V. XXVI. P. 774, 775.

Таким образом, Суэцкий кризис серьезно затронул те коммунистические государства полуострова, которые, являясь членами Восточного пакта, участвовали в его военно-политических проектах за пределами региона. К числу таких стран относилась Болгария, занимавшаяся реализацией планов коммунистического блока, направленных на военно-техническое обеспечение алжирского сопротивления – Фронта национального освобождения, действовавшего против Франции. Военные поставки и подготовка кадров ФНО в Болгарии усиливали значимость Софии по противоположным причинам как для Восточного, так и для Западного блока [73] . С учётом этого руководство Болгарии в лице Т. Живкова рассматривало участие в подобных проектах как серьезный аргумент в пользу привлечения внимания США к своей роли в Варшавском пакте и коммунистическом блоке в целом. Попытки болгарской стороны восстановить разорванные с Вашингтоном в 1950 г. отношения, предпринимавшиеся ещё с начала 1956 г. конфиденциально по дипломатическим каналам в Париже, к 1957 г. приобрели уже публичность, что нашло своё подтверждение в специальном интервью Т. Живкова американской влиятельной газете «New York Times» в сентябре 1957 г. [74]

73

Подробнее об этом направлении военно-политической деятельности Болгарии см.: Баев Й Българската военна помощ за третия свят//Военен журнал, 1992. № 6; 1993. №1; Баев Й. Военно-политическите конфликта след Втората световна война и България. София, 1995; Baev J. Bulgarian Arms Delivery to Third World Countries, 1950-1989. –php.isn.ethz.ch/collections/coll_armstrade/introduction.cfm?navinfo=23065

74

Баева И. Отношенията България – САГЦ в годините на студената война// Международни отношения, 2003. № 4.

Идеологические разногласия, скрывавшие, в действительности, межгосударственные противоречия внутри коммунистического блока, имели серьезные последствия для формулирования странами-участницами ОВД оборонной политики как в глобальном, так и на региональном уровне. Влияние «китайского фактора» на оборонную политику Варшавского пакта и СССР, в частности, в балканском секторе мировой политики, в 1957 г. проявилось в стремлении Москвы избегать подчеркивания факта улучшения советско-югославских отношений в военной области. Это нашло своё отражение в исключительно скупом освещении в советской печати визита министра обороны СССР маршала Жукова в Югославию, откуда он направлялся в Албанию. В ответ на телеграмму главы советского военного ведомства в адрес Н. С. Хрущева о недостаточных по объему публикациях в советской прессе по сравнению с югославской, подробно сообщавшей о визите советской военной делегации в ФНРЮ [75] , маршалу от имени ЦК КПСС была разъяснена позиция Кремля: «Мы учитывали, что в настоящее время за границей находятся две советских делегации: делегация Верховного Совета СССР в Китайской Народной Республике и военная делегация – в Югославии. При решении вопросов, связанных с порядком опубликования в советской печати материалов об этих двух делегациях, мы исходили из того, что нецелесообразно выдвигать на первый план материалы, связанные с пребыванием советской военной делегации в Югославии. Это могло бы быть превратно истолковано мировой общественностью, а с другой стороны, может быть неправильно воспринято в Китайской Народной Республике. Мы хотели бы, чтобы вы правильно поняли эти наши соображения» [76] . Точка зрения представителя военной части советского руководства по вопросу о значимости Югославии для Москвы отличалась функциональностью подходов к теме

сотрудничества с Белградом в военно-технической области. В этой связи Жуков, отвечая на телеграмму «инстанции», писал: «Я отлично понимаю значение Китая и не думаю его теперешнюю роль сравнивать с Югославией. Но если мы хотим полностью привлечь на свою сторону югославский народ, Союз коммунистов, которые искренне стремятся к настоящей дружбе с нами, нам надо уделять больше внимания и уважения югославам, без ущерба для их самолюбия» [77] . Имея в виду важность восточноевропейского сектора для оборонной политики ОВД, советский военный министр обращал особое внимание на боеспособность югославских вооруженных сил и приходил к выводу об их серьезном потенциале и недооценке со стороны советского военного командования [78] .

75

Телеграмма Г. К. Жукова в ЦК КПСС об освещении его визита в Югославию советской печатью. 12 октября 1957 г. // Россия XX в. Документы. С. 171.

76

Постановление Президиума ЦК КПСС «Телеграмма т. Жукова из Белграда от 12 октября 1957 г. № 857»// Там же. С. 172.

77

Телеграмма Г. К. Жукова в ЦК КПСС об отношении к Югославии. 16 октября 1957 г.// Там же. С. 172.

78

«Югославская армия является лучшей армией из всех социалистических стран Восточной Европы и только уступает в моторизации и механизации Чехословацкой армии. Очень хорошее впечатление производит личный состав вооруженных сил, боевая подготовка которого стоит высоко, особенно хорошее впечатление производят генералы, офицеры и сержантский состав. Весьма хорошо продумана организация обучения молодых солдат, различных специалистов и офицеров через учебные центры армии, а также система допризывной подготовки и подготовки кадров запаса для обеспечения мобилизационного развертывания и комплектования войск в случае развертывания боевых действий. Военным обучением в мирное время по существу охвачено все мужское население, которое должно быть способно в любое время встать под ружье, а в сочетании с природными (горными) условиями местности Югославия представляет из себя очень серьезную военную мощь, способную к длительной войне даже против значительно превосходящих сил противника. В этом отношении оценки нашего Генерального штаба являются далеко неправильными и заниженными. Но в обороноспособности Югославии имеются и очень серьезные слабости. Это, прежде всего, относится к противовоздушной обороне страны и войсковой ПВО, которые серьезно неспособны преградить путь воздушному противнику. Слабы бронетанковые войска своей техникой, которые имеют на вооружении танки США и Англии, хотя некоторые образцы из них и имеют стабилизационное устройство в вертикальной плоскости. В ВВС заслуживает лишь внимания самолет типа «Сейбер», имеющий на вооружении реактивное оружие». – Телеграмма Г. К. Жукова в ЦК КПСС о ходе визита и переговорах с руководителями Югославии. 16 октября 1957 г.//Там же. С. 174.

Со своей стороны, югославское партийно-государственное и военное руководство демонстрировало высокую заинтересованность в переориентации в области военно-технического сотрудничества с американского на советское направление. Этот во многом политически мотивированный шаг был призван усилить позиции Белграда на международной арене и на Балканском полуострове, так как позволил бы вести себя более независимо в отношении Вашингтона и его союзников, демонстрируя поддержку со стороны Варшавского пакта. Одновременно И. Броз Тито стремился достичь определенных положительных результатов в деле налаживания отношений со странами «третьего мира» и в формировавшемся Движении неприсоединения, где были сильны просоветские настроения. Именно поэтому заявления министра обороны ФНРЮ И. Гошняка, сделанные им в присутствии начальника Генерального штаба ЮНА Л. Вучковича в разговоре с Г. К. Жуковым, о готовности прекратить военно-техническое сотрудничество с США, переориентироваться на СССР и даже предоставить образцы военной техники, полученной от США [79] , были достаточно серьезно восприняты советской стороной, стремившейся усилить советское присутствие на Балканах и Средиземном море. В случае реализации этого сценария СССР мог расширить своё влияние в регионе и укрепить оборонные возможности возглавлявшегося им блока. В то же время, имея в виду отсутствие «постоянства» в политике югославского руководства во взаимоотношениях с советской стороной, Москва имела основания усомниться в долговременности подобного сотрудничества.

79

Телеграмма Г. Жукова в ЦК КПСС о переговорах с руководителями Югославии. 17 октября 1957 г.//Там же. С. 176. Подробнее о поставках вооружений Западных государств в Югославию см.: Dimitrijevic В. The mutual defense aid program in Tito's Yugoslavia, 1951-1958, and its technical impact// The Journal of Slavic Military Studies. 1997. № 2(10).

§2. Несостоявшийся «региональный детант» середины 50-х гг.

Одним из серьезных аспектов региональной военно-политической ситуации, влиявших на оборонную политику Балканских государств, включая членов Варшавского пакта, было размещение ядерного оружия на полуострове. К осени 1957 г. эта проблема приобрела особое значение для стран, территория которых могла стать потенциальным местом базирования соответствующих типов подобных боеприпасов. По каналам болгарского МИДа в начале октября 1957 г. до партийно-государственного руководства Болгарии была доведена информация, пересказывавшая публикацию журналиста И. Димитракопулоса, специализировавшегося на международной и военной тематике [80] , в греческой газете «Катимерини». В ней, во-первых, сообщалось о решении греческого правительства разместить в Греции американское ядерное оружие и, во-вторых, об имевшихся в распоряжении натовских служб сведениях относительно намерений СССР сделать аналогичный шаг по отношению к Болгарии [81] . Ссылка в шифротелеграмме болгарского посольства на материал Димитракопулоса была примечательной по многим причинам. Во-первых, София информировалась о принципе паритета, избранного НАТО, в соответствии с которым размещение ядерного оружия в Греции объяснялось аналогичным планом СССР в Болгарии. Во-вторых, внимание болгарского руководства обращалось на сам факт оценки Североатлантическим альянсом роли Болгарии в Варшавском договоре. Это могло повлиять на решение Софии быть более осторожной в проведении своей союзнической политики в Восточном пакте с учётом стремления Болгарии усилить свои позиции в отношениях с соседними странами, включая Грецию и Турцию.

80

В своих публикациях И. Димитр ако пул о с придерживался резко антиамериканских взглядов, что демонстрировалось им неоднократно на страницах «Катимерини». Показательным в этом отношении было интервью с американским послом в Греции осенью 1957 г., опубликование которого имело последствия для общественных настроений в стране: Stephanides G., Stefanidis I. Stirring the Greek Nation: Political Culture, Irredentism and Anti-Americanism in Post-War Greece, 1945-1967. London, 2007. P. 209-210.

81

Посолство на НРБългария в Гърция за Министерството на външните работи. 8.10.1957. Входяща шифротелеграма № 2762// НАТО на Балканите.

Тем временем параллельно с планами расширения советского присутствия в балкано-средиземноморском регионе, Москва предпринимала попытки ослабить Североатлантический союз на центрально-европейском направлении с помощью своих восточноевропейских сателлитов. 2 октября 1957 г. на заседании Генеральной Ассамблеи ООН польский министр иностранных дел А. Рапацкий озвучил инициативу Варшавы о создании безъядерной зоны в Центральной Европе с включением в неё территорий Польши, Чехословакии, ГДР и ФРГ. Этот проект, вошедший в историю как «План Рапацкого», достаточно серьезно обсуждался в дипломатических кругах на Западе [82] . В то же время реакция на него руководства США была отрицательной, и он как откровенно советская идея, реализуемая одним из сателлитов Москвы в её интересах, был отвергнут. Вскоре американские аналитики начали подозревать, что, во-первых, Варшава имеет определенную самостоятельность внутри Восточного блока, и, во-вторых, обращение к этому предложению могло способствовать внесению раскола в ряды Варшавского Договора, так как обеспечило бы восточноевропейским союзникам СССР юридическое основание для вывода советских войск из стран региона. В конечном счёте, Вашингтон 12 января 1958 г. отверг предложение о зоне, свободной от ядерного оружия, как не решающее в принципе проблему понижения уровня опасности. 14 февраля 1958 г. правительство Польши направило специальные послания в адрес ряда стран НАТО, а также руководству СССР и союзников по Варшавскому блоку с новой версией плана. В свою очередь, и Москва продолжала настаивать на принятии этого предложения, и 19 февраля было сделано заявление советского руководства в его поддержку. Несмотря на многочисленные уточнения и редактирование «плана Рапацкого», предпринятые советской стороной совместно с её союзниками из числа государств Восточного блока, он был, в конечном счете, отвергнут Западом как не отвечающий оборонным интересам членам Североатлантического союза. Инициатива А. Рапацкого, несмотря на полную согласованность плана Варшавы с курсом Кремля, преследовала цель вывести Польшу из круга государств Центральной Европы, которые могли более всего пострадать в случае военного конфликта между СССР (Варшавским пактом) и НАТО [83] .

82

Подробнее об этом в: Ozinga J. The Rapacki Plan: the 1957 Proposal to Denuclearize Central Europe, and an Analysis of Its Rejection. New York, 1989; Maruzsa Z. Denuclearization in Central Europe? The Rapacki Plan during the Cold War//"Ot Kontinens, E"otv"os Lor'and Tudomanyegyetem. Budapest, 2008.

83

Повторное выдвижение «плана Рапацкого» достаточно активно обсуждалось на заседании Палаты общин британского парламента представителем лейбористской партии У. Орби, а также А. Биваном, с одной стороны, и, с другой, У. Д. Ормсби-Гором – Государственным министром по иностранным делам в правительстве консерваторов Г. Макмиллана. Орби настаивал на необходимости консультаций с польской стороной, а Ормсби-Гор – на необходимости согласовывать действия Лондона с его союзниками. Такой подход вызвал возражения Бивана, напомнившего об одностороннем отказе США от первого варианта «плана Рапацкого» без консультаций с союзниками, в частности, Великобританией. Фактически польская инициатива способствовала усилению противостояния лейбористов и консерваторов, воздействуя, таким образом, на политические силы в странах Западного блока. Подробнее дебаты см.: Hansard. House of Commons. Debates. 26 November 1958. Vol. 596. P. 354–356. Биван был одним, если не единственным, из британских политиков такого уровня, который находился в достаточно доверительных отношениях с Н. С. Хрущевым. В 1957 г., являясь ведущим деятелем Лейбористской партии и левого движения, он неожиданно выступил против отказа Британии от ядерного оружия. Его необъяснимый на первый взгляд демарш расценивался коллегами по партии как предательство. Однако лишь спустя много лет стало известно от его парламентского секретаря Д. Брюса, что такой шаг был обусловлен консультациями с Москвой, где он провёл встречу с Хрущевым. Советский руководитель сообщил ему о желательности выдвижения подобной инициативы со стороны Британии с целью усиления её позиций во взаимоотношениях с США по вопросам международной политики. См.: Routlege Р. Nye Bevan’s sensational secret// New Statesman, 30.5.2005.

Определение боеспособности стран-участниц Варшавского пакта (помимо СССР) в феврале 1959 г. проводилось американской разведкой с учётом возможного военного конфликта на европейском ТВД, где, по мнению авторов доклада «Специальные разведывательные оценки», в период 1959-60 гг. в случае возникновения конфликта Москва будет использовать прежде всего, как наиболее подготовленные, болгарские сухопутные части в количестве 9 дивизий в наступательных операциях в юго-восточной Европе и против Австрии, и 6 чехословацких дивизий при наступлении против Австрии и Западной Германии [84] .

84

Special Intelligence Estimate. SIE 1*59. 1.2.1959. GB 19-1002. Number 1-59. Soviet/ Satellite Military Courses of Action in Europe Through 1960. Headquarters United States Army, Europe. Office of A/C of S, G-2. P. 5. –=12&fileid=50F72889-0500-91C0-F051-A290DlDECBE4&lng=en.