Баллада: Осенние пляски фей
Шрифт:
Невидимая, я забралась к Джеймсу в постель. Я не стала обнимать его или гладить по волосам, словно навевая сон. Я просто свернулась калачиком рядом с ним, как обычная человеческая девушка, в которую он влюблен. Как будто я — Ди, которая его не заслуживает, несмотря на то что он смешной самовлюбленный засранец.
Джеймс задрожал у меня за спиной, тело предупреждало его о моем присутствии. Как ни глупо, мне снова захотелось плакать. Вместо этого я материализовалась, потому что тогда он дрожит меньше. Простыни пахли так, будто он не менял их со дня приезда, но сам он пах хорошо. Надежный, настоящий
Свернувшись рядом с ним, я закрыла глаза, но тут же увидела перед мысленным взором тело банши. Увидела, как бокан в красной куртке улыбается из зарослей человеку, затем улыбается, лежа на листьях, глядя в небо невидящими глазами, а из горла у него торчит железный прут.
Джеймс тоже видел кошмар. Он шел по лесу, под ногами похрустывали сухие листья. На нем была футболка с надписью «Умный и красивый», и было видно, что у него на руках до самых рукавов написана музыка. Изображения нот искажались гусиной кожей. Хотя лес был пуст, Джеймс кого-то искал. Воняло горящим тимьяном и жжеными листьями — запах вызывающих заклинаний и хеллоуинских костров.
«Ох», — не просыпаясь, сказал он, сел на корточки и уткнулся лицом в исписанные ладони, траурно опустив плечи, — темное пятно в море опавших листьев. Рядом с ним на листьях лежало мое тело. Поверх плеча Джеймса мне был виден железный прут, торчащий из моего лица, и уставившиеся в бесконечность глаза.
Настоящего Джеймса била крупная дрожь, и я невольно подумала: «Он — провидец. А вдруг он видит будущее?»
Я развернулась и посмотрела ему в лицо, едва различимое в тусклом свете. Я чувствовала тепло его дыхания на своих губах. С такого близкого расстояния я видела уродливый шрам над ухом, видела, какая большая была рана. Ему нужно выспаться, потому что он не спал накануне, но я хотела, чтобы он проснулся.
Я его ущипнула.
Джеймс не дернулся, не испугался, не колебался ни секунды. Он просто открыл глаза:
— Ты не умерла.
Его мысли все еще были туманны, неповоротливы, подернуты сном.
Я покачала головой, слушая шорох простыни у себя в ухе:
— Пока нет.
Губы Джеймса двинулись, он скорее выдохнул, чем произнес:
— Чего ты хочешь?
Раньше, когда он задавал этот вопрос, в конце подразумевались слова «от меня». Сегодня их не было.
Я вытащила его руку из-под подушки и обхватила пальцами запястье, в который раз посылая мурашки. Железный браслет упирался мне в плечо. От него у меня немного кружилась голова. Впрочем, я отличаюсь от других фей, железо для меня несмертельно, зато оно даст мне защиту от вызывающих заклинаний.
«Зачем?» — подумал Джеймс, но вслух не сказал.
Я плотнее прижала к себе его запястье, чтобы железо надежно касалось моей кожи.
— Чтобы меня не смогли вызвать, если кто-то попробует призвать фею.
Джеймс продолжал молчать, только чуть повернулся, чтобы было удобнее.
— Не убивай меня, — прошептал он, — я собираюсь снова заснуть.
И так и сделал. А потом заснула и я, ощущая на коже огненный жар железного браслета.
от: ди
кому: джеймсу
текст сообщения:
люк приходил. я сначала
выглядел, как будто слишком живой. он м поцеловал и сказал что скучал но мне кажется это неправда. теперь он м не любит а хочет, не одно и то же.
отправить сообщение? да/нет
нет
сообщение не отправлено.
сохранить сообщение? да/нет
да
сообщение будет храниться 30 дней.
Джеймс
— Джеймс?
Я очень уютно устроился лицом в подушку. Не сдвинувшись, я прижал к уху телефон:
— М-м-м-м… Да. Что?
— Джеймс, это ты?
Я перевернулся на спину и уставился на бледные полосы утреннего света на потолке.
— Мам, почему ты каждый раз спрашиваешь, я ли это, когда звонишь мне на мобильный? Может, ты скрываешь от меня сотни других звонков, когда ты почти правильно набирала мой номер и разговаривала с какими-то похожими на меня типами?
— По телефону у тебя голос звучит иначе, — ответила мама. — Как-то нечетко. У тебя похмелье?
Я глубоко вздохнул и посмотрел на кровать Пола. Он все еще пребывал в коме. На подушке слюна, одна рука свисает… будто его на постель с самолета сбросили. Вот мне бы так!
— Мам, ты знаешь, что сегодня выходной? Еще десяти нет. Да что там, девяти еще нет!
— Извини, что так рано звоню, — сказала она.
— Ты не всерьез извиняешься.
— Да. Я еду к тебе и хотела, чтобы ты проснулся и встретил меня на автостанции.
От неожиданности я быстро сел и подпрыгнул до потолка:
— Черт!
На краю моей кровати, обхватив руками подтянутые к груди коленки, сидела Нуала. Я даже не почувствовал ее присутствия. Она выглядела опасной, задумчивой и до невозможности красивой.
— Мне, наверное, послышалось… Ты только что выругался?
Я одними губами спросил у Нуалы: «Какого черта?», а потом сказал маме:
— Не послышалось, мам. Я нарочно.
— У тебя были более важные планы, чем встреча с твоей дорогой мамочкой, которая ужасно по тебе скучает?
— Нет, меня просто укусили. Я буду очень рад тебя увидеть. Как обычно. Да я просто в экстазе. Как будто разверзлись хляби небесные, но вместо дождя льет клубничное желе.
— Твое любимое, — заметила мама. — Мой автобус прибывает в десять пятнадцать, успеешь? Возьми с собой Ди, ее мама передала ей кое-что.
— Постараюсь. Если она свободна. Многие бывают заняты по выходным. Высыпаются и все такое.
На лице Нуалы застыло исключительно злобное выражение. Она залезла рукой под одеяло, схватила меня за большой палец ноги и начала его крутить, будто собираясь свинтить с ноги. Мне было больно и щекотно.
— Человек с генами Терри Монагана не может долго спать по выходным. Наверняка Ди увлечена проектированием моста или планами по захвату власти над миром. Все, я заканчиваю разговор, потому что хочу успеть до приезда дочитать книгу. Иди одевайся. Я угощу вас обедом.