Балтийская мелодия
Шрифт:
В один из вечеров, подбрасывая последний хворост в костёр, Рудольф тихо спросил:
– Ты помнишь, как в ранней юности я увлёкся дальними странами? Наслушался тогда разных историй от друга моего отца. Уве Нимайер. Помнишь его? Лётчик и путешественник.
– Такой невысокий? Разрешал нам участвовать в починке его авто? Помню. Как же! И даже помню его рассказы о таинственной стране Магриб, в которой жили колдуны. – И Альберт расхохотался. – Надо же! Как мы, дети, были доверчивы!
– Тише ты! – Руди помолчал, прислушался. – Не так
Он немного помолчал. Продолжил:
– В университете я увлёкся древней Индией. Особенно периодом царства Магадха. Какими тайными знаниями они располагали! Правители царства могли одним мысленным желанием переместить гору. Или самому переместиться в пространстве или времени. Какими богатствами владели правители! Рубины, кристаллы которых свисали с веток деревьев, как фрукты! Алмазы размером с перепелиные яйца! Для того чтобы найти их не надо было осваивать шахты и кимберлитовые трубки. Они лежали просто под ногами. Ты можешь представить такое, Альберт? Идёшь с корзиночкой и собираешь, как грибы или ягоды.
Они помолчали. Каждый подумал о своём.
Альберт вспомнил деда, деревенский родительский дом, плетистые розы, девочку, которая очень нравилась.
Перед глазами Рудольфа стояла ветшающая усадьба, покрывающиеся ржавчиной коллекция старинного оружия, а плесенью фамильные портреты. Без корзиночки рубинов и алмазов вряд ли можно привести семейное имущество в порядок. Придать ему прежний блеск!
– Знаешь, в 1913 перед Рождеством в одной французской газетке мне попалась заметка. Рассказывали, что одна важная парижская дама пребывала в Опере на премьере. В театр она явилась как наряженная рождественская ёлка. В одну из подвесок был вставлен бриллиант «Полярная звезда». Один из самых крупных камней, известных в мире. Когда дама возвратилась домой бриллиант отсутствовал. Лапки разжались и камень выскочил из оправы. Камня не нашли.
К ним подошел один из местных и положил рядом новую вязанку хвороста.
– В давние времена несколько крупных алмазов были найдены в Индии. Один из них после огранки получил имя «Полярная звезда», остальные исчезли. Древние индусы считали, что камни такого уровня сами выбирают хозяев и открываются только тому, кто их достоин.
Они помолчали ещё.
– К чему этот рассказ?
– Друг мой! Алмазы, найденные в Индии в древние времена, были безо всякого права присвоены британцами.
– Подожди! А как камень попал во Францию?
– Просто! Британское правительство расплатилось им с одним крупным французским чиновником за одну очень интересную информацию. Камень потерян. До сих пор камень не найден.
– Потерян ли? Возможно, им также воспользовались и заплатили ещё кому-нибудь?
Некоторое время длилось молчание.
– К сожалению, утерянные знания силы найти невозможно. А вот спрятанные сокровища… Я почти вызнал, где часть из них. И я вернусь только добыв их.
– Поэтому ты иногда исчезаешь
– Не только камни. Там должно быть и много золота.
– А как же отчеты? Их ждут.
– Если не найду клад в ближайшее время, останусь здесь ещё. А отчеты и ещё кое-что вывезешь ты. Доберёшься с британцами до Европы, а там от них отстанешь, – и домой.
А неделю спустя, исследуя пещеру, они наткнулись на золотую жилу.
Эту находку Альберт Мюллер счёл главным делом своей жизни.
Рудольф Палленхаузен пришел в восторг, посчитав находку источником собственного обогащения. Не сейчас. Позже. Когда служебное задание будет окончено.
Местный бурят-проводник Доржо, приведший европейцев в пещеру, явно был недоволен. Он что-то говорил Палленхаузену на своём кошачье-птичьем языке, поводил руками.
Как показалось Мюллеру, проводник нахмурился, а руки его с татуировками превратились в змей, которые не шипели, но угрожающе покачивали головами и двигались в сторону европейцев. Альберт потряс головой, видение ушло.
«Надо же! Какая иллюзия! И глаза у этого туземца как у змеи,» – подумал он, – «странный у Рудольфа проводник! Что их связывает?»
На этот вопрос ответ так и не нашелся.
– Что он говорит? – Спросил Мюллер.
– Ерунда! Он решил, что это пещера умерших и отсюда ничего нельзя брать, нельзя никому рассказывать о ней. Он так всегда говорит. Я не вижу никаких указаний, что это так!
– Что ты имеешь ввиду?
– Надписи, изображения… Ничего такого.
– А змеи здесь при чём?
– Ты видел змей? – Палленхаузен напрягся.
– Нет, не видел. Привиделось.
– Очень давно во славу змеям делались жертвоприношения, в Берти числе и человеческие. Считалось, что в змей перевоплощаются боги. И их надо задобрить.
Жила нанесена на карту. Карта аккуратно уложена в планшет. Найдены три самородка и взяты с собой. Мюллер и Палленхаузен находились в эйфории. Доржо предложил отвести их к месту погребения какого-то местного старика, которое должно произойти в этот день.
– Думаю, надо пойти. У буддистов сейчас особые дни. В буддистский храм на днях снизошел их живой бог. Но умер. Все знаковые события: рождение, заключение брака, погребение, будут проводиться по древним ритуалам.
– Откуда Доржо знает?
– Он там был, в храме и всё видел собственными глазами и слышал собственными ушами. По крайней мере, он так говорит!
Они пришли на нужное место раньше, затаились в расселине. Оттуда два европейца и проводник наблюдали за происходящим.
Сначала пришли какие-то люди. Верхняя одежда, походившая на халаты, была не нова. Но ткани, из которых она сшита, добротная, и это видно издали. Люди принесли нечто, завернутое в мешковину, и это нечто поместили наверху небольшой плоской скалы. На мешковине нанесены какие-то полоски, некоторые длиннее, некоторые короче. Похожие полосы были вытатуированы на щеках их проводника.