Шрифт:
Город, в котором произошли события, является фантазией автора. Поэтому не ищите этот населенный пункт на карте, даже, если вам показалось, что вы-то узнали местность. Персонажи также вымышлены, и любые совпадения с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайны.
Глава 1
– Кровь! Это кровь! – Глазки Элеоноры Тимофеевны закатились. И она с глухим стуком упала на ступени. Дама была не худенькая, более всего походила на копну, и, упав, заняла собой почти всю лестницу. Тр-р-р-р-р! Юбка зацепилась
Василия Чижикова от неминуемой травмы спасла отменная реакция. Успел отскочить в сторону, и упавшая лишь слегка задела его ногой. Другая дамская нога коснулась красного пятна на полу.
– А-а-а-а-а! – завопила валяющаяся и вновь закатила глазки.
Предусмотрительно оставшиеся на верху лестницы две другие тетки с криками и космическими скоростями бросились наутёк.
– Помогите! Помогите! – Верещали они на два голоса. Но, оказавшись на детской площадке, неожиданно успокоились и уселись на лавочку.
– Макаровна, – спросила одна, – а ты труп-то видела?
– Нет!
– А где же он?
С недоумением они посмотрели друг на друга.
– Слышь, Матрёна, – Макаровна пихнула товарку острым локотком и с ехидством заявила, – а Элька-то на бобах осталась!
– Как так?
– Она Семёна окрутить хотела. В прошлые выходные была я у кумы, она по соседству с Элеонорой живёт. Вижу гуляет эта по садику, гуляет, да на улицу выглядывает. А тут – глядь! Семён идёт. Откуда идёт не знаю. А эта к калитке подходит и так любезно ему, мол, заходи ко мне, чайку выпьем. А он ей, не могу, мол, занят. А она ему, пиво у меня попьем с угрём копченым. И пальчиком его манит.
– А он что?
– Ясно, что! Разве мужик против пива устоит? Так и пошел к ней пиво пить.
– Что делает баба! Совсем осмелела! – Неожиданно Матрёна захихикала. – Куда ж ей мужика, если сама-то всё по аптекам бегает: без успокоительных капель и дня прожить не может?
Теперь хихикали обе. Далее они немного посудачили ещё на тему женской свободы и пошли со двора.
В подвале часовщик Горелик, маленький, с густыми бровями пытался включить фонарик. Тот загораться не пожелал.
– Дама! Что вы тут улеглись! Не делайте нам нервы! – сверкнул он глазами. – Не мешайте офицеру-следователю смотреть на окрестности! Умоляю!
И через несколько секунд:
– А трупа-то и нет! Напрасная тревога.
Василий Чижиков не был следователем. Простой опер. Стоял он в мрачноватом повальном помещении, пытаясь прикрыться служебной папкой от падающей с потолка какой-то дряни.
– Не обращайте внимания, – показал Горелик вверх, – ремонт там хозяева делают. И штукатурка старая падает, и побелка сыпется. А то и вода откуда-то капает. В моей клетушке то же самое.
Часовщик Горелик арендовал другое маленькое помещение в том же подвале.
– Гражданка Кавалеридзе, почему вы заявили,
Элеонора Тимофеевна моментально пришла в себя, поднимаясь со ступеней, проскрипела:
– А как же! Зашла к нему по делу, а из двери такая вонь! Точно, труп! А в замочную скважину не видно и в окно-то не разглядеть.
– А по какому делу вы хотели видеть Литвака?
– По личному!
Кавалеридзе не хотелось рассказывать, что пришла она забрать старые семейные фотоальбомы. Она на свой страх и риск выпросила их у одной своей знакомой, сын которой занимался раскопами. В свободное от основной работы время. Сыновнее хобби приносило неплохой доход, что знакомая смогла стать единственной владелицей старинной виллы в курортном городе. Виллу отреставрировали. Восстановили оригинальный камин. И он даже работал!
Литвак имел подобное хобби. То есть он копал. И тоже в свободное время.
С одной стороны, Элеоноре Тимофеевне хотелось, чтобы Семён наконец-то обратил на неё более пристальное внимание и сделал ей брачное предложение. С другой – поправить материальное положение. И решение ей виделось одно. Быть полезной Литваку в поисках антикварных вещиц. Упросила знакомую одолжить старые немецкие альбомы. А уж Семён сможет найти в них полезную для себя информацию.
Один раз она передала старую исчерканную немецкую топографическую карту, найденную в вещах покойного мужа. Литвак нашел старинные каминные часы, которые оставил себе, и почти не поврежденный эмалевый медальон, который передал Элеоноре Тимофеевне. Часы не имели одной стрелки. Кроме того, механизм был поврежден основательно. Литвак поставил их в мастерской. Для красоты, так он объяснил.
А медальон Элеонора почистила и с удовольствием носила как кулон.
И надо же случится такому, что альбом потребовалось срочно вернуть. Она успела забежать к Литваку домой, но там его не застала. Прибежала в мастерскую – и тут нет. При сложившихся обстоятельствах она заволновалась. Не дай-то Господь что-то с ним произошло. Копателей много. Не поделили что-нибудь. Или ещё хуже что!
Но разве признаешься полицейскому, что сапожник на самом деле копатель?
Глядя на выражение лица Кавалеридзе, Чижиков понял, что не желает она при свидетеле рассказывать о причине, по которой пришла к сапожнику.
– Почему вы называете отсутствующего антикваром?
– А кто ж он ещё! К нему всегда такие личности ходили и всё ближе к ночи! Специально, чтобы никто не заметил. Часы у одного, я видела, на руке дорогие. Руку повернул – как сверкнуло! Неделю назад один такой в пиджаке кожаном пришел. Уже темно было. А я пошла мусор выносить. Смотрю: выходит, а в подвале свет горит, значит бизнесмен наш ещё на месте был. Конечно антиквар, кто ж ещё?
– Как вы странно мусор вечерами выносите! Помойка-то в другой стороне от вашего дома. – Снова встрял часовщик.