Балтийский форпост

Малыгин Владимир

Да вот только Алёнушкин батя не утерпел, полез через реку. Зря он это затеял! Это на первый взгляд течение невеликое, а на самом деле…

Гладь водная словно масло масляное. Тугая поверхность гладкая и почти неподвижная. Камни на дне – вот они, протяни руку – и коснёшься любого. Мелко. Водоросли замерли и не шевелятся. Почему бы и не перейти такую мелкую речушку?..

Манит перекат своей мнимой гладью и неподвижностью, а ступишь в воду и сразу ощутишь всю мощь тугого потока. Ударит по ногам, надавит, снесёт, собьёт и потащит вниз по течению, по тем самым гладким камням и водорослям. И окажутся те камни злыми да с острыми гранями, ударяться о которые никому не желательно…

Хорошо,

не в одиночку через реку кинулся, а взял с собой нескольких воинов. Из ближников, так полагаю. Один бы точно не дошёл, сбило бы его с ног, и пришлось бы нам потом его внизу вылавливать.

Но и в общей группе под напором воды на ногах не удержался, упал! Ближники успели отреагировать, подхватили за руки, вытянули и на ноги поставили. После такого все верёвкой обвязались, жердями крепкими в дно упёрлись. Сообразили наконец-то.

А мы сидим на обрыве, кашку жуём и наблюдаем за переправой. Кино-о! Жаль, что немое только. За рёвом воды на порогах ни одного связного звука до нас не доносится.

Если бы Алёна не суетилась и не волновалась, было бы вообще интересно. А так всё просьбами хоть как-то отцу помочь надоедает! Сама не ест и мне не даёт! Ну как я ему помогу? Сам, что ли, в воду полезу? Чтобы ещё и меня потом внизу вылавливали? Нет, я лучше на бережку посижу, у костра. А там внизу сыро и мошкара опять же…

Дождались, закончилось кино бесплатное благополучным исходом. Перебрался батюшка девицы сумасбродной через реку. И даже не стал воду из сапог выливать, прямо так на обрыв полез. Вот только не воин он – купец! Опыта маловато, не знал, что на склоне из сапог вода выплёскиваться начнёт и грунт скользким станет. Или просто на всё это наплевал, очень уж ему до дщери своей добраться хотелось. Понимаю, что уж там…

Короче, добрался батюшка до трети подъёма на обрыв да и поскользнулся! Песок там с глиной. Пусть той глины и немного, но если её намочить, то…

В общем, раскорячился на склоне да и съехал к подножию на четвереньках, как по маслу! И снова полез. Ну куда по скользкому-то! В сторонку бы отошёл! Так ведь нет, видит наверху доченьку и прёт прямо к ней, невзирая ни на что! Ну и, само собой, в очередной раз вниз улетел. На этот раз кувырком! Ещё и поднимающихся вслед за ним ближников смахнул с ног! Так все вместе в одну кучу внизу и собрались…

Не поломались бы, подумал… Да тут мои бойцы шутковать вздумали, взялись насмехаться над упавшими. Пришлось глянуть строго. Замолчали сразу. Ну, почти сразу, пока до всех дошло. Ещё и Мокша сообразил, кулаком воям погрозил. Потом ещё разок вниз глянул, на тех бедолаг, на Алёну взгляд перевёл, следом на меня…

Развернулся да и приказал стоящему рядом с ним бойцу верёвку вниз сбросить! Додумался! Ну и подтянули бедолаг одного за другим к себе на обрыв. Хотя лучше бы этого не делали…

Очень уж зол был Алёнин батюшка! Всё тут в одну кучу смешалось! И стыд за убежавшую из-под родительского крова дочурку – такой урон чести девичьей и позор роду купеческому! Досада на свою собственную неловкость и неподобающий случаю внешний вид – весь же с ног до головы в вязкой глине перемазался! Ну и понятная злость на кажущегося виновника всех купеческих бед – на меня, конечно же!

И первым делом почему-то не к доченьке своей ненаглядной, а ко мне кинулся! Хорошо ещё, что свои же у него на руках повисли, не дали разойтись купчине, железо острое обнажить. И мои вои заслоном перед ним встали, руки на рукояти мечей положили.

– Ты-ы! – хрипит надсаженным горлом. Руки вытянул, пальцы скрючил, словно примеривается, как лучше в горло вцепиться. И ещё раз прохрипел, будто припечатал: – Ты-ы!! Кровиночку мою украл! Во-ор!

Рвётся ко мне, чуть ли не из ворота кольчуги выпрыгивает, а его же ближники

вперёд и не пускают! Удержать стараются да в нашу сторону косятся: опасаются, что осерчать можем. Даже жалко беднягу стало. Вид у него такой, что… Лицо красное, даже до синевы багровое, на шее вены узловатыми канатами набухли, как бы до удара дело не дошло. Потом же я виновным и окажусь.

Тут-то из-за спины у меня Алёна и выскользнула! Встала между нами, грудью от папаши закрыла. Ещё и руки, как птица крылья, в стороны расставила!

– Он тут ни при чём, я сама! Сама…

– Прочь, дура! – У купца чуть ли не пена изо рта идёт. – С тобой опосля разбираться станем! Дома!

– Дом мой отныне здесь! – рыкнула Алёна. И ногой для убедительности притопнула. Обозначила, так сказать, свою территорию. – Рядом с любым!

Я поначалу даже восхитился. Молодец девчонка! Ничего и никого не боится! А когда вторую фразу услышал, так дар речи потерял! Прилюдно такое до сватовства сказать – это… Это… В общем, попал я…

Попал или не попал, а восхитился: девка-то точно молодец! Нравится она мне своей решительностью.

– Воды принесите, батюшке умыться нужно! – не попросила, а именно что приказала Алёна. И приказала моим бойцам, не батюшкиным наёмникам.

Ребята на меня сначала посмотрели, дождались подтверждающего кивка головы, и только тогда один из них сорвался с места за требуемым. Вода нашлась сразу. Горячую из котла развели заранее припасённой холодной.

Нужно было видеть лицо Алёниного отца! Понравилось ему, как дочка его моими дружинниками распоряжается. А уж когда огляделся да количество этих самых дружинников посчитал… Да ещё поднаторевшим купеческим взглядом оценил броню и оружие на каждом, то враз как-то мягче стал, что ли? И краснота с лица самым чудодейственным образом пропала, и голосом поутих, горлом хрипеть перестал. Мистика прямо! Совсем другой человек передо мной оказался.

Умылся, утёрся тут же протянутой тряпицей, задвинул дочурку себе за спину со словами:

– С тобой позже поговорю!

И тут же глянул на меня. Глазами, словно шильцем, уколол:

– Так когда свадебку играть будем?

Глава 17

На отремонтированных плоскодонках ранним туманным утром вышли в море и почти сразу же за мысом нарвались! И ведь, как назло, тумана на море не было! На реке был, а на море нет! Чудеса…

Наперерез ходко пошли чужие корабли. Ждали именно нас, караулили! Да потому что на тех кораблях сразу же в колокола забили, в дудки засвистели, как только наши лодки увидели. Барабаны застучали, вёсла воду вспенили. Ещё и лодки какие-то вместе с ними в нашу сторону помчались! Точно ждали! Хорошо ещё, что штиль стоит утренний, и все на вёслах идут, а то бы быстро нас настигли.

А так мы развернуться успели и обратно в устье зайти. Скорость от испуга набрали приличную, разогнались на реке так, что только туман за кормой вихрился! Прежде чем окончательно пропала видимость, успел ещё чужие мачты над оконечностью мыса увидеть. Вроде бы как чужаки ход не сбавляли, чётко за нами шли.

Семён за то время, что в моей дружине обретался, успел реку от затона до выхода в море изучить, поэтому не растерялся. Твёрдой рукой правило руля держал и точный курс. Так что остановились мы как раз в нашем затоне. Постарался так поставить лодки, чтобы навстречу противнику из затона лишь обе кормы высовывались. С пушек чехлы сдёрнули, зарядили, фитили запалили. К бою приготовились, притихли и сидим – слушаем и ждём. Видимость сейчас на реке – шагов тридцать-сорок, противоположного берега уже не видно. Зато все звуки отлично слышны. Сунутся вслед за нами в реку или тумана побоятся? Корабли всё-таки, не наши лодки-плоскодонки…