Банда вампиров
Шрифт:
Получив долгожданный задаток, начальник ещё с десять минут попрыгал до потолка от счастья, для самоутверждения поорал на одного из работников за то, что тот курил на рабочем месте, о чём-то быстро и тихо переговорил с маляршами, видимо, давая им ценные указания (в которых те явно не нуждались), и вскоре исчез в неизвестном направлении.
Ну а дальше события начали развиваться стремительно и совершенно не по плану Саулюса и братвы. Буквально минут через десять после того, как директор покинул объект, по рядам коллектива пробежал гул, говорящий об опасности и грядущих проблемах. Народ здесь собрался бывалый да лихой, поэтому и лексикон
– Шухер! – заорал один.
– Менты! – подхватил другой.
– Облава! – добавил третий.
Услышав такие позывные, абсолютно все присутствующие начали быстро вспоминать свои грешные жизни и грязные делишки, неотданные долги и обманутых граждан, перебирая в голове варианты диалога со стражами порядка. Некоторые начали что-то быстро прятать по укромным местам (мастыркам), кто-то же молча стоял на месте, руки по швам, в ожидании дальнейшей участи.
Стаська, как опытный сиделец, молча повернулся к стене, положив на неё руки, Игорь затрясся от страха так, что не смог прикурить вставленную в рот сигарету, и так и застыл с ней посередине комнаты, совершенно растерявшись. Ну а Морозик зачем-то метнулся к баулу, затем назад, матерился и что-то бормотал себе под нос, весь раскрасневшись и также испугавшись.
И вот в эту самую минуту в комнату, где временно проживали Вампиры, самым беспардонным образом врывается человек лет сорока в штатском и немного писклявым, но неимоверно громким голосом на литовском языке заявляет:
– Всем оставаться на своих местах! Работает криминальная полиция Вильнюса! Инспектор Балабулис!
Сейчас я просто вынужден сделать небольшую паузу и рассказать читателю об этом доблестном страже порядка более подробно, ибо он того заслуживает, уж поверьте мне на слово.
Это был человек плотного, даже, можно сказать, жирноватого телосложения. Его маленькие, безресничные и бесстыдные глазёнки быстро бегали из стороны в сторону в поисках наживы или состава преступления, его лоснящиеся розовые щёчки говорили о том, что данный объект не голодает, а живёт без забот и хлопот в тепле и достатке.
Следователь Балабулис был типичным представителем рода приживальцев, которые при любой власти чувствуют себя вольготно и уверенно. Он один из немногих, кому смена режима после развала СССР очевидно пошла на пользу, сделав его человеком важным и нужным, превратив его из товарища Балабола, коим он являлся во времена Советов, в звучного и загадочного господина Балабулиса, следователя криминальной полиции.
Хочется отметить, что в эпоху СССР этот хитрый человечек порвал не одну рубашку на груди, защищая политику, интересы и курс партии, являясь её членом и внештатным сотрудником КГБ. Собирался даже наколоть на груди татуировку в виде улыбающегося Ленина и нескольких цитат из «Капитала», но от столь опрометчивого шага его отговорила мать. В результате в своём патриотическом порыве он ограничился поездкой в Москву да походом в Мавзолей.
Когда Балабулис вернулся из поездки в белокаменную, его понесло окончательно.
– У-у-ух-х-х, кровососы, эксплуататоры, развратники и проходимцы! – орал он, грозно махая кулаком, предположительно, в западном направлении. – Хотите украсть моё светлое будущее и сделать рабом?! А вот вам кукиш! – надрывался он, скручивая фигу всё в том же направлении.
Делал он это всё прилюдно, никого не стесняясь. Но к тому моменту даже в Союзе люди уже стали терпимы к подобного рода типам, поэтому, покрутив пальцем у виска,
– Ну что взять с больного, видно, только что из психушки отпустили.
Но как только советская власть канула в небытие, Балабулиса словно подменили (как, в общем-то, и большинство прибалтов): у него тут же нашлось огромное количество репрессированных и Советами обиженных родственников, да и сам он каким-то образом оказался жертвой насилия и психологического давления со стороны ЦК КПСС, после которого он не может спать по ночам, страдает энурезом, геморроем, и ему повсюду мерещится красный флаг с серпом и молотом. Зачем-то демонстративно сжёг свои советские документы, отчего впоследствии временно пострадал. Новые литовские власти не оценили по достоинству его патриотический порыв души, а строго потребовали паспорт и военный билет. На все расспросы, зачем, мол, ты это сделал, он лишь разводил руками, дулся, краснел, таращил свои свободно вращающиеся глаза, но так ничего внятного и не сообщил. В основном ссылался на тяжёлое детство, Советы, Ленина и ВЛКСМ.
Закончилось всё вроде хорошо: молодому патриоту за большую взятку помогли-таки восстановиться как личности, действительно приписав его идиотский поступок проявлению патриотизма. Бывало и так в те весёлые времена.
Резко позабыл русский язык, но литовским в совершенстве так и не овладел. А когда по долгу службы приходилось общаться на русском, его речь приобретала совершенно нелепый и ненужный акцент, и если многие люди, жившие при СССР, почерпнули из системы уйму полезного и нужного (кто выучил могучий и великий русский язык, кто получил прекрасное квалифицированное образование и т. д. и т. п.), то наш лопух-следователь научился лишь брать взятки и подхалимничать, овладев этими навыками в совершенстве, и уж здесь ему действительно не было равных. Вот и сейчас, завидя троих испуганных парней, он сразу смекнул, что тут дело нечистое и что явно можно поживиться, стоит лишь поискать причину страха и нажать, где нужно и когда нужно.
– Проверка документов! Всем оставаться на своих местах! – продолжал по-литовски орать он, следя за каждым движением братвы.
Балабулис был отчего-то явно доволен собой и своим положением. Он широко улыбнулся, продемонстрировав здоровые, чистые и крепкие зубы, и начал сверлить глазами каждого из Вампиров, стараясь припомнить, не встречал ли он кого-то из этих оболтусов раньше. Но убедившись, что видит троицу впервые, громко и властно спросил:
– Ну и что вы за птицы?
– По-русски, начальник! – на советский манер ответил Стаська, стараясь избежать пристального взгляда настырного следователя.
– Ах, начальник?! – потирая пухлые ладошки, обрадовался он, будучи теперь полностью уверенным, что тут он поживится. – Значит так, товарищи жулики, документы и баулы готовим к осмотру, – войдя в раж, уже по-русски с чудовищным акцентом скомандовал он. И тише, но так же строго и властно добавил: – Только без фокусов и резких движений.
Первым свой изрядно потрёпанный и весь проштампованный белорусскими визовыми печатями паспорт протянул дрожащий Игорёк. Следователь без труда подметил эту боязнь проверки и назло последнему начал долго и скрупулёзно проверять каждую страничку документа и даже зачем-то подковырнул ногтём место, где была вклеена фотография. Но как он ни вертел в руках паспорт, как ни присматривался к штампам, всё, как назло, оказалось легальным, неподдельным и действительным.