Бандитская россия
Шрифт:
По всей стране были разосланы ориентировки на подозреваемого, фотографии Нейланда (беспрецедентный случай для того времени!) по нескольку раз на дню показывало телевидение. Такое массированное наступление на преступника очень скоро дало результаты: через четыре дня милиция города Сухуми задержала подозрительного подростка, у которого были изъяты фотоаппарат «Зоркий» и пленка к нему. На одном из проявленных снимков оперативники опознали молодую убитую женщину, лежащую в непристойной позе. Позже Аркадий признается, что хотел отпечатать порнографические снимки и продавать их в поездах и на вокзалах по двадцать копеек за штуку. А пока он всячески отрицал свою причастность к убийству, утверждая, что зовут его Виталик Нестеров и что никакого Аркашу он не знает. Прокололся «Виталик»
Жители Ленинграда начали забрасывать письмами Центральный комитет партии. В них они требовали самой суровой кары для убийцы. «Мы не хотим, - писали они, - чтобы, выйдя на свободу, Аркадий Нейланд продолжал убивать. Малолетние преступники прячутся за пункт закона, который не допускает их расстрела». Однако на этот раз закон, который гласил, что «к высшей мере наказания не могут быть приговорены женщины, мужчины старше 60 лет и лица, не достигшие к моменту преступления 18 лет», был нарушен. На высшей мере наказания настаивал лично Никита Хрущев. Попытки судебных работников затянуть расправу и смягчить участь 14-летнего преступника не увенчались успехом. В августе 1964 года беспрецедентный по своему беззаконию приговор был приведен в исполнение. Юристы и криминологи до сих пор продолжают спорить о правомерности этого приговора. Имя и возраст преступника были занесены во все учебники и монографии по уголовному праву, а орудие убийства - старенький топорик для шинковки капусты - до сих пор хранится в Музее криминалистики.
История Аркадия Нейланда - не единственный случай; свидетельствующий о том, что эра милосердия, о которой так много говорили во времена хрущевской оттепели, так и не наступила. Несколькими годами раньше также по личному требованию Хрущева были расстреляны три московских валютчика - Ян Рокотов по кличке Ян Косой, Владислав Файбышенко и Дмитрий Яковлев. Приемы представителей власти не отличались ни выдумкой, ни разнообразием.
В который раз была разыграна все та же карта с письмами возмущенной общественности. На этот раз суровой расправы над гражданами, позорящими светлый образ советского человека, требовали рабочие ленинградского завода «Металлист». В результате 8 лет лишения свободы, к которым приговорил валютчиков Московский городской суд, были заменены на 15, но и этот срок показался Хрущеву недостаточным. Несмотря на сопротивление генерального прокурора Руденко, лидер государства оставался непреклонен: валютчиков приговорили к высшей мере наказания.
Ну а, пожалуй, одним из самых громких преступлений 70-х годов в Ленинграде стало так называемое «дело автоматчиков». А началось оно с того, что однажды утром возле солдатских казарм был обнаружен труп часового Родионова. Разводящий нашел его лежащим на земле с окровавленным лицом. На теле убитого было обнаружено 22 ножевых ранения, У Родионова был похищен автомат АКМ-2298 и два магазина к нему с 60 боевыми патронами. В тот же день во дворе дома 10 по 1-й линии Васильевского острова было обнаружено такси, в багажнике которого находился труп водителя Федорова с огнестрельным ранением головы. Работникам милиций не составило большого труда установить, что убийство Родионова и шофёра такси - эта звенья одного преступления, Поиск по горячим следам результата не принес, Анализ происшедшего позволял сделать вывод, что бандиты, завладев автоматическим оружием, готовятся к совершению нового, более опасного преступления. Предположение оперативников оправдалось. Вскоре среди бела дня двое неизвестных расстреляли водителя такси Ловыгина и уехали с места происшествия на захваченной «Волге». Опасаясь преследования, они бросили машину на Гражданском проспекте и скрылись в толпе прохожих. По гильзам, найденным на месте убийства Ловыгина, было установлено, что они принадлежат к той же партии, что и патроны, выданные Родионову.
Вскоре в поле зрения милиций попал 25-летний Балановский, отчисленный из Лесотехнической академии за неуспеваемость и работающий в крематории. Беседы с людьми, близко знавшими Балановского, помогли выяснить его облик: нетерпелив, честолюбив, жесток, помешан на
По словам Балановского, Зеленков был «хлюпиком, которого следовало убрать». Для совершения нового вооруженного налета требовался новый надежный напарник и машина. Андрей сумел убедить Балановского в том, что убийства шоферов такси не лучший вариант осуществления преступных планов. Куда проще найти подходящего частника с машиной, в качестве которого Андрей предложил Балановскому своего знакомого фарцовщика по имени Гоша,
На роль Гоши-фарцовщика в милиции определили младшего лейтенанта Чванова. Встреча Балановского и Чванова состоялась у станций метро, куда «Гоша» подкатил на своем «Москвиче» с отменным изяществом и шиком. Знакомство состоялось, и вскоре Балановский посвятил Чванова в свои преступные планы. Объект нападения не был назван, но была предъявлена схема расположения зданий предприятия, на котором красным карандашом был отмечен путь следования до кассы и обратно. На всю операцию преступник отводил не более 8 минут, Всех, кто мог помешать делу или встретиться на пути, предполагалось расстреливать из автомата на месте. Гоша-Чванов, ссылаясь на то, что у него нет оружия, предложил Балановскому свой встречный план: они едут в тихий приморский город, где дислоцируется воинская часть и где нетрудно будет добыть ещё два автомата, и тогда любая операция им будет по плечу.
План пришелся Балановскому по душе. На другой день Балановский, Чванов и Андрей С. поехали на машине, чтобы забрать припрятанный Балановским автомат Родионова, За ними по пятам следовала милиция. Сигналом к действию милиции стал окурок, выброшенный Чвановым из бокового окна машины: это означало, что автомат в руках преступника. На железнодорожном переезде у станции Ручьи «Москвич» попал в организованную милицией пробку. Чванов предложил Балановскому протереть стекла, чтобы не терять зря времени, и тут же преступник был схвачен. Тем временем другая группа захвата задержала Зеленкова.
Судебная коллегия по «делу автоматчиков» заседала 10 дней. Балановский и Зеленков были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. Приговор был приведен в исполнение.
И всё же в описываемую пору такие преступления, как «дело Нейланда» и «дело автоматчиков», были, скорее, исключением из правил, так как в целом 60-е - начало 70-х годов прошлого века в криминогенном отношении стали, пожалуй, самыми благополучными за всю недолгую историю Советского Союза.
Именно в это время очень многие воры в законе предпочли затаиться, стали соблюдать более строгую конспирацию и законсервировали старые связи, а былые группировки воров-рецидивистов благоразумно залегли на дно.
В этот момент правоохранительные органы весьма опрометчиво посчитали, что им удалось обезвредить воров и свергнуть их власть над преступным миром. Но дальнейшее развитие событий показало, что они всего лишь выдавали желаемое за Действительное. Воры просто выжидали время, и, когда в начале восьмидесятых советская власть пошатнулась, многие из них возвратились к активной жизни, чтобы вновь стать внушительной силой в преступном мире России. Пока же некоторые из них внешне прекратили свою активную деятельность, а другие переключились на новую сферу деятельности, попытавшись освоить новую для себя специальность - экономическую.
Жулик будет воровать,
А я буду продавать.
Мама, я жулика люблю!
На бытовом уровне вторая половина двадцатого века в Советском Союзе прошла под знаком тотального дефицита на все и вся. Именно в те годы в недрах «реального социализма» и зародился социальный феномен теневой экономики. В обществе стали появляться дельцы-махинаторы, подпольные миллионеры, или, как их ещё называли, цеховики, которые не желали жить на одну зарплату.