Бангкок-8
Шрифт:
Машина оказалась белым «мерседесом». Устроившись на заднем сиденье, Джонс продолжила:
— Вчера вечером я пыталась смотреть тайское телевидение. Мне показалось, что передавали мыльную оперу, но ничего подобного я раньше не видела. Люди постоянно умирали и возрождались и продолжали вести те же разговоры, что и до смерти. Появлялись всякие призраки и куча чародеев, на которых не действовали силы гравитации, и они жили в волшебной стране в пяти милях над землей. Это отражает тайский образ мыслей?
— Пять
— Ах да, в самом деле там был очень щегольской скелет. Он ходил по пятам за парой главных героев. Что он изображал?
— Не забывайте, наш народ придерживается философии холизма, то есть целостности. Мы не можем брать от жизни крохи, словно любовники, которые выходят прогуляться на закате и притворяются, что дальше ничего не последует.
По дороге на стадион «Лумпини» я решил немного просветить ее по части культуры.
— То, что мы едем смотреть, нельзя назвать кикбоксингом. Кикбоксинг — синтетический вид спорта, изобретенный после фильмов с Брюсом Уиллисом. Муай-тай — это нечто иное.
— Неужели? И каковы правила?
— Правил, по сути дела, нет.
Американка хмыкнула:
— Забавно.
— По крайней мере не было до тех пор, пока мы не изобрели их для показа боев по международному телевидению. Теперь спортсмены надевают на руки потешные перчатки. А в старину боксер опускал в клей куски марли и наматывал на кулаки. А поверх украшал травой.
— Интересно.
— Речь идет о национальной обороне. До сравнительно недавних времен в войнах с Бирмой (а мы всегда воевали с Бирмой) сражение в основном сводилось к драке стенка на стенку. Скажете, до крайности примитивно? Зато не было потерь среди мирного населения, никто не страдал от обстрелов своими войсками, обходилось без разрушения жилищ. В крупной войне такого типа с каждой стороны погибало около тысячи человек.
— Я поняла вашу мысль. С тех пор мир далеко ушел. — Джонс откинулась на спинку и, словно ребенок, утонула в подушке.
— Муай-тай обрел силу в семидесятых, когда обладатели черных поясов боевых искусств из Японии, Гонконга и Тайваня бросили вызов нашим парням. Цвет карате, кун-фу, дзюдо и других видов борьбы съехался на грандиозный турнир. — Я сделал эффектную паузу.
— Я заинтригована, — усмехнулась Кимберли. — И что произошло? Полагаю, чужаки проиграли, иначе у вас не было бы такого выражения на лице.
— Ни один из чужаков не продержался на ринге против тайского боксера дольше минуты. Наши ребята привыкли к ударам по лицу. Их бьют так с шести лет — в этом возрасте начинаются тренировки. А приезжие казались скорее танцорами, чем бойцами.
— Попытаюсь угадать мораль: с тайцами лучше не связываться. Так?
— Безумие — выводить нас из себя.
Мы замолчали
— Хотите поговорить? — спросила, не глядя на меня, Джонс. — В Штатах считается, что полезно разговаривать о том, что гнетет. Буду с вами откровенна, Сончай, во время знакомства вы буквально ошарашили Тода Розена своим замечанием. У него было бы легче на душе, если бы мы с вами узнали друг друга получше.
— В самом деле? Что я такого сказал? Допустил бестактность?
— Вы сказали, что собираетесь укокошить того, кто повинен в смерти вашего партнера. Все казалось не таким ужасным, пока считалось, что это местные разборки. Но в деле всплыло имя уважаемого Сильвестра Уоррена, и Тод немного нервничает.
— В американских камерах есть окна?
— А вам не все равно? Никогда не встречала мужчину, которого не могла понять. Но вы… — Она покачала головой.
— Полагаю, что Розен нервничает по многим причинам. Почему он здесь? Бангкок не лучшее место для продвижения по службе. Он где-то свалял дурака. Так?
— Распался его третий брак, и он пристрастился к спиртному. Розен — хороший человек, честный. Людям нравится с ним работать.
— А Нейп?
— Нейп? Джек Нейп — один из тех американцев, которые, приехав в Бангкок, на следующий день дали себе клятву никогда отсюда не уезжать. Наверное, его можно назвать беженцем от феминизма. Он женился на местной и уйдет в отставку в ту самую минуту, когда Бюро решит отозвать его на родину. Скорее всего попытается найти работу в какой-нибудь американской юридической конторе. Он очень умен, много знает о вашей стране. Я слышала, что он неплохо говорит по-тайски.
Я не стал объяснять, что Розен в своей последней инкарнации был врачом, страдал от жуткого нервного срыва и до сих пор пытается с ним справиться. А Нейп — простой домохозяйкой, отравившей мужа. Сама Джонс — мужчиной, гангстером и большим охотником до женщин. Тем самым, которого отравил Нейп. Поэтому они снова встретились и испытывают друг к другу былую неприязнь.
— А вы?
— Что — я?
— Почему вы изменили свой образ? Мне казалось, что вы со своей формой одно целое.
Джонс недружелюбно покосилась на меня:
— Хотите знать? Устала быть незаметной в этом чертовом городе. Девушки тоже обладают собственным эго — это постулат двадцать первого века, и вам лучше к этому привыкнуть.
— У вас не было мужчины?
Томительная пауза.
— Я не осуждаю живущих здесь американцев. Вчера я познакомилась с женой Нейпа. Она обворожительна и ходит так, словно ее родители заплатили миллион долларов за обучение осанке. Но с другой стороны, все здешние женщины, даже самые необразованные, обладают такой же пластикой.