Банк

Викторов Василий Иванович

— Да нет, — произнес Коля, весьма, однако, довольный замечаниями Влада, — не разводит.

— Но это не столь уж важно. Придумай предлог, встреться с ею, поговори. Помнишь фильм с Белуши «Как разобраться с делами», ну, где парень из тюрьмы сбежал за несколько дней до освобождения только для того, чтобы посмотреть финал бейсбольного чемпионата?

— Это где он нашел чужую записную книжку, себя за другого выдавал?

— Вот-вот. Есть там момент такой: включил он случайно телевизор, и там бабушка-ведущая отвечает на вопросы телезрителей, он ее речь запомнил, и при встрече с красивой девушкой, отвечая на ее вопрос, слово в слово повторяет услышанную фразу: «Попробуй поговорить с ним откровенно. Забывая о собственном положении, ты лжешь сама себе» и так далее, это производит на девушку впечатление, и она оставляет ему свой телефон. Ну и ты подготовься перед

встречей, придумай заранее, чем ее сразить, — глядишь, что и получится. Да и мне ли тебя учить — у тебя, поди, баб в три-четыре-пять раз было больше, чем у меня, — должен и сам научиться, как на них влиять.

— Верно, верно. Ты мне словно бальзам на рану вылил. Если у меня с ней что выгорит — с меня бутылка.

— Спасибо. Ты еще скажи — на вашей свадьбе шафером сделаешь. Но о бутылке я не забуду.

— Все равно я тебе очень благодарен.

Подошел официант, принес счет. Николай взглянул на чек, заметив, что Влад полез в пиджак за бумажником, сделал останавливающий жест рукой, заплатил сам. На удивление, за всю дорогу обратно он не проронил ни слова, видимо, напряженно размышлял над произошедшим разговором. Только когда доехали до места, произнес:

— А как бы там ни было, получится — не получится, зашел бы ты кто мне где-то так через недельку, пивка попить, что ли, пассию свою новую захватил, поболтали б о том о сем.

— Если получится, зайду, если нет, то нет, — искренне сказал Влад. На том и простились.

Обед уж двадцать минут как закончился. Как назло, Ильин был в отделе, к тому же не у себя в кабинете. Увидев вошедшего, не преминул заметить:

— Задерживаемся… — и опять уткнулся носом в бумаги. Вдруг поднял голову, сказал громко: — Кстати, господа! — покосившись в сторону Наташи, добавил: — И дамы! Я понимаю, пятница, туда-сюда, конец недели, но прошу не расслабляться — сегодня задержимся на полчасика, будет планерка, Юрий Анатольевич выступит с важным сообщением.

— Ну, как всегда… — почти захныкала Наташа, видно, уж было назначено свидание с очередным женихом, но сразу взяла себя в руки: — А что за новость-то?

— Услышите, Наталья Валентиновна, несколько позже, — сухо, начальственно произнес Саша и опять занялся документацией.

— Александр Николаевич, — обратился к нему Влад, можно вас на минутку?

— Отчего ж нельзя, — отреагировал тот, — пожалуйста.

Зашли в кабинет.

— Саш, не могу я сегодня задерживаться — обещал быть у отца Жанны в полседьмого, как штык, — неудобно получится, если опоздаю, тем более знаю я эти планерки — разведут канитель часа на полтора, а ты сиди и слушай.

— Вообще-то, я к таким инициативам отношусь, сам понимаешь, негативно, однако, учитывая, куда ты собираешься, я тебя отпускаю, посидишь минут пятнадцать для приличия, встанешь и уйдешь. Но планерка планеркой, ты скажи, чего это от тебя спиртным средь бела дня несет?

«Унюхал», — только и мелькнула мысль у Влада.

— Так вышло, — ответил.

— Ой, гляди, Владик, как бы хуже не вышло! Я-то, со своей стороны, тебя покрою, но как дойдет до кого выше — тут и пшик может приключиться. Дела, сам знаешь, тьфу-тьфу, идут хорошо, перспектив — масса, и у меня, и у тебя, — не порть себе карьеру, тем более что таких специалистов, как ты, немного и впереди у тебя — широкая дорога. А все эти штучки-дрючки — пьянка днем, бабы вечером, и все прочее — вырисовывают определенный образ, — слышал, Колю тут собрались приструнить — мол, элемент аморальный?

— Слышал, — удивился Влад тому, как быстро весть о возможной смене должности Николая распространяется между всеми.

— Так что подумай на досуге. А если вдруг решишь на Жанне жениться — обещаю, что на вашей свадьбе выпью не менее пятидесяти граммов, а то, глядишь, и сто.

— Да, — Влад широко улыбнулся, — ради такого, пожалуй, можно обручальное кольцо на палец надеть.

— Вот и надевай. Ладно, пошли работать.

Время до конца рабочего дня пролетело незаметно.

Косовский бегал по отделам, хлопал в ладоши, привлекая к себе внимание:

— Так, в конференц-зал, быстро, быстренько…

«Конференц-залом» именовал он операционный, это было самое большое помещение в филиале, там обычно и собирались для обсуждения различных вопросов.

Ровно в восемнадцать ноль-ноль уселись, Саша откашлялся, начал:

— Уважаемые дамы и господа! Жаль задерживать вас перед выходными, так сказать, в конце рабочей недели, но дело того требует. Юрий Анатольевич сделает вам важное сообщение, но сначала, с вашего позволения, я отниму у вас пять минут. А отниму вот для

чего. Не секрет, конечно, что успех нашей с вами совместной деятельности зависит в первую очередь, и я не устаю это повторять, от сплоченности всего коллектива, от осознания каждым того, что чем лучше будет работать он сам, тем легче будет работать его товарищу, и наоборот. Потому я и стараюсь, чтобы мы вместе проводили время не только в банке, но и за его пределами. Многие, к сожалению, не понимают этого, называют меня массовиком-затейником, — тут послышались смешки, — а мне жаль, между прочим, что мы вместе редко собираемся в нерабочее время. У всех семьи, дела… Ну, и у меня семья! Так я все успеваю. — Это была правда. С понедельника по четверг он два раза посещал спортзал, два вечера проводил у любовницы на им же для нее снимаемой квартире, в пятницу ребенка отвозил к родителям, а жену вел в ресторан, ночью занимался с ней любовью, в субботу с утра они с Мариной делали покупки, затем забирали дочку и то вели ее в зоопарк, то просто гуляли, вечером ходили в гости, в воскресенье утром они посещали церковь, потом обедали у его родителей, во второй половине дня он парился в бане. И следующая неделя — такая же. — Вот осенью я вас на Суздальские озера возил — кто остался недоволен?

— Все довольны! — выкрикнул кто-то.

А ведь и вправду в конце сентября Александр настоял на том, чтобы субботний день все вместе провели, — народ пришел кто с женами-мужьями, кто с детьми, кто с друзьями-подружками, людей собралось — тьма. Гуляли по озерам, охали-ахали, была та самая прекрасная пора, которую именуют «бабьим летом», под ногами уж шуршала листва, деревья рядились в желтый и бордовый цвета, Ильин гонял людей по берегу Нижнего озера, демонстрируя осенние красоты, кои не портили даже особняки новых разбогатевших, равно как и старых богатых, имевшихся там в изрядном количестве. Влад же зашел в Спасо-Парголовский храм на Шуваловском кладбище и простоял там около получаса. Потом сидели на склоне холмика, на травке, глядели на тихую водную гладь, бегущую куда-то по ней маленькую яхту с ослепительно белым парусом. Лучшим, что нашлось в ларьках у метро, была «Зубровка», замечательная такая «Зубровка» с толстым травяным стеблем в бутылке, и мужчины пили эту водку из пластмассовых стаканчиков, закусывали «хот-догами», громко о чем-то спорили и наслаждались бытием. Дамы, многие из которых до сей поры даже не были друг с другом знакомы, сошлись вместе — курили, разговаривали, смеялись. День был чудесный, все шло хорошо, но Влад постепенно напился, за вечер успел побывать и в «Дэддисе», и в «Дог Энд Фоксе», и в «Доменикосе». Проснулся с необыкновенной тяжестью в голове, прошедшие события восстанавливал по частям и, как всегда, себе удивлялся. Слава Богу, в воскресенье полагалась баня, она его и вылечила. За эту экскурсию все были весьма Саше благодарны. Обрадовавшись, он предложил зимой съездить в Петродворец, Пушкин. «Дивная, — говорил он, — красота, когда снег под ногами, небо ярко-синее, и солнце светит, и ни единого облачка! А вокруг пруды замерзшие — чудо! Бродишь-бродишь, нагуляешься, с мороза щей горячих хряпнешь — и жизнь прекрасна!» Но однако, когда он вновь бросил клич и пытался собрать народ, у такого большого количества людей нашлись причины не участвовать в путешествии, что оное пришлось сначала перенести, а потом и вовсе отменить. Так никуда зимой и не отправились. Все зимние выходные и праздники, включая Новый год, прошли в скучном пьянстве и потому совершенно не запомнились.

— Я всегда за коллектив, — продолжал Ильин, — и меня о-очень беспокоит, когда в него вдруг вносятся раздор и смятение.

«Так, — подумал Влад, — что-то случилось».

— Я бы хотел, — продолжал Александр, — чтобы каждый из нас понимал, что мы не в бирюльки играем, а с деньгами работаем. Миллиард — туда, миллиард — сюда, привыкли, расслабились. С похмелья на работу являться — дело уже привычное. Я, ребята, предупреждаю: кого с красными глазами увижу — половину зарплаты в конце месяца сниму, а кто два раза подряд попадется — вообще придется распрощаться!

— Александр Николаевич! — вдруг бойко произнес Косовский. — А что это вы все время на меня смотрите? Ну ладно, из-за фамилии мои глаза иногда косыми называют, ну а красными-то за что?

— Вы просто ближе всех сидите, Сергей Иванович, — немедленно отреагировал Саша, в то время как все смеялись. — Ну так вот, и чрезвычайно неприятно, когда некто не согласен с волей коллектива… и с указаниями руководства. Захожу я сегодня в операционный зал — Анна Петровна опять в шкаф бутылки ставит, коробки с конфетами складывает. А кому говорили: не брать, от греха подальше?