Банка для пауков
Шрифт:
— Да нет, Тенгиз, — засмущался Гурам, почуяв подвох, — мы же в тобой вроде как…
— Чего?
— Ну, вроде как одна семья…
— А раз семья — то не хрен держать меня тут за бедного родственника! — заорал Тенгиз, схватив его за плечо. — Кто тебе дал право распределять бабки? Старшие? Ты им хоть говорил, что собираешься вертануть девку? Ты посоветовался, какую сумму за ее возвращение требовать? Может, там и миллиона баксов маловато — на два потянет. Кто тебе вообще посоветовал ее похищать? Может, мне хватило бы просто ее прирезать?
— Вот! — Гурам ткнул пальцем в Валико. — Он так нам и сказал: «по ее вине вы пострадали, пусть и отдает деньги».
— Наше дело предложить —
— Нашел что и кому предлагать, — поморщился, Тенгиз, — ты этому ослу предложи за сто рублей родную бабушку зарезать, он и не поморщится. Ну, все, едем! — воскликнул он, увидев выезжающую из ворот терминала «газель».
Поначалу Тенгиз, еще обиженный на «старших» за выволочку трехнедельной давности, решил не посвящать их в детали своего проекта, и поэтому установку решил пока оборудовать на территории Тамазовского автосервиса. Валико помалкивал, предчувствуя грозу. Тамаз хоть и был полноценным членом семьи, и некогда одним из лучших ее боевиков, давно уже отошел от криминальной деятельности и предпочитал бизнес, хоть и менее прибыльный, но и более спокойный и не угрожающий длительным отдыхом на спкецкурортах республики Коми.
Так и произошло. Увидев Тенгиза, старший Сулаквелидзе выдал ему все что думал о его наполеоновских планах. В автосервисе не было ни сантиметра свободного места. Вот тут должно было начаться строительство, это уже давно расчистили под склад, тут будет подъемник, а тут — яма…
— А в этой яме закопают тебя! — заорал Тенгиз, брызжа слюной. — Если в оборудование, находящееся в этих ящиках, попадет хоть одна капля воды, я тебе отрежу яйца и велю из них приготовить шашлык!
Настроение у него было дурное, он срывал свой гнев на каждом, кто попадался ему под руку. Валико догадывался, почему. Люда уже третий день не подходила к телефону. Вообще-то раньше у Тенгиза просто не было времени позвонить, и было слишком много деловых встреч. Но с тех пор, как у него все вроде бы стало налаживаться, появилось время подумать и о личной жизни, а значит возвратились и мысли о Люде. И мысли невеселые. Она могла не подходить по тысяче самых разных причин. Могла, например, попасть под машину. Или уехать к умирающей матери. Или завести себе хахаля. Любая вновь придуманная причина была хуже предыдущей. Можно было только посочувствовать тому человеку, на котором он решит сорвать свою боль. Этот человек сидел и ждал своей участи на старом водочном складе.
Для того, чтобы «левая» водка пошла в продажу, ее надо было не только сделать. Ее следовало еще и расцветить акцизными марками, термоколпачками и голографическими этикетками. Никакая полиграфия не в состоянии была сделать фальшивые этикетки так, чтобы их невозможно было отличить от настоящих. Поэтому старый мудрый Вано решил лепить на продукцию своих подпольных заводов этикетки самые настоящие. Для этого достаточно было зарегистрировать лишь одну легальную фирму по торговле водкой и под нее заказывать вполне легальные марки и этикетки. Ну, скажем, примерно еще вдвое больший объем поставлялся из числа запланированных излишков. Однако следовало где-то перегружать левую продукцию, лепить на нее этикетки и марки, перепаковывать коробочки. Для этих целей и служил «старый водочный завод». Однако легальная фирма понемногу набрала столь хорошие обороты, что уже ей самой стала мешать подпольная торговля. И поэтому деятельность его свернули. Сейчас там скучал только старичок-сторож. С недавних пор к нему прибавилось еще двое парней, которые играли в карты в подвале, сидя за столом под одинокой болтавшейся на проводе лампочкой.
При виде
— Молодцы, — иронически проскрипел Тенгиз, — так вы и РУОП встречать будете? Где она?
Ирину Надеждину содержали в чулане размером полтора на два метра. Она сидела на узкой койке, прикованная за запястье наручниками.
Она подняла глаза на вошедших и отшатнулась, встретившись взглядом с горящими глазами Тенгиза.
— Ты не знаешь меня? — ядовито осведомился Тенгиз. — Я сын того человека, которого ты на всю страну назвала вором и бандитом.
— Извини, — прошептала Ирина, — наверное, я была неправа. Но я думала, что об этом и так знает вся страна.
И тут же сообразила, что сморозила глупость.
— Нет, ты не женщина — ты — чудовище… — прошептал Тенгиз и потянулся в левую подмышку. Однако ни кобуры ни пистолета там не оказалось, поскольку он этого с собой не брал, а по приезде еще не успел вооружиться. Он протянул руку к Гураму и сказал:
— Дай пушку! Я ее сейчас своими руками…
— Ты ведь руководитель! — воскликнул Валико. — Зачем тебе вешать на себя мокруху? Что у тебя мало проблем без этого?
Подержав в руках пистолет, Тенгиз отдал его Гураму со словами:
— Ты ее сюда приволок, ты от нее и избавляйся.
— А почему я? — удивился тот. — Я, во-первых, ее мочить не подряжался, я хотел с нее деньги получить. На ремонт машины.
— Потому что я так сказал, — жестко бросил Тенгиз.
— Вся эта херня вышла из-за тебя! — возмущенно заорал Гурам, с ненавистью глядя на Валико. — Потому что ты хотел, чтобы твой братец на нас десять штук заработал. Вот сам ее и убивай!
— Ради Бога, хоть сейчас.
— Только не здесь и не сейчас, — вмешался Тенгиз. — Нам еще этот склад пригодится. И вообще, где кушают, там не серют. Ладно, пусть еще посидит, может, на что и сгодится нам.
Вечер 2 апреля, Каширское шоссе
Когда Валико заявился домой, Тамаза еще не было. Нелли кинулась собирать на стол и подогревать еду. Уставший как собака Валико опустился в горячую ванну и замер, блаженствуя. Огромные глаза профессора из под толстых лиз очков, пронзительный и хищный взгляд Серго, расширенные от кокаина зрачки Тенгиза, расширенные от ужаса глаза Ирины — все это закружилось перед ним калейдоскопом, и он едва не заснул в ванной.
Однако спать ему не дали. Нелли вошла в ванную и принесла ему трубку мобильника.
Искоса взглянув на нее, он взял трубку.
— Люду похитили!
Услышав эти два слова, произнесенные Тангизом, Валико сказал именно те слова, каких от него ожидали:
— Сейчас еду.
В ту же ночь в особняке на Рублевке
На этот раз семейство Марагулия собралось в полном составе. Кроме Дато присутствовали еще и двое дядей Тенгиза по матери — Зураб и Реваз, сводный брат покойного Вано — дядя Мамука, правая рука Вано — дядя Автандил, советник по финансовым делам — дядя Теймураз, главный наркодилер Вано — дядя Амиран, ну и глава бригады киллеров — почтенный Анзор Иосифович.
Все они и так были в доме по поводу приезда Тенгиза, который весьма бурно делился своими впечатлениями от поездки. Все одобряли предстоящую операцию с установкой по производство таблеток, один лишь дядя Амиран высказал осторожное опасение, а стоила ли эта установка того, чтобы подписываться за нее под миллионом долларов.
В этот момент запищали пейджеры. Сразу у трех-четырех человек. Все, немало удивившись, достали их и прочли одну и ту же таинственную фразу:
«Очень красивую девушку Люду отдали старому шушинскому верблюду».