Банка для пауков
Шрифт:
— Третья часть — это, конечно, вдохновляет, — сказал Рантик, слегка прочистив горло, — но сколько это может быть в суммарном выражении?
— Исходя из сегодняшней потребности московских дискотек я оцениваю примерную прибыль в миллион долларов, — скромно сказал Тенгиз. — И это только начало.
— Но как ты можешь требовать на год полмиллиона, когда годовая прибыль у тебя составит всего миллион? — изумился явно поскучневший Рантик. — В таких делах залог может составить пятьсот, семьсот процентов от просимой суммы…
— Ты — старый карабахский
— Ну, пусть даже в течение месяца…
— Миллион баксов в день, ослиная ты рожа!
Все примолкли, подавленные колоссальностью этой суммы.
— Послушай, — робко начал Рантик, — а ты уверен, что это будет именно столько?..
— При сегодняшней стоимости таблетки «экстази» в пятьдесят баксов за штучку, у Автандила его ежемесячных поставок из Голландии по 2–3 кило, этого количества хватает лишь на 2–3 дня работы.
Тамаз и Валико посмотрели друг на друга. Булгахтер поглядел на супругу, которая прикуривала очередную сигариллу, поджигая мундштук, затем поперхнулась, вдохнув дыма пластмассы и, плюясь и отфыркиваясь выбежала из комнаты.
— Причем, все эти деньги, — с легкой улыбкой продолжал Тенгиз, — натуральная наличка, одна проблема, бери и отмывай.
— Я думаю, что он в состоянии будет дать такие деньги под такой залог.
— Лимон сегодня под залог ежедневных трехсот тысяч баксов в течение года? Я думаю. Любой дурак бы дал. Но это — твой друг. А что сможешь сделать ты, Рантик?
— Я не в состоянии участвовать в вашей борьбе открыто, но в этом есть положительная сторона — если все будет выглядеть так, что я к этому не причастен. Если Мирза будет убит, то состоится толковище, на которое соберутся авторитеты со всей страны. И тогда я выступлю арбитром в вашу пользу, как хранитель общака — а эта должность что-то значит. Я буду доказывать, что Мирза начал войну из-за личных причин.
— И если дело затянется, — сказала вернувшаяся к тому времени Эсмира, — Грант будет в состоянии хотя бы убедить их не оказывать помощи этим чуркам против тебя, Тенгизик.
Булгахтер кивнул, глядя на Тамаза.
— Конечно. К тому времени, когда Мурадик выйдет из тюрьмы, уже ничего нельзя будет изменить.
Тамаз повернулся к Тенгизу.
— Наш лучший шанс — действовать быстро, — сказал он спокойно, — долгая война на пользу Мирзе.
Тенгиз старался не показать своего триумфа. Он кивнул.
— Мы вначале сосредоточим свои усилия лично на Мирзе. А это значит, нам надо знать обо всех его передвижениях. Или выманить его из дворца.
— Необходимо вступить в контакт с кем-то, кто ошивается рядом с ним, — сказал Булгахтер. — Что вы скажете о Мосе? Я слышал, что у него какие-то споры с Мирзой.
Тамаз покачал головой.
— В этом отношении Мося не смешивает бизнес с мандой, я извиняюсь, — добавил он, глянув на Эсмиру. — И все же он является влиятельным лицом. Он все-таки из «старших».
— А мне говорили, — сказал Булгахтер, — что именно
Валико посмотрел на Тенгиза.
— Ты имеешь что-нибудь против того, чтобы его привлечь?
— Не больше, чем против его жены или педиков, которых он спонсирует. Он просто выполнял приказ.
— Я встречусь с ним позже. Помнится, он на той неделе был недоволен, жаловался, что Мирза его подставил, правда не говорил каким образом.
Никто из них не сказал вслух, что они согласились начать войну, и они уже планировали первую битву.
6-е апреля, 11:10
Капитан Лыков из отдела по борьбе в организованной преступностью выскользнул из переполненного зала заседания районного прокурора.
Нервничая, он посмотрел на большие часы на стене. Было одиннадцать часов.
Он подошел к своему отделу, постоял у двери, оглядывая коридор. Убедившись, что его никто не видит, он вошел в отдел и запер за собой дверь. Здесь был телефон. Он набрал номер.
Мужской голос, которого он не узнал, ответил:
— Да?
Лыков прижал трубку ко рту.
— Я хочу поговорить с Мирзой, — тихо сказал он. — Скажите ему, что звонит Петров. Это очень важно.
— Подождите.
Он ждал, молясь, чтобы никто больше не вошел в этот момент.
— Да, — сказал голос с кавказским акцентом.
— Тенгиз Марагулия полчаса назад явился к прокурору. Он сказал, что слышал, будто его ищет милиция. Он сейчас у прокурора и дает показания.
Наступила пауза.
— Что он говорит?
— Ничего. Заявил, что не знает, кто убил его дядю и пытался убить его. Он не мог узнать их, так как было темно. Он не имеет представления, кто это может быть. Он сказал прокурору, что это могли быть грабители.
— Вы не сможете усадить его в СИЗО?
— Это невозможно. Мы не можем доказать, что он как-то тут замешан. Прокурор пытался уличить его, но не смог. Его скоро выпустят.
— Как скоро?
— Через час или около этого.
Снова пауза.
— Спасибо. Завтра по почте вам придет телеграмма.
Трубку повесили.
Когда Тенгиз вышел из здания прокуратуры, Тамаз Сулаквелидзе сидел за рулем его недавно восстановленного джипа «тойота». Валико стоял около открытой задней дверцы, и внимательно следил за окрестностями.
Он сел в машину следом за Тенгизом и закрыл дверь. Тамаз тронул машину.
Вторая машина, тоже джип «судзуки-самурай» развернулась и последовала вслед за ними. В ней были три боевика. Водителем был коротенький мужчина по имени Автандил. Двое других на заднем сидении были вооружены. Арсен Берадзе, девятнадцатилетний темный парнишка, имел один пистолет калибра 9-мм под мышкой, а второй в кармане куртки. Омари Ламишвили держал на коленях автомат, накрытый плащом. Автандил следил за дорогой сзади через зеркало заднего вида. Берадзе и Омари следили за соседними улицами.