Банка для пауков
Шрифт:
Нугзар сказал:
— Я должен обыскать вас обоих.
— Ты же знаешь, что ни я, ни Соломон Давыдович не носим с собой оружия, — нервно сказал Олег.
— Ах, боже ж мой, Олежек, пусть себе шарют.
Тамаз улыбнулся.
— Я знаю, что люди вы мирные, но убедиться все же будет не лишним.
Олег вздохнул и поднял руки. Нугзар его ощупал быстро, легко и профессионально. Когда он проделал это со старичком Айзенблюмом, он сказал:
— Все чисто.
— Тогда подожди снаружи
Охранник вышел и закрыл за собой дверь. Тамаз показал на деревянную скамью.
— Садитесь.
Когда они сели, Айзенблюм снова посмотрел на Тенгиза.
— Тенгиз, ты, наверно, догадываешься, что мы имеем сказать. Мы говорим не за себя. Я ничего не имею против тебя. Но мы здесь для того, чтобы передать, что сказал Мошэ.
— Я понял, — сказал Тенгиз. Его лицо было безучастным.
Олег поднял глаза на него.
— Моисей хочет знать, как ты мог начать эту бессмысленную войну против Мирзы?
— Я не начинал войны.
— Ты сейчас прячешься от гнева Мирзы…
— Я просто решил временно пожить у моего друга. Разве это предосудительно? Тамаз мой старый друг.
— А разве Моисей Лазаревич не твой друг? — мягко спроси Олег.
— Да — э — да! Я хочу сказать, что надеюсь на это. Именно поэтому я не хочу дать ему возможность совершить ошибку, о которой он потом пожалеет. Подобно продаже мой девушки.
— Он никого не продавал. Это обычная случайность, что твоя девушка попалась на глаза старому Мирзе. Я больше чем уверен, что он уже сожалеет о своем поступке.
— Скоро он будет жалеть еще больше.
— Но ты в конце концов взорвал его членовоз.
— А он пристрелил моего дядю!
— Нет, с тобой невозможно разговаривать. Ты понимаешь, что весь город уже взбудоражен, все только и ждут новых убийств, мэр встревожен, менты получили приказ быть безжалостными…
— Мы тоже будем безжалостны.
— Нет, этот ваш Тенгиз, он сошел с ума, — сказал Олег Тамазу.
Тот кивнул.
— У каждой нации свое понятие о сумасшествии. Если еврею все равно, что его жену имеет какой-то там балерун, но грузин за это может просто убить.
— На что ты намекаешь? — побагровел Олег.
— Слушай, какой там намекаю? — невинно изумился Тамаз. — Я так сказал, к примеру.
Правда и так весь город говорил, а желтая пресса в открытую писала, что жена Олега, известная певица, проводит дни и ночи с неким танцором.
— И все равно, «старшие» в недоумении и не поддерживают вас. Вы устроили покушение на уважаемого челове…
— А уважаемый человек пристрелил второго человека в нашей семье.
— Он не целился в Дато, он его очень уважал.
— А в кого он тогда целился? В этого мальчика? А за что ваш Мирза хотел убить Тенгизи? Разве нельзя
— Я здесь не для того, чтобы спорить, — тихо сказал Олег. — Я здесь для того, чтобы передать дружеские предложения Моисея выступить посредником в вашем споре.
— Не просто дружеские — братские! — съязвил Тенгиз. — Это после того, как он заманил мою девочку в постель и продал ее этому паскудному старому безбородому коз…
— Подожди, Тенгизи. Дай мне сказать…
— Я не буду давать тебе слова, поскольку ты скажешь неверно.
Глаза Олега остановились на Тамазе.
— Значит, и ты против предложения Мошэ?
— Я не сделаю ничего против него, — сказал Тамаз, — если он будет действовать рассудительно. Если же нет, я предприму что-нибудь.
— Что, например? — холодно спросил Олег.
— Например, обращусь к авторитетам и потребую нового собрания. Сообщу, что Мирза с Мошэ проливают кровь в городе из-за какой-то лахудры.
Тенгиз хотел что-то сказать, но умолк.
Заговорил Айзенблюм.
— Тамаз, ты должен мне много денег, которые занимал для покупки гаражей. Я давал их практически без залога, под честное слово Моси Фраэрмана.
— Разве я не гашу свои проценты каждый месяц? — Тамаз побагровел. — Ты знаешь, что гаражи дают мне хорошую прибыль. Мы даже говорили о новой ссуде, чтобы я мог расширить дело.
— Но я никак не смогу дать тебе новую ссуду, если ты идешь против Моси Фраэрмана, — пробормотал Айзенблюм. — И… я не могу ждать уплаты старого долга. Я хочу, чтобы ты рассчитался со мной за пару дней. Начиная с сегодняшнего.
Кровь отхлынула от лица Тамаза.
— Я не могу этого сделать, — сказал он с трудом. — Ты выдал мне ссуду на год.
— Мы не можем ждать так долго, Тамаз, раз ты выступаешь против Моисея Лазаревича.
Тенгиз сказал без всякого выражения:
— И эти деньги пойдут для покупки моей бренной жизни. Кого вы сюда пришлете: ОМОН, РУОП, «Альфу»? Можешь прямо сейчас стукнуть ментам по мобильнику, что видел у нас оружие, и что ты как законопослушный гражданин обязан об этом сообщить.
— Нет, — сказал Соломон, не глядя на него. — Я ничего такого делатьне собираюсь.
— Ты посмотри на этого старого козлика с бородкой, — воскликнул Тенгиз. — Знаешь была у моей бабушки коза. Стэлкой звали. Все жрала да жрала сено, а никак не раздаивалась Сиськи у нее были здоровые, розовые, аж по земле волочились, а молока давала с гулькин хрен. Вот и пошла козочка под нож. Я это к чему говорю? А к тому что некоторых финансистов бывает проще убить, чем прокормить. Есть Соломошка Айзеблюм — есть проблема, нет Соломошки — нет проблемы.