Барабаны пустыни
Шрифт:
— Извини меня, Али. Я потерял всякую веру в громкие слова, ибо без конкретных дел они просто пустой звук…
— Ты хочешь сказать, что приступил к действиям?
— Пока нет. Я тебе сообщу, когда это произойдет.
— Будь осторожен. Я надеюсь, ты не стремишься провести остаток жизни за тюремной решеткой.
— Конечно, нет, но, если это произойдет, я пойду в тюрьму с чистой совестью.
Примерно через неделю после этого разговора Махмуд сообщил нам, что поступил в военный колледж. Увещевания, мольбы и угрозы отца и матери не помогли. Махмуд уехал в Бенгази и навещал нас
* * *
После отъезда Махмуда в доме исчез дух молодости и задора. Помню, такое же чувство я испытывал, когда Фатима покинула наш дом. Ее присутствие наполняло дом радостью, энергией, весельем. Даже от ее споров веяло весной и счастьем бытия. Она ушла, и дом в моих глазах понес невосполнимую утрату, и теперь радость забудет дорогу к нашему осиротевшему жилищу. Но шли месяцы и годы, и постепенно мы привыкли к отсутствию Фатимы. Тем более что она и Умран искренне и горячо любили друг друга и в его доме Фатима нашла свое счастье.
После отъезда Махмуда меня стал мучить вопрос: вызовет ли мое отсутствие столь же сильную печаль у родных? Ощутят ли они огромную пустоту и мертвую тишину?
Нет, нет и нет! Такова моя ценность в жизни. Если я умру, никто и не заметит моей смерти, как не замечал моей жизни.
* * *
Прошло время, и я свыкся с отсутствием Махмуда, как раньше свыкся с уходом Фатимы. Махмуд приезжал редко и оставался на один-два дня. Он очень гордился своей военной формой. Я стал замечать, что девушки нашего квартала стали проявлять к нему повышенный интерес. Когда Махмуд бывал дома, девушки под различными предлогами старались к нам зайти, чтобы взглянуть на него или привлечь его внимание.
Как-то я спросил Махмуда:
— Господин лейтенант, откуда у вас такая спесь?
— Какая спесь?
— В отношении к девушкам. Почему ты не обращаешь на них никакого внимания?
— Ты имеешь в виду соседских девчонок?
— Да, о проницательный офицер! Или в вашем колледже запрещена любовь?
— Нет, но дело — прежде всего.
— Какое дело, расскажи…
— Признаюсь тебе, Али, что я уже полюбил.
— Ты мечтаешь о ней ночами, а она мечтает о другом. А ту, которая мечтает о тебе, ты не замечаешь, так, что ли?
— Нет, Али. Я люблю ее, а она любит меня. Мы любим друг друга святой и чистой любовью.
— Значит, ты женишься на ней? А почему ты не скажешь об этом матери? Я уверен, она будет рада твоему счастью.
В этом момент вошла мать. Она слышала мои последние слова и спросила:
— О чем вы говорите, дети мои? Чему я должна радоваться?
— Мама, Махмуд хочет сказать тебе важную вещь…
— Да, мама, я должен сообщить тебе самую важную
Я опередил Махмуда:
— Он хочет жениться, мама…
Мать очень обрадовалась и расцеловала Махмуда.
— Правда, сынок? Благодарение аллаху, он услышал мои молитвы. Я так переживала за тебя: один, в Бенгази, в чужом городе. Я выберу тебе в жены красавицу, какой еще не видел Триполи, уж я постараюсь, сынок…
Махмуд прервал ее:
— Не беспокойся, мама, я нашел себе невесту.
— Кого же ты выбрал, сын мой?
— Чудесную, необыкновенную девушку! Она тебе понравится, мама, я уверен в этом! Ее зовут Салви Атар, она учится в университете, на последнем курсе филологического факультета.
Мама наморщила лоб, вспоминая:
— Из семьи аль-Атар? Никогда не слышала о такой семье. Но это ничего, я расспрошу о ней и сосватаю ее для тебя.
— Ее семья живет в Бенгази, там мы и познакомились. Пока тебе не удастся с ней увидеться.
По расстроенному лицу матери я понял, что она вот-вот расплачется.
— Из Бенгази? В Триполи полно красивых и образованных девушек, зачем же ты выбрал невесту из Бенгази, сын мой?
— Неужели ты сердишься на меня только потому, что моя девушка родом из Бенгази? Я ее полюбил с первого взгляда, и мне абсолютно все равно, откуда она — из Триполи, Бенгази или из любого другого ливийского города, с востока или с запада Ливии.
— Верно, сынок, но мы не привыкли, чтобы мужчины нашей семьи женились на девушках из Бенгази.
— Но ведь это глупое местничество…
Я решил разрядить обстановку:
— Махмуд пытается осуществить на деле национальное единство, мама.
Но Махмуд принял мои слова всерьез.
— Да, мама, мы не должны забывать о претворении в жизнь великого арабского единства, ибо нас разъединяет чувство местничества.
Мать расплакалась. Махмуд вынул из кармана гимнастерки маленькое фото и показал матери. Мать взглянула, и печаль на ее лице сменилась радостной улыбкой. Я взял у нее фотографию и увидел необыкновенно красивую, с тонкими чертами лица девушку, глаза которой сияли, как две звезды.
Чувство восхищения Махмудом охватило меня. Вот каков мой брат — знает, чего хочет, и всегда добивается своего. Он умеет убеждать других в необходимости и правильности своего выбора… Я был уверен, что невеста Махмуда с честью заменит в нашем доме Фатиму.
Мать начала каждый день доказывать, что мне тоже надо жениться.
— Сын мой, — говорила она, — мне недолго осталось жить, и я очень боюсь умереть прежде, чем увижу твоих детей. — И горючие слезы полились из ее глаз.
— Ну что ты говоришь, мама?
— Сынок, неужели я слишком многого требую от тебя? Ведь ты отрада моей жизни, мой первенец. Именем аллаха, исполни мою великую просьбу и надежду!
— Хорошо, мама, я выполню твою просьбу и даю тебе возможность самой выбрать мне невесту.
— Сынок, невест хватает, ты только прикажи…
Я хотел на этом закончить разговор и уйти, но мать схватила меня за руку.
— Куда же ты? Неужели ты не хочешь узнать, кто она…
Я остолбенел. Оказывается, мать уже выбрала для меня невесту, не спрашивая моего мнения.