Барабаны пустыни
Шрифт:
Сытые, живущие в довольстве чиновники нередко проводят уик-энд на Мальте, а то и в Афинах; кое-кто летает на ночь даже в Рим или Париж. В понедельник они возвращаются в офисы и роскошные виллы. Построенные местными удачливыми торговцами и предприимчивыми маклерами виллы сдаются компании внаем. А она строит в садах вилл плавательные бассейны и фонтаны и платит баснословные деньги за все: за роскошную коллекционную мебель, за кондиционеры, за прислугу, за телевизоры… Каждый день не один раз проходил Сулейман мимо этих зданий, отделанных гранитом и мрамором,
А в своей лачуге Сулейман слышит иную музыку: крики и плач детей.
Предмет законной гордости Сулеймана — великолепные, черные как смоль длинные усы, за которыми он старательно ухаживает: подкрашивает, расчесывает и приглаживает доведенными до автоматизма движениями. Никто, собственно, не знает, что побудило Сулеймана отращивать усы. Когда он только начинал свою работу в компании, его густые, с завитками на концах усы привлекали всеобщее внимание, но постепенно к ним привыкли и перестали замечать.
Однажды Сулеймана увидел новый директор филиала. Он только недавно пожаловал сюда из-за моря и решил ознаменовать свое правление, проявив демократизм и интерес к нуждам простых рабочих.
— Сколько лет ты отращиваешь усы? — спросил он Сулеймана.
— Лет двадцать пять, — ответил Сулейман.
— Так вот, у меня для тебя сюрприз! Я решил устроить в твою честь банкет, точнее говоря, мы отпразднуем юбилей твоих усов. Как-никак нам надо думать и о простых людях, о таких рабочих, как ты.
Он вышел из-за стола и, вплотную подойдя к Сулейману, демонстративно пожал ему руку.
В отделе рабочей силы было созвано экстренное совещание. Присутствовали начальник отдела, три его заместителя, руководители других отделов, представитель компании по связи с прессой. Всего человек тридцать, не меньше. На длинном столе — чашечки с кофе, бутылки пива, пепси-колы и виски. Над дверью включили красную лампу и повесили табличку: «Закрытое совещание. Посторонним вход воспрещен».
Первым делом завели досье — кожаную папку «Торжественный обед в честь рабочего Сулеймана Шанабу. Дело № 30».
Далее следовал подробный план предполагаемых торжеств: виды напитков, подарок от компании, порядок его вручения, краткое содержание юбилейных речей и список ораторов.
Дабы сделать приятное юбиляру, начальник отдела предложил, чтобы речь в его честь была произнесена на арабском языке. Присутствующие в недоумении стали пожимать плечами и переглядываться. Выход из положения, как всегда в таких случаях, нашел старший технический советник.
— Я предлагаю, — сказал он, — чтобы все слова речи были написаны латинскими буквами.
Эта блестящая идея была встречена громом аплодисментов. Директор вызвал Сулеймана. В смущении, не зная, что его ожидает, входил он в кабинет, все стены которого были увешаны сверху донизу картами, диаграммами, разноцветными схемами, а стол и столики вокруг заполнены образцами
Раскачиваясь в кресле и не вынимая трубки изо рта, директор объявил:
— Так вот, как я и говорил тебе, в воскресенье, то есть послезавтра, будет устроен торжественный банкет в честь… самых длинных усов… а значит, и в твою честь…
Отпечатали пригласительные билеты и распространили их среди чиновников, экспертов, советников. Приглашения были составлены на трех языках: английском, итальянском, французском. К приглашению был приложен небольшой текст на арабском языке:
«Убедительно просим Вас пожаловать в воскресенье на торжественный банкет в честь самых длинных в компании усов. Форма одежды повседневная. Желательно с женами. Разрешается взять с собой детей. Во время торжественного приема состоится вручение памятного ценного подарка рабочему Сулейману Шанабу».
Служащие компании наперебой пожимали Сулейману руку.
— Поздравляем, Сулейман, от души поздравляем. Да, наш директор — настоящий джентльмен и поистине большой человек.
Когда Сулейман возвратился в свою лачугу, его окружили дети. При виде их у него сердце сжалось от жалости: этот никак не избавится от кашля, другой почти ничего не видит, третий — желтый как лимон.
Он сообщил новость. Всеобщую радость затмила проблема праздничной одежды. Его видавший виды бежевый костюм и пальто с оторванными пуговицами никак не соответствовали торжественности грядущего юбилея, который должны почтить своим присутствием важные господа. Что делать? Пришлось купить у еврея Брахи костюм в рассрочку, в другой лавке взять под залог галстук, лакированные туфли и наручные часы вместо старых, карманных.
Одна из центральных газет, существующая за счет объявлений и рекламы компании, опубликовала на первой странице информацию своего собственного корреспондента под заголовком: «Компания устраивает прием в честь своего рабочего Сулеймана Шанабу».
«Это событие, — писал корреспондент, — следует рассматривать не только как выражение истинного демократизма, столь характерного для нового руководства филиала компании, но и как проявление подлинно отеческой заботы дирекции о нуждах простых рабочих». Ниже была помещена довольно крупная фотография Сулеймана, стоящего у пульта управления сложного агрегата.
Итак, Сулейман приготовил для банкета все необходимое. Осталось написать ответную речь. Он отправился к шейху. Узнав обстоятельства дела, тот с должной серьезностью отнесся к своей миссии и составил Сулейману текст выступления, которое начиналось следующими словами:
«Во имя аллаха, милостивого, милосердного. Помолимся за него, да снизойдет благословение на него и на его пророка…»
Когда Сулейман зачитал вслух эту речь одному из своих друзей, тот резонно сказал, что на банкете будут люди, не верующие ни в аллаха, ни в его пророка, и что эти слова до них просто не дойдут. А затем он поверг Сулеймана в смятение, заметив: «Для такого банкета нужен какой-то особый язык и стиль, даже специальный ритуал».